Ознакомительная версия.
Заняв позицию теперь уже над нашим балконом, я очень боялся пропустить момент, когда сторожившего комнату бандита вызовут к телефону, так, что даже свесил голову вниз. Но шум капель барабанящих по «Старатакастеру» не оставлял мне шансов услышать что либо. По всему выходило, что уже вот-вот в коридоре пора было раздаться отвлекающему звонку.
— Давай я тебя подстрахую, ты весишь меньше, руки длинные, слезть легче? — предложил я, смерив фигуру певца. То, что хлипкий Алеша не удержит меня и минуты — было слишком очевидно.
Певец в ужасе отшатнулся.
— Я высоты боюсь, — признался он, и оцепенел. — Даже сейчас, когда лежу, голова кружится. И пока шли по крышам меня чуть не стошнило.
— Что ж ты, мудила! — зло прошипел я. — Надо было студента тогда оставить, а тебя к телефону посылать. Уж лучше тебя наплести точно никто не сможет…
— Не имеем мы права Левкиного племянника такой опасности подвергать, — прошептал Алеша, оправдываясь.
То есть моя жизнь уже не шла в расчет!
— Ладно, ты меня страхуешь! — зло пробормотал я.
— А как? — опешил Алеша. — Веревки никакой нет?
— За шкирку придерживай, за шиворот пиджака! Хоть сколько-нибудь подстрахуешь…
И тут мне показалось, что в комнате раздались голоса. Если это сторожившего бандита зовут к телефону — терять нельзя было ни секунды. Я повернулся на животе и, пятясь задом, начал спускать ноги с козырька крыши в пустоту. Одной рукой я уцепился за железную канавку водостока, вдоль которого хлестала дождевая вода в сторону жерла водосточной трубы. Второй пытался ухватиться за саму трубу, но она была скользкой и неудобной. А Алеша так старался меня страховать, вцепившись в воротник отсыревшего пиджака, что на лбу у него вздулись жилы. Но было яснее ясного, чуть что — он скорее сам кубарем слетит вниз с крыши вслед за мной, чем сумеет удержать.
Поэтому, когда мои ноги заболтались в пустоте, не ощущая ни перил балкона, ни стены, в какой-то момент я поддался панике. Вскинул на Алешу испуганные глаза и почти готов был заорать ему «Тащи обратно!». Но успел сообразить, что нижняя половина моего тела уже безнадежно повисла над бездной. И корячиться обратно на крышу сейчас еще хуже. Лучше рискнуть, и правильно юркнуть вниз. Что я и сделал, слегка качнувшись глубже на балкон и к счастью, нащупав рукой кольцо из толстой проволоки, которое было накручено вокруг водосточной трубы, чтобы она не отходила далеко от стены.
Я благополучно приземлился ногами на балкон, но Алеша не понял, что меня можно уже отпустить. Он судорожно цеплялся за мой воротник. Из-за этого сам опасно свесился вниз — вся рука, голова, шея… И продолжал по миллиметру сползать ниже.
Вдобавок, за полсекунды, которые перед моими глазами мелькнуло окно, я с ужасом обнаружил, что ошибся. Бандитского часового никто не вызвал из комнаты. Он так там и стоял, спиной к окну. Но шорох моего тела, сползавшего с крыши и шлепок моих ног, плюхнувшихся в лужу на балконе привлекли его внимание. Человек начал поворачиваться к балконной двери, видимо, еще не понимая, слышал он шум или показалось.
А я вытянулся во весь рост, стоя на цыпочках. Из-за того, что Алеша намертво вцепился в воротник пиджака, я не мог пошевелиться и спрятаться, а беспомощно висел на виду, подмышками на оттянутом вверх пиджаке, как котенок, которого кошка тащит за шкирку зубами.
И тут нам впервые за этот день повезло. В двери поскреблись, и тоненький голос Розы Марковны позвал:
— Постояльцы комнаты номер тридцать четыре!.. Или вы не слышите совсем?..
Бандит повернулся и пошел к двери, выглянул, а затем вышел в коридор.
— Можешь отпустить — прошептал я Алеше.
— Что? — не понял тот.
Чтобы расслышать, Алеша чуть подался ближе. И это была ошибка. Центр тяжести окончательно сместился. Алеша качнулся, и его тело скользнуло вниз по мокрой крыше. Казалось, Алеша падает, как в замедленной съемке. Обезумевшие от ужаса глаза певца проплывали мимо моих глаз. Но, это длилось только какую-то долю секунды. В следующий миг Алеша кубарем покатился с крыши вниз.
Он должен был нырнуть рыбкой с четвертого этажа, вниз головой навстречу брусчатке двора. Но природная неуклюжесть вдруг оказалась спасительной. Алешин локоть, каким-то дурацким движением зацепился за водосток. Длинное худое тело развернуло. И он полетел вниз уже горизонтально, как бревно, только судорожно дергающееся. И рухнул на перила балкона. Этой мгновенной задержки хватило, чтобы я успел уцепиться за его одежду, потянуть, и перевалить Алешу на балкон, прервав его гибельный путь вдребезги с четвертого этажа.
