Ознакомительная версия.
— …мы очень хорошо работаем с Михаилом Романовичем. Я даю ему список фирм-конкурентов вместе с реквизитами, а также перечень лотов очередного тендера, плюс информацию, на какие лоты эти фирмы претендуют. Если есть компрометирующая информация — предоставляю и её. Михаил Романович даёт задание своим людям прошерстить эти фирмы и найти состав преступления в их деятельности. Если там всё чисто, то на заседании конкурсной комиссии силовик — из УНП или ОБЭП — просто заявляет, что УВД не гарантирует безопасность сделки со всеми, кроме Совинкома. И конечно же, предоставляет соответствующее письмо вместе с многостраничным докладом о проведенных проверках. На бумаги никто не смотрит, и так всем ясно, что заседание является фикцией и деньги давно поделены, и голосуют единогласно за Совинком. И такую же схему работы я хочу запустить здесь.
— Какова рентабельность, о каких суммах идет речь?
— Везде по-разному: например, наш основной клиент, кардиоцентр, дает оборот в среднем четыре миллиона рублей в месяц. Горздравотдел заложил для нас в бюджете около 25 миллионов на этот год. Бывают крупные закупки, например, томограф стоимостью два миллиона долларов, его собирается приобрести городская больница города Волжского, тендер состоится в августе. Мы выходим с Сименсом — моя фирма является его официальным дистрибьютром. Ростов считается более богатым городом, чем Волгоград, поэтому уверен, что здесь на медицину выделяют больше, чем у нас.
Основное обсудили до того, как принесли блюда. Тимур признался, что никогда не интересовался медицинской темой, и занимается виноторговлей — оптовой продажей импортными и отечественными алкогольными напитками. А судя по тому, какие деньги крутятся на медицинском рынке — там присутствуют серьезные игроки.
— Но мы тоже не лыком шиты, — заметил я.
Тимур покачал головой и пообещал, что прозондирует эту тему на предмет можно ли туда сунуться и кого-то подвинуть.
Нужен был какой-то позитив, и я рассказал, как несколько лет назад провернул бартерную сделку с ростовским заводом шампанских вин. То был немыслимый взаимозачет с долгами за коммунальные услуги и налоговыми недоимками, нужно было растолкать крупную партию алкогольной продукции, а вырученные средства были перечислены на «Джонсон и Джонсон», отгрузивший шовный материал для военных складов и ростовского военного госпиталя. Не называя имён (этим занимался тогдашний компаньон, Вениамин Штейн), я бодро поведал детали сделки.
— Что-то слышал про это, — оживился Тимур. — Это проходило через твою фирму?
— Да. Совинком является официальным дилером Джонсона по Южному региону.
После обеда Тимур подбросил меня до центра. Прощаясь, написал на вырванной из блокнота страничке свой юзернейм в Живом Журнале — hotbear (Горячий Медвежонок):
— У тебя есть ЖЖ-аккаунт?
— Пока не завёл, — я взял протянутый листок и положил его в нагрудный карман рубашки. Я уже не стал говорить, что увольняю сотрудников, которые в рабочее время висят в соцсетях, и вместо этого заверил, что заведу себе ЖЖ в самое ближайшее время и добавлю Горячего Медвежонка в друзья.
На том мы расстались. Тимур поехал в свой офис, я поймал такси и отправился в аэропорт. Откуда вылетел ближайшим рейсом на Москву.
Мне не хотелось делать ценные подарки такому бесполезному шнурку, как Рошаль. А знакомство с Тимуром Гантимуровым, несомненно, было огромным подарком. Ведь этому предшествовали годы работы, инвестиции в Иосифа Григорьевича Давиденко, который соизволил поделиться своими наработками. Я произвёл впечатление на Тимура, потому что имел опыт работы, знания, коммуникативные навыки, хорошо одевался, и, в конце концов, выкроил время и деньги для поездки в Ростов. И эти заслуги проецировались на моего протеже, Рошаля.
Я счел необходимым посоветоваться со святым Иосифом.
— Как вы считаете, Иосиф Григорьевич, стоит ли запускать сюда другую фигуру? Есть тут у меня один офисный работник, на досуге верующий в идеалы масок, плеток и кожаных трусов. С одной стороны, это необходимо, учитывая принадлежность к прогрессивному гей-коммьюнити. Кроме того, у меня физически нет времени для частых командировок. С основными людьми буду общаться только я, и конечно, никому не доверю переговоры с замначальника УВД. А рутину придется поручить исполнителям.
Святой Иосиф ответил мне следующим образом:
— Ответ такой: делай то, что считаешь нужным. Ты — стратег, я — тактик. Если что-то вдруг пойдёт не так, ты мне шумни, и я сразу хлобукну любого пиндоса, который тебе мешает.
