— А если, скажем, гиена стащит кого-нибудь из туристов?
Он добродушно рассмеялся.
— Во-первых, у местных гиен хороший вкус. Во-вторых, недалеко отсюда, в Магади, есть полицейский пост.
Я присвистнул. По карте, которую я приобрел на бензоколонке фирмы "Шелл", до Магади отсюда целых шесть сантиметров солончаков. Я не преминул высказать свои сомнения.
— В этой глуши и дикости, — ответил управляющий, — шестьдесят километров не расстояние.
Я вернулся к себе. Палатки были поставлены позади просторного бревенчатого коттеджа, в котором находились контора, ресторан и бар, а также ванные комнаты и душевые кабины с холодной и горячей водой. Палаток было не менее пятидесяти, разных размеров и формы. Территория лагеря была обнесена проволочным заграждением, чтобы отвадить не в меру любопытных зверей. В углу, всего в нескольких метрах от озерка, на четырех стальных опорах высилась водокачка.
В соседней палатке разместился фон Шелленберг. Я привязал полотняные створки таким образом, чтобы открыть доступ свежему воздуху, и прилег на койку. Прошедший день показался чересчур долгим и жарким, кроме того, давало себя знать выпитое накануне. Я заснул и спал, пока не позвали к ужину.
Когда все сели за стол, я извинился и вернулся в палатку, якобы за сигаретами. Настало время действовать, решил я. Одолжив у ночного сторожа фонарь, я отыскал палатку Вэнса Фридмена и учинил в ней тщательный обыск, однако не нашел ничего, что бы подтвердило либо развеяло мои опасения. Отдав фонарь хозяину, я вернулся в ресторан. Какая обида, что нельзя позвонить Сэму!
После ужина большинство уставших с дороги туристов разбрелись по палаткам, за нашим столом остались только Вэнс Фридмен, Ивонн и я. Вскоре, выпив лишь пару рюмок, американец нас оставил. Мы болтали с француженкой о разных пустяках. Она расспрашивала про Африку, я отвечал что знаю. Оказалось, что во многих вещах я куда менее сведущ, чем она: Ивонн добросовестно штудировала путеводители.
— Значит, вы из гостиничной охраны? — Она разразилась звонким смехом.
— Должен же я был что-то вам сказать, — улыбнулся я. — Конечно, вы мне не поверили, но все-таки не стали кричать.
— Что вам понадобилось в моей комнате? — спросила она.
— Говорю же — смотрел в окно!
— Очевидно, в вашем номере окон не было!
— Они выходили на другую сторону.
— А я решила, что вы насильник.
— Конечно, что еще вы могли подумать?
На ней было длинное вечернее платье и на плечах белая шаль — ночной воздух был довольно прохладен. Длинные черные волосы развевались по ветру, обрамляя лицо. Большие глаза неотрывно следили за мной.
— Вы так до сих пор и не сказали, чем на самом деле занимаетесь.
Я кивнул. Тут к нам подсел Джо и целиком завладел вниманием девушки. На нем был темный костюм, галстук, он из кожи вон лез, чтобы произвести впечатление. Я почувствовал себя лишним.
Ночь делалась все холоднее. Взошла луна, ярко заблестела поросшая акацией долина, тянувшаяся, казалось, до самого края земли, и оттуда долетали странные ночные звуки. С потолка веранды свешивалась карбидная лампа, ее шипение дополняло симфонию африканской ночи.
На веранде осталось не больше дюжины туристов. Джо развлекал француженку эпизодами своей героической биографии. Я откинулся на спинку плетеного стула, гоняя комаров и довольствуясь скромной ролью зрителя. Мне было не до чар Ивонн, обстоятельства требовали быть начеку.
Внезапно из ночного мрака донесся жутковатый хор. Все прислушались. Непонятные вопли то усиливались, то затихали, напоминая смех безумца.
— Дикие собаки, — хладнокровно пояснил Джо. — Наверное, празднуют удачную охоту, добычу делят.
Ивонн спросила, откуда ему это известно.
— Да уж известно! — ответил Джо. Он был весьма самоуверен и потому каждое свое слово выдавал за непреложную истину. — Я в этом деле не новичок, — заявил он и, приложив ладонь к правому уху, снова прислушался. — Теперь к веселью присоединились гиены и шакалы.
Перебранка плотоядных хищников продолжалась еще несколько минут, затем прекратилась. Очевидно, все до последней косточки было разобрано и стая мародеров отправилась на поиски новой поживы. Жизнь на равнинах бьет ключом, у нее бешеный темп. Тянущая килограммов на триста зебра за четверть часа может быть изглодана без остатка.
