— Я настроен поговорить о «Тельце».
— Ну хорошо, поскольку я — скользкий вашингтонский лоббист, то позвольте вас спросить: а что я при этом выиграю?
— Ну, я могу написать статью о вашей забавной потемкинской деревне. И про Уорхола. А могу — про «Тельца». Я предпочел бы написать про «Тельца».
— Я лично тоже предпочел бы, чтобы вы написали про «Тельца». Но только… мне не слишком-то хочется подписывать себе смертный приговор.
— А что — это настолько… критично?
— Вы даже не представляете себе, сэр. Даже не представляете.
— Мне необязательно упоминать ваше имя. Но все будет зависеть от того, чтó вы мне расскажете.
— Мистер Тирни, — начал Жук, откинувшись на спинку стула, — что вам известно о мюонах?
Глава 21
Этот небоскреб измышлений
— Ты рассказал ему — что? — выпалил Чик Девлин.
Жук почувствовал, что будет справедливо предупредить Чика о визите Тирни из «Таймс» и о тех — скажем так — телячьих обрезках, которые он скормил ему в обмен на обещание ничего не писать о «Пантихоокеанских решениях». Впрочем, Жуку показалось, что нет смысла перегружать голову Чика второй частью этой истории.
— Боже праведный, — простонал Чик. — Жучище, что ты наделал?
— Чик, он и так все знал! Нужно же было хоть что-то ему рассказать. Я подумал: почему бы нам не попробовать взять ситуацию под контроль, а?
— Мюоны, — проворчал Чик. — Мюоны! Объясни мне, при чем тут эти мюоны?
Ну вот, начинается, подумал Жук.
— Ну, это я просто выдумал. Когда Энджел расспрашивала меня о «Тельце», я сказал ей, что этот проект связан с мюонами.
— Но почему?
— Просто подумал, что это собьет ее со следа.
— Да откуда ты вообще взял эти мюоны?
— Ну, на самом деле — из одного своего романа.
— Господи, — сказал Чик, — ты что — хочешь сказать, что об этом написано в какой-то твоей книге?
— Ну да.
— Ну, и сколько времени, черт возьми, понадобится, по-твоему, этому журналисту, чтобы увязать одно с другим, а?
— Да эта книга еще не опубликована. Я… не тороплюсь с публикацией.
Чик саркастически сказал:
— Значит, теперь я могу спать спокойно. Единственное, чего мне теперь нужно опасаться, — так это того, что мне станет обрывать телефон какой-то репортер, желающий все знать о нашем сверхсекретном мюонном проекте? Вот спасибо. Ты поместил меня в десятый круг ада!
— Вообще-то их всего девять.
— Ну, и что теперь я должен ему отвечать?
— Что ты не вправе об этом говорить. Это ведь — чистая правда, разве не так? Это строжайшая тайна. Мне что — составить для тебя шпаргалку по пунктам?
— Не надо! У меня даже в груди закололо, Жук.
— Я действительно считаю, что мы можем лишь нажиться на этом мюонном сценарии.
У Жука имелся четкий план: самосохранение — вот самое чистое из всех побуждений. Если Тирни из «Таймс» вычислит, что ему попросту наврали с три короба, то Жук неизбежно станет героем «очередной скользкой истории из жизни вашингтонских лоббистов», и совершенно не важно, на какой странице газеты ее напечатают.
Он сказал Чику:
— Ну, что бы там ни стояло за названием «Телец» — ты все-таки хочешь, чтобы это оставалось тайной, или нет?
— Конечно, хочу, — ответил Чик.
— Ну, тогда и скорми ему эти мюоны в качестве обманки.
Молчание.
— Не знаю, — осторожно сказал Чик. — Такие вещи могут ударить по нам же самим.
— Давай я подскажу тебе заголовок: Гигант аэрокосмической промышленности «Гроуппинг-Спрант», по слухам, разрабатывает сверхсекретную программу… — Тут Жук умолк.
— Я слушаю.
— Сверхсекретную программу…
— Я по-прежнему слушаю.
— Для нейтрализации китайской опорной сети связи. Почему бы нет?
Наступило длительное молчание.
Наконец Чик сказал:
— Боже мой, Жук, это-то как тебе удалось узнать?
Ага, ага.
— Да я ничего и не узнавал, — ответил Жук в кои-то веки правдиво. — Так, значит, это оно самое и есть, да?
Молчание.
— Телец, — продолжал Жук. — Это же такое созвездие. И оно в форме буквы V, да? Ну, и какая-нибудь система спутников, тоже выстроенных наподобие…
— Жук, я не собираюсь об этом говорить. Хватит. Господи!
— Что ж, — сказал Жук, — могу только гордиться моей родной старой командой. А у Пекина еще мурашки по спине побегут! Вот это да!