— Но если два пидорга подружатся организмами, а потом что-то пойдет не так, сложно будет вводить другого исполнителя, к тому же отсталого гетеросексуала.
— Да что ты мне загадки загадываешь, ты говори по существу, что мне делать, а я буду изыскивать для этого способ! — отрезал святой Иосиф.
После долгих размышлений — уволить Рошаля или дать ему путевку в жизнь и познакомить с Тимуром — я всё же смилостивился и склонился к второму варианту. Я передал бестолковому руководителю отдела продаж Северного Альянса листок, полученный от медоточивого ростовчанина, и дал напутствие:
— Вот, даю тебе наводку: это серьезный человек, который поможет нам наладить бизнес в Ростове. Я созвонюсь с ним, и он тебя примет. Для начала заведи себе ЖЖ и включи этого пользователя в число своих друзей. Его юзернейм — hotbear, то есть Горячий Медвежонок. Уверен, вы найдете общий язык.
Рошаль просиял — перед ним открывались огромные перспективы. В настоящий момент, с малогероической женственной внешностью и с определенной сексуальной ориентацией, да еще под такой фамилией, он имел в своем распоряжении не самый большой выбор — да и тот, что имелся, был неочевиден. А знакомство с Горячим Медвежонком — это долгожданный шанс заняться настоящим делом и пробиться в мир влиятельных мужчин.
Глава 28,
В которой я анализирую своих внутренних демонов
Каждый человек, у которого больше одной извилины в мозгу, сталкивается с сомнениями относительно того, что делает. Если вы не счастливый носитель линейного шаблонного мышления, то наверняка часто задумываетесь, насколько правильным является ваш путь, вы мучаетесь, принимая решения, от которых зависит ваша жизнь и жизни ваших близких. Обычно эта умственная работа незаметна для других, и, слушая указания руководителя, предельно четкие и лаконичные, иной работяга думает: «Ну, блин, я так тоже могу пальцами водить». Слова начальника кажутся простыми, а принятые им решения, казалось бы, лежат на поверхности, чего тут мудрствовать — бери и работай, но за каждым простым указанием, например, поехать вправо или влево, скрывается титаническая работа мысли: почему нужно ехать вправо, а не влево и не вперед. И начальник, отдавая приказ: «Двигаться вправо», уже знает, что там будет, и что произойдет, если поехать другим маршрутом.
Моя интуиция всегда говорила мне: «Бежать, бежать, вперёд, вперёд без остановки!» Мой бывший компаньон Штейн часто призывал меня к тому, чтобы отвлечься, абстрагироваться от бесконечных сделок, провести в офисе день, два, неделю — сколько нужно, чтобы организоваться, наладить систему, построить алгоритм работы — планирование, отчетность, учет и так далее. Иными словами, подтянуть нашу организационную структуру к уровню возросших объемов продаж. Но я игнорировал его — в значительной степени потому, что планировал отжать бизнес, прозрачность была мне не нужна и я сознательно поддерживал состояние контролируемого хаоса, точнее, хаоса, который был бы подконтролен одному мне. А если компаньон вдруг обнаруживал какое-то серьезное упущение, неточности в цифрах или сделку, по которой я перед ним не отчитался, я переводил стрелки на наемных сотрудников.
И как привыкший недоливать бармен уже не может наполнять до краев бокал, так и я, войдя в роль, после ухода Штейна уже не мог наладить на Совинкоме внятный управленческий учет. (В Петербурге, на Экссоне, это удалось сделать усилиями нескольких человек). Вкупе с моей авантюрностью это привело к появлению феномена перманентных финансовых дыр.
Впервые я обнаружил отрицательное сальдо где-то в середине 1999 года. Я попросил бухгалтера снять со счета сто тысяч рублей на личные нужды и чрезвычайно удивился, когда она сообщила, что на счету таких денег нет, и показала банковские выписки. По моим расчетам, там должны были оставаться эти деньги. Бухгалтер свела взаиморасчеты и оказалось, что у нас образовалось отрицательное сальдо в размере ста тысяч, то есть разница между активами (грубо говоря — это денежный остаток + складские запасы + долги клиентов) и пассивами (наши долги перед поставщиками и прочие пассивы). Я стал ломать голову, куда израсходовал эти сто тысяч. Всё контролировалось лично мной, все товарно-денежные потоки, поэтому воровство исключалось полностью. Оставалось одно: перерасход. Постепенный перерасход — просто бездумно снимались со счета деньги с оборотных средств и незаметно образовалась недостача.
Ознакомительная версия.
