- Горус! Только не убивай! Нельзя! - в панике закричала я, вскакивая на ноги и бросаясь к нему. Прижавшись грудью к его спине, я, преодолевая свой испуг, постаралась сказать спокойным Голосом:
- Отпусти его.
И Лазарэль тут же рухнул на дорогу, хрипя и пытаясь восстановить дыхание.
Горус, обернувшись ко мне лицом, сдерживая ярость, удивлённо заглянув мне в глаза, спросил:
- Как же так? Он ведь напал на тебя, обидел, толкнул, ты упала.
- Горус, как ты меня напугал, - обнимая его за талию, прижимаясь к его груди щекой и пытаясь унять сердцебиение, сказал я. - Он не хотел ни обидеть меня, ни толкнуть, я упала из-за досадной случайности. Но у нас нельзя убивать, даже если у тебя есть веские мотивы, иначе тебя в лучшем случае выгонят, а в худшем, учитывая, что ты орк - убьют.
- Но как тогда защититься, добиться справедливости или восстановить своё право? - на его лице появилось беспомощное выражение.
- Для этого есть суд Совета Старейшин. Пойдём отсюда, я объясню тебе это подробнее, - взяв его за руку и стараясь успокоить, сказала я.
- Сокровище моё, - услышала я за спиной ироничный и злой голос Лазарэля. - Глазам своим не верю, что это значит? Ты - и рядом с тобой грязный, вонючий, дикий орк! И такая трепетная забота друг о друге. Вас связывает что-то личное? С каких пор ты стала любительницей извращений?
Предупреждающе сжав ладонь Горуса, я обернулась и, увидев, как Лазарэль потирает свою пострадавшую шею, разглядывая нас злобным, ожесточённым взглядом, ответила:
- Лазарэль, я уже много раз говорила тебе, что я не твоя, а сам ты любого дикого орка переплюнешь своей беспощадной бессердечностью, - и, стараясь скорее избавиться от его присутствия, потянула Горуса вперёд.
Горус, неохотно идя за мной, мрачно спросил:
- Кто он?
- Мой бывший муж, - честно ответила я и тут же пожалела об этом.
Взбешенный дикий рык огласил окрестности. Кто-то шедший впереди нас с испугу свернул на боковую улицу.
- Горус, Горус, - жалобно заскулила я и попыталась вернуть ему разум, - это было давно, у меня нет к нему никаких чувств, я тебя люблю!
Последние слова он, видимо, услышал, потому что рычать перестал, бешенство постепенно уходило из его глаз.
- Он точно не имеет не тебя никаких прав, и мне не надо его убивать?
- Ну, Горус, я же уже объясняла, никто не может принуждать эльфийку. А убивать нельзя ни в коем случае.
- Но я бы никогда не отпустил тебя, - упрямо возразил он.
- Ох, как иногда с тобой трудно, - тяжело вздохнул я. - Давай не будем портить друг другу настроение. Ты надолго уходишь, но после твоего возвращения, если захочешь, мы ещё раз это обсудим. А пока, просто побудем вместе.
Но вместе нам не удалось побыть. У гостиницы Горуса ждал Такисарэль.
- Извини, Зеленоглазка, я забираю у тебя Горуса, нам надо к мастеру, он не понял, какие именно инструменты ты, Горус, хочешь взять с собой в горы. Пойдём, я отведу тебя к нему, сам объяснишь. Завтра утром мы все завалимся к тебе с картой, надо уточнить маршрут. А после сиесты нас всех вызывают на Совет Старейшин. В общем, поспеши, времени нет, - торопливо объяснил Такисарэль.
Горус посмотрел на меня с таким отчаяньем, с такой тоской, что сердце сжалось. Но я, удерживая подступающие слёзы скорой горькой разлуки, заставила себя улыбнуться и подбадривающее сказала:
- Иди, дело есть дело. А я завтра вечером приду к тебе попрощаться.
И он, крепко прижав меня к своей груди, зарывшись носом в мои волосы, поцеловал в макушку, потом неохотно выпустил меня из объятий и умчался с Такисарэлем.
Мне было очень грустно, и чтобы хоть как-то отвлечься от мыслей о скором расставании, я тоже занялась делом и пошла к мастеру заказывать себе новый бубен. А завтра пойду, закажу новый концертный костюм.
Вечером следующего дня нам опять не удалось побыть с Горусом вдвоём. После посещения Совета Старейшин, парни в гостиничном номере Горуса укладывали рюкзаки. Когда я пришла и застала их за этим занятием, то стараясь не мешать и не отвлекать, тепло простилась с каждым, пожелав счастливого пути и удачи в делах.
Вместе с Горусом мы вышли в гостиничный сад. Он, оторвав меня от земли, долго, молча, прижимал к себе, уткнувшись носом мне в шею, а потом со смятением произнёс:
- А у нас с тобой даже брачных браслетов нет...
- Ничего, и без браслетов о нас с тобой, по-моему, все уже знают.
