— Ну, входите же и ничего не бойтесь! — сказала Марина мягко.
Александр, запинаясь и заикаясь, принялся что-то лепетать, чтобы хоть как-то объяснить свое присутствие в таком месте и в такой час:
— Понимаете, я заснул… и пропустил час закрытия библиотеки… не знаю, что на меня нашло… сморило от усталости…
— Ну конечно, конечно… Да это не важно… Ни о чем не беспокойтесь… — прервала его излияния Марина. — Входите же, входите!
Все еще продолжая колебаться, Александр сделал шаг, другой по направлению к девушкам. Он почувствовал на лице ледяное дыхание ветра. Железная дверь с глухим стуком захлопнулась у него за спиной.
Александр огляделся… Он находился в довольно большом помещении, заставленном книгами, потолок в этом помещении был сводчатый, как в гроте или, скорее, как в оранжерее. Почему он сейчас вдруг вспомнил про оранжерею в зоопарке, где они с Элен бродили в тот период, когда их любовь только зарождалась? И внезапно ему показалось, что среди книг, словно среди зарослей, появилась та самая птица, что они с Элен видели в оранжерее, та самая птица, чье внезапное появление в витрине отеля «Дункан» так глубоко взволновало его, потому что он увидел в ее стеклянных глазах опасный и жестокий огонек. У вроде бы мирных и тихих голубей тоже глазки иногда горят таким хищным, коварным огнем, и нередко пылкое воображение Александра рисовало ему картины, как голуби, постепенно увеличиваясь в размерах, превращались в гигантских птиц, набрасывались на него и принимались рвать на части своими заостренными, хищно загнутыми клювами. Но, разумеется, эта птица сейчас ему лишь привиделась… Не было здесь, в этом лесу из книг, никаких птиц, а если бы и были, то конечно же, в таком лесу должна была бы обитать огромная сова.
— Идите же! — настойчиво сказала Вера.
Александр приблизился к девушкам, и они расступились и встали по обе стороны от него, так что он подумал, что они сейчас возьмут его под руки.
— Так это и есть закрытый фонд, именуемый «адом»? — спросил он.
— Да, это и есть ад… можно и так сказать! — ответила Вера.
— А Брюде тоже где-то здесь?
— И Брюде, и многие другие…
— Помещение уж очень большое, конца-края не видно… Знаете, я просто поражен… однако вы ведь мне говорили…
— Видите ли, я вас просто обманула, — промолвила Марина. — В действительности этот фонд огромен. Очень немногие знают о его существовании. Большинство читателей остаются в общих читальных залах, некоторых избранных вроде вас допускают работать в отдельных кабинетах, но редкие, очень редкие из избранных допускаются и сюда.
— Однако и вы ведь сюда вхожи!
— Да, мы… но это совсем другое дело… Мы всего лишь послушные и преданные хранительницы тайн другой, оборотной стороны, иного лика познания. Мы сами ничего не знаем.
— Вы хотите сказать, что у познания есть оборотная сторона… как оборотная сторона луны?
— Да, возможно… Но не пытайтесь понять! Идемте! — прервала его Вера.
И на сей раз, так как Александр все еще явно колебался, девушки взяли его под руки и мягко, но все же достаточно настойчиво повели куда-то. Он чувствовал, как на уровне его бедер плавно покачивались и соблазнительно подрагивали, словно колеблемые волнами, приятные выпуклости их тел, но он не испытывал ни малейшего волнения от соприкосновения с их упругими округлыми бедрами, а ведь при других обстоятельствах и в другое время он наверняка бы пришел в возбуждение от такого контакта… Нет, ни приятной легкости, ни хмеля возбуждения он не чувствовал, напротив, он ощущал во всем теле какую-то странную тяжесть, и в груди вновь проснулась и ожила боль. Ему показалось, что свет постепенно стал меркнуть и что они все трое теперь продвигались вперед в каком-то красноватом полумраке.
Сколько времени они шли, храня молчание? И куда вел этот все более и более сужавшийся проход среди сложенных из книг стен, казавшийся бесконечным? Александр ужасно устал и ненадолго прикрыл глаза…
Когда же он их открыл, то увидел, что стоит перед огромной абсолютно черной дверью… даже не дверью, а вратами… и на черной поверхности этих врат играют красноватые блики, похожие на последние отблески заката.
Обе девушки, по-прежнему не говоря ни слова, отступили назад.
Врата отворились, чтобы пропустить Александра, и тотчас же закрылись. Он почувствовал у себя за спиной не то чье-то дыхание, не то порыв ветра, словно его почти задела крылом какая-то гигантская птица. По легкому шороху он догадался, что где-то рядом, вероятно, как раз у него за спиной, упал какой-то занавес, поглотивший последние звуки внешнего мира. Он вытянул вперед руки и так вслепую сделал несколько шагов, но тотчас же остановился, так как ему показалось, что пол, внезапно ставший рыхлым, подвижным, словно зыбучий песок, начал уходить у него из-под ног.
Он находился в каком-то месте, где было не просто темно, а черным-черно.
Г. Аполлинер. Стихи. М., Наука, 1967. Стр. 148. Пер. М. П. Кудинова. — Примеч. пер.