— Жук! Я не могу допустить, чтобы ты кукарекал об этом на всех углах, будто задиристый петух.
— Да я и не собираюсь никому рассказывать. Но разве мне хоть минутку нельзя погордиться нашей замечательной компанией?
— Ладно, давай подумаем, как быть с этой закавыкой. С этим Тирни. Что нам делать?
— Ты отвечаешь на его телефонный звонок. Можешь поздравить его с последней Пулитцеровской премией. Он получил ее за… — Жук вдруг вспомнил, за что — за разоблачение компании, генеральный директор которой в итоге угодил за решетку. — В общем, поздравишь его, и все. Ты же знаешь этих писак. Они любят, чтобы их гладили по шерстке. Говори немного взволнованно.
— Уж это-то будет нетрудно изобразить.
— Даешь ему понять, что ты вовсе не хотел отвечать на его звонок, но я убедил тебя в том, что выбора нет. Это ключевой момент. Запомнишь?
— Да, да. А дальше что?
— Когда он произнесет слово «Телец», изобрази испуганный шумный выдох, а потом скажи: «Господи, об этом я не могу говорить». А когда он упомянет о мюонах, то ничего не говори в течение десяти секунд. Отсчитай про себя: «Один-один-тысяча, два-один-тысяча…» А потом скажи: «Сэр, я, правда, не могу об этом говорить». И после этого кладешь трубку.
Чик задумчиво проговорил:
— Не знаю, получится ли, Жук. Я ведь инженер.
— Ну-ну, не надо себя недооценивать. Я же не раз видел, как ты отлично врешь. Ты сумеешь это сделать. А через сто лет про тебя будут сочинять баллады. Чик Девлин, отец мюонной бомбы. «Сядьте, дети, все в кружок, и послушайте… про человека по имени Девлин, который…»
— Перестань!
— Ну, не вешай нос! Ты же сам говорил — это поможет получить нужное финансирование. Тебе радоваться нужно! Когда слухи обо всем этом разойдутся, акционеры «Гроуппинга» очень даже обрадуются.
Чик вздохнул.
— Мне придется посвятить в это несколько человек. Но, пожалуй, использовать как обманку для отвода глаз, не так уж и плохо придумано.
— Ну, вот видишь, — сказал Жук.
— А этот твой роман? Я надеюсь, ты его не опубликуешь?
— Ну, Чик, а вот это уже нечестно.
— Жук!
— Я столько труда вложил в эту книгу. Может быть, это мой «Моби-Дик»!
— Жук, ты испытываешь мое терпение. Честное слово.
— Ну, как только эта история окажется на бумаге, то уже не важно, попадет ли она в мой роман. Черт возьми, наверное, критики даже будут пропесочивать меня за отсутствие фантазии! Так что если тут кто-то и проигрывает, так это я сам!
— Да ты самому дьяволу сумеешь зубы заговорить. Ладно, я подумаю.
— Уж подумай.
— Ну, а ты пока спрячь свой роман в несгораемый шкаф и запри на ключ.
— Знаешь, Чик, капелька благодарности с твоей стороны тут совсем не помешала бы.
— Благодарности?
— Я взбиваю для тебя целое море антикитайской ярости и в придачу предлагаю бесплатную рекламу, которая стоит миллиард долларов. А ты в ответ только и делаешь, что скулишь. Ну, прости меня. Прости за то, что сделал победный удар и принес команде очко. Да еще какое!
— Да перестань ты жалеть себя! Я же сказал: ты хорошо поработал. Я ничего плохого тебе не говорил. Но теперь эта штука сделалась сложнее и запутаннее, чем спецификация для нашего фазированного радара R2–20. Я до сих пор не уверен, что все тут понимаю. Этот твой небоскреб измышлений… за ним случайно не стоит твоя белокурая Ангелица Смерти?
— Нет. Она сейчас слишком занята тем, что доводит Пекин до падучей. Я с содроганием думаю о том, что когда-то эта женщина работала в Белом доме и в Пентагоне. Боже упаси, чтобы ее изящные накрашенные пальчики когда-нибудь приблизились к кнопке с надписью «пуск».
— Ладно, держи меня в курсе.
— Вас понял, командир. Макинтайр отключает связь.
Положив трубку, Жук издал долгий вздох облегчения. Он задумался о своей поразительной удаче — он все-таки правильно угадал, что такое этот «Телец»! Грандиозная программа. Старый добрый «Гроуппинг». Неудивительно, что Чик ничего не желал ему об этом говорить. Но самое главное — он умудрился как-то спасти свою шкуру от подступавшего огня.
Глава 22
Вот новость прямо из Чжуннаньхая
— Ну как, вы рассказали Большому Человеку о моем предложении?
Барни Стрекер и глава национальной безопасности Роджерс П. Фэнкок разговаривали по секретной телефонной линии между Лэнгли и Белым домом.