- Да я не в том смысле, чтобы к тебе никто не приставал, хотя это тоже важно, мне просто хотелось бы иметь с собой какую-нибудь вещь, напоминающую о тебе.
Надо же, такая сентиментальность никак не вяжется с его брутальностью.
- У меня ничего такого нет, вот только колечко, но оно тебе даже на шестой палец не налезет.
- Дай, - умоляюще заглядывая в глаза, попросил он, - я шнурок продену и на шею повешу.
- Конечно, возьми, - сняла я кольцо. Он зажал его в кулаке. - Как рано вы выходите? Я приду проводить.
- Очень рано. И ты не приходи, иначе я буду оглядываться всю дорогу, и это сделает меня слабым. И так не знаю, как переживу эту разлуку.
- Тогда давай прощаться, - сказала я, обнимая его за шею.
- Угу, - промычал он, опуская голову и ища мои губы.
Крепкие, жаркие, страстные объятия и ласковые, тёплые, нежные поцелуи совсем затуманили мне голову. Я уже не мыслила себе жизни без него. Предстоящее расставание заставляло сердце ныть и чувствовать себя так, как будто мы теряем друг друга, и это наша последняя встреча. Мы всё стояли и стояли, не в силах разомкнуть кольцо наших рук.
Только грозный окрик Александрэля, вышедшего из гостиницы, вынудил нас расцепить объятия.
Держа мои маленькие, узкие ладони в своих огромных, широких ладонях, Горус неотрывно глядя мне в глаза, сглотнул ком в горле и прошептал:
- Я люблю тебя...
- И я тебя... - прошептала в ответ, стараясь удержать слёзы.
- Жди меня...
- Да, я буду ждать...
***
Такисарэлю оставили амулет связи, побывавший с ним в Степи, парный с амулетом Эдмунизэля. Пока расстояние позволяло, они регулярно связывались. И мы знали, что, несмотря на все опасности пути, они двигаются к намеченной цели. А опасности их поджидали нешуточные. В этих диких местах, удалённых от населённых городов, хищники кишили в огромном количестве. Приходилось отбиваться от грозных ящеров, ядовитых змей, гигантских пауков и даже встретиться со страшным Титануром, охраняющим кладку яиц. Не обошлось без ранений, но к счастью, всем пострадавшим помог выжить Александрэль, владеющий всеми видами магии, в том числе, и Целительской.
Я вначале очень тосковала, чувствовала себя покинутой, одинокой, новые песни не писались, музыка не сочинялась. Потом, постепенно, как-то вошла в привычную колею, утешая себя тем, что сильный, смелый, умный Горус справится с трудностями и обязательно вернётся, и тогда мы будем неразлучны. Стараясь занять себя и не растерять навыки стрельбы из лука, я каждое утро на тренировочном поле стреляла по мишеням. И иногда, когда предполагалась однодневная охота в окрестностях города, стала ходить с отрядом женщин-лучниц за мелкой дичью.
Зачастила к мастеру-животноводу, рассказывая ему, в каких условиях живут орочьи ездовые ящеры, как их запрягают, как управляют. Мастер, получив в своё распоряжение всех шестерых добытых в Степи ящеров, был намерен их скрещивать и, размножив, после дрессировки продавать всем желающим.
Много времени заняли и мои рассказы Эдмунизэлю о нашем пребывании в Степи. Он требовал, чтобы я, буквально день за днём, описывала ему наш путь, интересуясь даже мелкими подробностями, особенно, его беспокоила личность Владыки.
- Зачем тебе такие подробности? - удивилась я.
- Врага надо знать в лицо, - ответил он.
А Еваниэль выспрашивала меня о Горусе, и мы вместе думали, как помочь ему быстрее адаптироваться, обе понимая, что это очень трудно уже взрослому орку. И я, впервые, с полной очевидностью, с сочувствием поняла, как же тяжело было Еваниэль, когда она попала в наш Мир.
А ещё, я и впрямь, приглядывала для нас с Горусом подходящий дом. Я не умею копить деньги, всё время их на что-то трачу, зачастую, бесполезное. Но зарабатываю я неплохо, и кое-что всё-таки скопилось в моей денежной шкатулке. Этих денег хватило бы купить дом, но я не могла предложить их Горусу. Как любой мужчина, он воспринял бы это как оскорбление. Мне же, очень хотелось жить отдельно от родителей, хотя с ними в бытовом плане очень удобно, но психологически некомфортно. Пока живёшь с родителями, и ты сам чувствуешь себя ещё ребенком, и все окружающие тебя так воспринимают. Мне это не нравится, но до совершеннолетия это удел всех, кроме, как выяснилось, замужних девчонок.
Но основное моё время занимала забота о приобретённых в Степи орках, за судьбу которых я чувствовала личную ответственность.
В общей сложности в Эльфийском Лесу поселилось пятьдесят семь новых орков. Двое детей и одна женщина, которых привёл Петрос из своих предыдущих вылазок в Степь, десять детей из первой партии и ещё двое родившихся уже здесь, тридцать детей из второй партии, пять взрослых мужчин, считая Горуса, и семь женщин.