Джо говорил теперь о ночи. Для него это была открытая книга, он все тайны ее постиг, это очень просто, надо лишь быть повнимательней. Видать, он всякий раз проделывает с туристами такие трюки. Вскоре все, кто был на веранде, внимательно вслушивались в ночь, пытаясь отличить отдельные ее голоса и шорохи.
— Что это? — спросила Ивонн, касаясь руки Джо.
Казалось, совсем близко от лагеря в густой траве, залитой лунным светом, кто-то протяжно стонал. От этого звука мороз подирал по коже — так мать оплакивает сына.
На лице Ивонн запечатлелся притворный ужас, она явно заигрывала с Джо.
— Сова-орел, — сказал он, похлопывая ее по руке. — Совершенно безвредное существо.
Пары, сидевшие за соседними столиками, засыпали Джо вопросами, он охотно отвечал. Ивонн не отняла у Джо своей руки. Он заказал еще выпивку и раскурил для нее сигарету. Я лишь наблюдал за ними, радуясь тому, что не участвую в спектакле.
Постепенно под благотворным действием джина с тоником француженка оттаяла и, поддавшись уговорам Джо, принялась рассказывать о себе: единственная дочь у родителей; отец крупный винодел; сама она учительствует в окрестностях Парижа, работа ей нравится. Путешествовать в обществе родителей не такое уж удовольствие. Отец все время боится, что их обсчитают, надуют. Мать вечно его бранит, а ей приходится быть меж двух огней.
— Насколько богат ваш отец? — спросил Джо.
— Более чем достаточно. — Ивонн широко улыбнулась.
Джо непревзойденный мастер такой вот пустячной болтовни — профессиональная выучка.
— У вас много дружков? — последовал очередной вопрос Джо.
— Придержите воображение, — поставила его на место Ивонн. — Оно у вас чрезмерно разыгралось.
Последние две пары, пожелав нам спокойной ночи, направились к палаткам, в темноте спотыкаясь о корни и производя несусветный шум. Официант привернул керосиновую лампу над освободившимся столиком.
Ивонн извинилась — ей понадобилось отлучиться. Джо алчно глядел ей вслед, на его лице заиграла гаденькая ухмылка, он протяжно вздохнул и покачал головой.
— Как твое мнение? — спросил он.
— Она твоя! — заверил его я.
Он отхлебнул пива, хотя жажда у него была иного свойства, пивом ее не зальешь. Бравый охотник, искатель приключений, подумал я.
— Еще не факт. — Он снова покачал головой.
— Но ты на верном пути. Продолжай в том же духе.
Джо неопределенно пожал плечами.
Вернулась Ивонн, высокая, стройная; она словно скользила по полированным доскам веранды. При ее появлении в глазах Джо снова зажегся голодный блеск. Она не стала садиться, зевнула, грациозно прикрыв рот ладонью, и объявила:
— Пора баиньки.
Джо мгновенно вскочил.
— Я вас провожу, — вызвался он.
— Сама дойду…
— Мы не можем позволить, — перебил Джо, — чтобы такая красавица блуждала в потемках. — Он подал ей сумочку. — Сами слышали, как воют гиены. Сюда и львы забредают, не говоря уже о злых духах. Нет, женщина здесь ни на миг не должна оставаться одна.
— Что еще за духи?
— В путеводителях о них не пишут. — Джо уверенно повел ее с веранды.
— Спокойной ночи! — обернувшись ко мне, сказала Ивонн.
— Спокойной ночи! — ответил я.
— Сейчас вернусь, — пообещал Джо. — Выпей еще пива, я угощаю. Официант, пива моему другу!
Официант неохотно пошел выполнять заказ. Я смотрел им вслед, они спустились по деревянным ступенькам и пошли к палаткам. Джо положил Ивонн руку на талию, вскоре шаги стихли, поглощенные неумолчной ночью.
Официант принес пива и отпустил недвусмысленное замечание относительно позднего часа. Все его коллеги давно отправились на покой, оставив его прислуживать засидевшимся после ужина гостям. В баре палаточного лагеря нет определенного часа закрытия, хозяева рассчитывают на здравый смысл и добрую волю посетителей, пояснил он мне.
— Хотите пива? — предложил я.
Ему эта идея пришлась по душе. Мы сидели рядом, потягивая из кружек, вслушиваясь в говор ночи. Лампа негромко шипела под потолком. В ее стекло дробно стучали мотыльки, совершая коллективный обряд самоубийства. Жужжали комары в поисках дармовой кровавой выпивки. На равнинах шумно ссорились шакалы и гиены.
Через некоторое время лампа испустила дух. Джо так и не вернулся на веранду. Пожелав официанту спокойной ночи, я отправился в свою палатку. В ней было темно и одиноко.
