Фурзд не любил долго развлекаться. Он посерьезнел. Посмотрел внимательно на Крэка и ужаснулся.
– Крэк, мое решение таково: я отправляю вас на пенсию, довольно приличную, впрочем. Тихонько сидите, дорогой, себе на пенсии и ждите конца света. Чем не жизнь?
Крэк тупо поклонился и прижал руку к сердцу.
– Благодарю. Я счастлив. Буду ждать, как вы велели, – только и вымолвил он.
– Можете идти. Вымойтесь дома скорей. И укрепите душу. Я распоряжусь о пенсии.
Крэк поплелся к двери. «Кошмар», – шепнул Фурзд самому себе. У дверей Крэк неожиданно обернулся и спросил:
– А что делает Крамун с омстом?
– Могу сказать, чтоб вы успокоились и покончили с этой историей, Крэк. Крамуну нужен был омст совсем не для использования в сексе. Такая обыденность его не интересует. Дьявольское зелье нужно ему для использования в определенных магических операциях, цель которых – вызывать самых глубинных хранителей ада. Сперма дьявола нужна как одно из средств поддержки таких операций…
Крэк вдруг проявил осмысленное оживление:
– Слава Непонятному! Где, в каком месте это происходит?
– Ну, вот это уже я не знаю. Не исключено, что в Доме так называемого второго безумия, хотя никакого безумия там нет. Там есть что-то пострашнее всех безумий, вместе взятых…
– Я так и знал, – пролепетал Крэк.
– Как видите, у нас есть уши даже в стане Крамуна. Но вы как ухо там не годитесь. Идите себе и благодарите Непонятного.
Крэк ушел.
«Конец всему», – решили в народе. Оказалось, что бесы ушли из Ауфири. Тихо и достойно. Те люди, которых изолировали в связи со вселением в них демонов, вдруг освободились. Демоны взяли и покинули их. Это было расценено как роковой знак. В центре города один житель особенно громко горланил, а потом собрал на площади большую толпу.
– Если бесы от нас уходят, значит, конец, – вопил он. – Они-то знают и потому ушли. Что взять с обреченных, зачем им такой союз с нами! Он нужен нам! Нам! Мы потеряли лучших друзей, нашу опору!
Многие женщины плакали. Террап арестовал горлопана и отдал его Гнодиаде. Его арест вызвал такое возмущение в народе, что начались столкновения с полицией на улицах города. За чертей заступались многие. Полицейских обзывали чертоненавистниками и швыряли в них камни. Даже дети плевали в их сторону. Ситуация тихонько выходила из-под контроля. Но до революции было еще далеко. Фурзд терпеливо ждал. Волнения вспыхивали по разным поводам. То не допускали к младенцам-чудищам, то из Республики деловых трупов доходили дикие подробности о катастрофах, то слегка потрясывало от подземных толчков. Последнее случалось и раньше, но теперь воспринималось прямо-таки болезненно. Одному офицеру оторвали голову за то, что он призывал молиться Непонятному.
«Мы чертям лучше будем молиться, чем какому-то Непонятному! Нам и так ничего не понятно, что творится в нашей душе и в мире! Хватит!» – кричали в толпе прежде, чем ему оторвали голову. «Вот пусть теперь помолится Непонятному!» – сказало какое-то дитя.
Это уже означало перелом в сознании хотя бы некоторых. Раньше имя-то Непонятного боялись произносить.
Надо было действовать, ибо запахло пусть не осознанной революцией, но стихийным восстанием.
Зурдан отозвался первый. Пока его сестренка Гнодиада возилась с обезумевшим от ужаса перед ней тем самым юношей, который горлопанил, сожалея об уходе бесов, Зурдан решил использовать законный повод о вводе войск, чтобы подавить волнения, а потом обернуть оружие против Террапа, которого надо было обвинить в неспособности руководить государством и в нарастающем сексуальном и психическом слабоумии на основе тех сведений, которые подсунули ему спецслужбы Фурзда. Войска, подчиненные ему, немедленно вошли в город. Зурдан решил не злоупотреблять жестокостью при подавлении, главное – незаметно подтянуть элитные части поближе к дворцу Правителя, мотивируя это заботой о его безопасности.
«Увидишь на виселице, дергаясь членом, как насиловать почтенного посла», – злобно радовался Зурдан.
На улицах уже шумели крики и выстрелы.
Гнодиада наслаждалась страхом юноши.
«Ты слышишь эти выстрелы за окном? – шептала она ему, связанному по рукам и ногам. – Это смерть наша приближается к нам… Люби, люби меня, связанный, всей уходящей в ад душой… Все богини ада – мои подруги… Ты правильно избрал мое заступничество… Но ты дорого заплатишь за это… Полюби, полюби свою смерть». Юноша что-то бессвязно шептал в ответ. А на улице уже шли бои…
Террап, предупрежденный Фурздом, ждал своего часа. Из последних слабеющих сил он собрал верных ему, стараясь показать, что он – былой Террап, настоящий Правитель.
