— Тебе здесь нравится? — спросил тихо.
— Пока непривычно. Очень шумно. Нужно свыкаться. Думаю, это недолго затянется.
Иван стоял совсем близко. Их плечи соприкасались. Но Варя не отодвинулась.
— Ты не боишься темноты? — спросил Иван.
— Я даже люблю, когда темно. У нас в деревне долго не было света. Жили при керосиновой лампе и свечах. При них я делала уроки. Отец выстругивал черенки к лопатам и граблям. Даже ложки, гребешки умел выстругать. Мама вязала и заодно укачивала сестренку. Она была совсем маленькой. Мы тихонько пели и малышка засыпала. Уж и не помню, сколько прошло, но Дашутка уже бегала, лопотала. Мы уложили ее спать, не укачивали, большою стала, а она сама запела песню, какую от нас слышала. Мы так удивились, как запомнила, ведь совсем крохотной была, грудной. Оказывается, она очень любила ту песню. И всегда ее ждала. Так вот и росли. Да, в потемках, зато на душе было светло и тепло. Потому что мы всегда любили друг друга.
— Счастливые! — вздохнул Иван.
— А разве тебя не любили? — удивилась Варя.
— Детство ушло. А вот когда вырос, стал взрослым, с этим мне не повезло. Впрочем, потом говорила, что я ее не понимал, не оценил ее чувство. Но что поделать, если не увидел ни тепла, ни чувства, ни понимания. О большем говорить смешно. Мы разошлись. Она замужем и родила детей другому. Нас с нею ничего не связывает, кроме больной памяти и сожалений о потерянных годах. Мне долго казалось, что я любил ее. Может быть. Но только почему ни следа от прежнего чувства не осталось. Сплошная горечь. Но и это сгладило время.
— Ваня, мне тоже когда-то показалось. Я за свое чуть жизнью не поплатилась. И вместо любви ненависть появилась. Меня называли так гадко, что до сих пор простить не могу. Нет бы сказали честно: уходи, надоела, так не пускали вернуться домой. Наверное, денег на дорогу мне пожалели. Я и теперь их вопли и брань во сне слышу, и вижу обоих, — вздрогнула Варя. Иван обнял ее:
— Здесь тебе бояться некого. Я никому не дам тебя в обиду.
— Ванечка! Вдруг что не так, или устанешь от меня, надоем тебе, ты скажи мне, я тут же вернусь к своим, в деревню. Только не ругай и не обзывай, не плюй в самую душу. Я больше не выдержу, не смогу.
— За что ругать, Варенька? Тебя на руках носить нужно, как самое большое счастье, — погладил голову, плечи женщины, та прильнула к человеку доверчиво и попросила:
— Скажи еще что-нибудь. Я так давно не слышала добрых сказок. Взрослым их почему-то не рассказывают. Наверное, потому что стали большими, а душа прежняя и всегда просит тепла…
— Хорошая моя, красавица, милая, родная девочка! Самый дорогой на земле человечек. Не дрожи и не бойся, я не обижу тебя, — целовал лицо и почувствовал, как Варя сама потянулась, поцеловала в губы. И тихо шепнула:
— Я никому тебя не отдам…
— Варя! Я много старше тебя! На целых десять лет! Пойми, сегодня эта разница не ощутима, но пройдет время, и ты сама начнешь сожалеть, что снова ошиблась. Мне твое разочарование уже не пережить. Нельзя жить в постоянных ошибках. Я долго комплексовал после первой неудачи. Вторая может стать роковой.
— Ваня, бояться самих себя, все равно что терять самому жизнь. Я не предлагаюсь в жены. У тебя развязаны руки. Но давай присмотримся друг к другу. У нас есть время. И мы ничем не обязаны один другому. Только прошу, не дичись, не отталкивай меня, как тебе советуют твои друзья.
Иван встал рано утром, решил съездить на работу, посмотреть, как идут дела на фирме, заодно поговорить, встретиться кое с кем насчет работы для Вари.
Человек решил уйти из дома тихо, чтобы ненароком не разбудить женщину Он на цыпочках пересек зал, вышел в прихожую и услышал:
— А завтрак? Куда убегаешь не евши?
— Ты уже встала? — удивился человек.
— Давно! Я в деревне в пять утра уже на ногах. Корову доить, скотину кормить, у нас в постели долго не заваляешься. Дел столько, что лишь к ночи управишься. Вот и встала по привычке спозаранок!
— Варя! Здесь такое ни к чему. Иди отдыхай!
— Нет, я не могу! Иди поешь!
— Я утром только кофе пью!
— Ванюша! Это проходило, пока жил один. Теперь придется привыкать к завтракам. Я очень старалась. Если не поешь, я тоже буду ходить голодная. У нас в семье свой порядок, за стол все вместе садимся. По одному никто не ел. Придется тебе привыкать к деревенскому порядку! — поставила на стол котлеты, жареную картошку и сырники со сметаной.