Я и сам не удержался на ногах, мы свалились, вдобавок ноги певца пнули гулкий «Стратакастер». Мы замерли, не зная — услышали в коридоре наше падение или нет? Алеша, здорово ушибся левым боком о перила, но не издал ни звука, а только пыхтел рядом со мной, стиснув зубы.
Нам повезло, что в момент падения в комнате никого не было. К тому же дождь приглушал шумовой завесой все звуки с улицы.
Мы же могли немного слышать, что происходит в комнате, через приоткрытую балконную дверь. В комнату зашло несколько человек. В эту минуту мы с Алешей уже замерли, вдавливаясь спинами в простенки, между окном и боковыми перильцами балкона. Стоило хоть одному бандиту сейчас выглянуть — и нам действительно ничего бы не осталось, кроме как прыгать вниз с четвертого этажа. Но, попав под дождь, бандиты, видимо, не собирались еще и смотреть него с балкона.
— Жрать охота? Сколько еще ждать? — спросил один из голосов в комнате. — Может, они и не явятся сюда?
— Вон, рыба. Хочешь — жри, — ответил другой голос. — А если ты отсюда куда-нибудь сунешься, и упустим фрайеров, я тебе брюхо вспорю, вот так, гляди!
Последние слова потонули во взрыве хохота. Это был голос Беса, я готов был поклясться. Где-то в глубине души у меня словно что-то оборвалось. Похоже, что я всю дорогу в глубине души надеялся, что приехал не он, что это какая-то ошибка. Теперь надежды не осталось. И мне снова, как тогда ночью в ДК стало страшно до озноба. Или, может быть просто стало холодно в промокшей насквозь одежде?
Движимый каким-то безрассудным, но жгучим любопытством, я осторожно, сдерживая дыхание, краем глаза заглянул в комнату, сквозь небольшую щелку, остававшуюся сбоку у тюлевой шторы. Я даже не успел разглядеть — сколько бандитов комнате — сразу отпрянул. Потому что прямо передо мной стоял Бес. Он наклонился над столом и резал тем же самым тонким ножом-бабочкой роскошную рыбу, только сегодня утром привезенную Львом Рудиком, чтобы отпраздновать с нами удачную запись.
— Нехилая рыбешка! В Питере такую хер найдешь, — оценил Бес.
Мы застряли на пятачке балкона, как в западне. А дождь начал понемногу стихать. И стало отчетливее слышно, что происходит в комнате. Один из бандитов сочно рыгнул.
А потом раздались приближающиеся шаги. Я вдавился спиной в стену, в ужасе понимая, что единственная возможная самозащита — стазу толкнуть его через перила, пока бандит не ожидает нападения. Выходило, что надо сразу убить человека, которого и вижу-то впервые в жизни. И я понял, что не сделаю этого. Не смогу. Осталось только ожидание — вот сейчас случится оно.
Балконная дверь приоткрылась. Высунулись плечо и рука бандита, что-то выбросила наружу. На мокрый бок «Стратаскастера» смачно шлепнулась не долетевшая до перил кожура от камбалы. Дверь закрылась обратно.
Я снова начал дышать. Руки как-то сами опустились. А в коленках возникла непростительная слабость. Но зато я впервые подумал — а может все-таки прокатит? Тем более, что где-то на улице оставался Вадик? Должен же этот ненормальный идиот когда-нибудь позвонить?
И словно в ответ на мой приступ злости, из квартиры снова донесся голос Розы Марковны:
— Постояльцы тридцать четвертой комнаты!..
В комнате послушались шум и движение.
— Сейчас быстро полезем на крышу, — одними губами прошептал я на ухо замершему Алеше. — Сначала я, потом подаешь мне гитару, потом встаешь на перила, я тебя подтяну.
— Я не смогу… — отчаянно замотал головой Алеша.
— Анжела Дэвис и та могла, неужто Алеша Козырный зассыт? — спросил я. — Вниз не смотри. Тут только два шага сделать. А потом, бойся сколько хочешь. Важно сейчас быстро и четко.
Дождь затих. Времени на разговоры не было. Я слышал, как хлопнула дверь в комнате, и решил все-таки убедиться, что Вадим всех отвлек своим звонком. Я снова осторожно выглянул в промежуток, оставленный тюлевой шторой. В комнате не было никого. На столе стояло блюдо с наполовину распластанной рыбой, из которой торчал нож Беса. Наша ополовиненная рыба выглядела изуродованной, словно над ней надругались. А тоненькая металлическая рукоятка ножа поблескивала, и горделиво стояла торчком, словно символизируя победу над нами.
Ознакомительная версия.