Приказ был тотальным, и в город вошла армия. Вооруженные силы, таким образом, раскололись. В городе начались жестокие бои. Народ в ужасе разбежался, не до защиты бесов стало теперь. Фурзд нервничал. Один Крамун сохранял полное спокойствие. Он проводил время со своей любимой «дочкой» – Арманой. Попивая вино, он в роскошном, но уютном своем кабинете говорил:
– Нам-то ничего не грозит. Запомни это.
Как ни странно, Армана действительно была его дочерью, но это по каким-то таинственным соображениям скрывалось. Вит уже ничего для него не значил. Армана смеялась, и никогда она не была так довольна собой. Хотя довольна собой она была всегда.
– Я знаю это, отец, – отвечала она, тоже попивая вино, – пусть себе стреляют, сколько хотят. Твой мистический авторитет настолько велик, что никто не смеет приблизиться к нему. Ведь тайна власти – именно в таком сверхчеловеческом ореоле…
– Естественно. Не говоря о том, что мы прекрасно защищены и вооружены… отнюдь не стандартным оружием. На всякий случай, если люди сойдут с ума.
Армана еще раз рассмотрела свои нежные ручки и линии на ладони.
– Нам никогда не нужно будет применять оружие, – сказала она, рассмеявшись от радости и любви к себе.
– Конечно, – заметил Крамун, – как это омерзительно и вульгарно – применять оружие. Дикари, одно слово.
Слышны были взрывы, слабо, но слышны.
– Ха-ха-ха! – произнесла Армана, соскочив с кресла. – Слышишь?! Хочу шампанского. За тебя, отец!
Они выпили и поцеловали друг друга.
– Но ты сказал, что разглядел намерения Фурзда. Значит, он хочет захватить власть, пока те убивают друг друга. Он – опасный и решительный человек. Вдруг, захватив власть, он пойдет против нас? Что будем делать, может быть, вмешаемся?
Крамун обнял дочь:
– Ни в коем случае нельзя вмешиваться в крысиную возню.
Армана поцеловала отца, прижавшись к нему как существо без границ.
– Но ведь Фурзд – не какая-то там крыса. У него свои огромные идеи по преобразованию страны…
– Вот именно. И мы переиграем его на сверхъестественном поле. Только на таком уровне можно играть и побеждать.
– Я благодарю тебя за то, что ты дал мне жизнь… Но еще больше за то, что ты подаришь мне другую, иную жизнь. Я, как и ты, хочу бесконечно жить, отец. Мы не виноваты, что попали сюда.
– Брось говорить об этом. Мы попали куда нужно. Потому мы и создадим себе иную, сверхъестественную жизнь. Сохраняй полное спокойствие, эти выстрелы – не в нас…
Неестественный мрак опустился над столицей Ауфири, клубы его витали у зданий. Бои утихли к вечеру. Но на просторах мрака горело несколько огромных домов. Красное пламя поднималось высоко вверх, и в его очертаниях провиделись фигуры огненных демонов, которые как будто нависали над городом, приветствуя смерть.
Танира и Валентин стояли в своем доме у окна. Они видели этот локальный смерч, уносящий души в ад. Они молчали.
Танира вдруг обняла Валентина и спросила:
– Ты веришь, что во мне Мессия?
– Верю. Но у меня уже нет сил верить. Я верю, но сил нет. Потому что я ничего не понимаю, что происходит с родом человеческим…
– Давай подумаем о себе. Видишь этот парад демонов? Если победит Зурдан, он уничтожит всех нас: всех русских и нашу семью, моего отца.
– Но этого никогда не случится, если в тебе Мессия.
– Кто знает?.. Может быть, я одна спасусь от них. Но мне не надо такого спасения…
Валентин посмотрел на нее:
– Ты что, хочешь меня мучить, Танира?
– Нисколько. Но Зурдан патологически ненавидит русских. Это надо знать. Он ненавидит их, или нас, – Танира улыбнулась, – так сильно, с таким внутренним бешенством, так глубоко, что сам не понимает источник своей ненависти… Но Фурзд, влияя на правителя, наложил вето на эту нечеловеческую ненависть, исходящую от источника, который ему, Зурдану, не познать.
На ночном небе сверкнула молния, безумный гром обрушился на город.
– И какой же источник, что это? – слегка удивился Валентин.
– Я сама не знаю, – чуть жалобно ответила она. – Отец поведал мне об этом, но когда я спросила об источнике, он промолчал и почему-то не захотел меня в это посвящать.
– Может быть, все-таки по-человечески нам стоит подумать о бегстве?.. – тихо спросил Валентин.