— Я столько не одолею! — взмолился Иван.
— Ну, сколько сможешь! — подошла со спины, обняла, гладила плечи, спину, голову, поцеловала в висок и попросила тихо:
— Ну, поешь, пожалуйста!
Человек ел. Вначале неохотно, а потом распробовал. Он даже попросил добавку котлет. И впервые понял, что он, в общем-то, не прочь завтракать каждое утро.
Варя цвела от радости.
— Ванюша, когда домой тебя ждать?
— Вот видишь, уже под контроль берешь! А что дальше ждать?
— Ванечка, я не хомутаю, но когда обедать приедешь? Ждать буду!
— Я сам не знаю. Может, через час вернусь. А может, вечером. Не жди меня. Ешь и отдыхай. Перед тем как приехать, позвоню. Ты тут не скучай. Хорошо? — поцеловал Варю.
Та обвила руками шею человека. Поцеловала так, что он забыл, для чего оказался в прихожей и зачем ему нужно ехать из дома. Ведь вот она, совсем своя, простая и доверчивая, заботливая и нежная, — выскользнула из рук папка, ключи от машины. Иван забыл обо всем.
К чему предостережения вчерашнего вечера? Он сам забылся, как мальчишка. Ведь минут счастья не так уж много в этой жизни.
Ласкает человек женщину. Для него она не просто утеха, она радость, какую не купишь за деньги.
И надо бы поехать по делам. Но как оторваться от нее? Человек ни на секунду не хочет выпустить из рук женщину, какая вернула его в молодость.
— Чудо мое! Ненаглядная красавица! Девочка моя! — шепчет Иван в восторге.
Варя для него стала открытием. Все женщины, каких знал до нее, отступили в тень. Их словно никогда не было. Иван удивлялся самому себе.
Он выехал из дома лишь через неделю. Но и тогда каждый час звонил Варе. Ему нужно было снова и снова слышать ее голос, похожий на музыку, на какую отзывалось его сердце.
— Нет, ничего подобного не было со мной никогда! Ни с кем не случалось вот так, как с Варей. Светку, выходит, впрямь не любил. Без Варюшки, каждый час, как вечность, — снова выхватывает телефон из кармана:
— Родная моя! Я так соскучился по тебе! — говорит сокровенное, не оглядываясь на коллег, те улыбаются понимающе. Что поделаешь, каждый из них пережил и запомнил навсегда счастливое время любви, когда казалось, что за спиною выросли крылья, способные поднять к облакам.
— Женщина появилась у Ванюшки! — смотрит на человека пожилая уборщица. Она раньше всех заметила снежно-белую рубашку, тщательно наглаженные брюки и зеркально вычищенные ботинки. И хотя Иван всегда следил за собой, но женская рука на нем была заметна каждому.
Уже через неделю Иван нашел для Варвары три места работы:
— Выбирай любое! — предложил улыбаясь:
— Можно в госпиталь. Там хороший заработок, но работы невпроворот. Назвал, какую работу обещают и Варя загорелась:
— Конечно, только туда пойду!
— Есть место в областной больнице, в роддоме. Решай сама.
— Ванечка, конечно в госпиталь! Я хоть своим смогу помогать. Хоть понемногу.
— Все что получишь, будешь отправлять своим, в деревню…
— Как это все? А на жизнь? — растерялась Варя.
— Моего заработка хватит. Не переживай! — успокаивал Иван.
— Я не хочу сидеть на твоей шее иждивенкой! — заявила человеку. И принеся первую получку, все отдала Ивану.
— Сам распорядись, — попросила коротко.
— Варя, я уже сказал, завтра отправь их в деревню, своим.
— А ты потом ругаться не будешь?
— За что?
— Меня даже били, если я о том напоминала.
— Варенька, я не виноват, что не перевелись на свете отморозки, — ответил человек. А на другой день сам отправил в деревню деньги, женщина так и не решилась сделать это сама.
— Ваня, не серчай, мне надо забыть те три года, прожитые с Тарасом. Я часто удивляюсь, как выжила? Ведь вот за яблоко, что сорвала в саду, столько наслушалась. Его же продать можно было. А я сожрала, все равно, что свиньям выкинули. За стакан сметаны в морду получила, хотя беременной была. Тоже пожалели.
Как-то Иван спросил:
— Варь, а ты не хочешь поступить в мединститут?
— Когда-то мечтала стать врачом. А теперь, если признаться честно, с меня и моего хватит. Я без дела ни минуты не сижу. Своею работой очень довольна. Лучшего не ищу. Сам знаешь, от добра добра не ищут.
Она никогда не жаловалась, никому не завидовала и никого не осуждала. Не заводила подруг, ни к кому не ходила и никого не приводила домой.
Как-то Иван спросил ее:
— Ты на работе с кем-нибудь дружишь?
