Ознакомительная версия.
Пришлось звонить ему с просьбой срочно приехать. Через полтора часа он уже звонил в дверь блока.
Неймана не было дома, и Дайнега пренебрег ритуальным поцелуем.
– Что случилось?
Морская форма очень ему шла – Вика поневоле залюбовалась.
Надо на него наглядеться – может быть, она видит его последний раз. Он вздохнет с облегчением, когда она уедет. Они будут вести переписку, передавать приветы общим знакомым, но жизнь больше не сведет их вместе. Ей очень хотелось зарыдать у него на плече, но она себе это запретила.
– Я уезжаю. – Она показала на собранную сумку, стоящую посреди комнаты. – Пожалуйста, отвези меня в аэропорт.
Он молчал.
– Ты слышишь меня?
– Да, Витя, слышу. Я думаю, как тебе улететь. В это время года билет достать непросто.
– Меня устроит любой рейс, даже непрямой.
– Ты решила лететь именно сейчас? Через три дня мы идем в поход, меня никто сейчас с тобой не отпустит. Подожди, я вернусь, и полетим вместе.
– Долго ждать?
– Примерно месяц.
Она покачала головой:
– Это очень долго. Мне нужно вернуться сейчас, пока меня не объявили в розыск.
Подумав, он кивнул:
– Добре. Я понимаю, уговаривать тебя остаться бессмысленно?
– Да.
– Даже если я скажу, что больше всего на свете хочу, чтобы ты осталась?
– Даже если скажешь.
– Подумай. Здесь ты в безопасности.
– Но я не хочу жить здесь в качестве твоей комнатной собачки! – выкрикнула Вика. – Я снова хочу стать свободным человеком.
Дайнега пожал плечами:
– Странные у тебя представления о свободе. Тебя же реально могут посадить!
– Ну и что?
– Вика, мне кажется, я ничем тебя не обидел. И содержать тебя, поверь, мне совсем не в тягость. Я счастлив, что ты рядом, что я могу приходить к тебе. Останься, если ты мне веришь. Если ты помнишь, как я тебя любил.
– Я помню, – буркнула она. – Именно поэтому и уезжаю. Не притворяйся, ты прекрасно меня понимаешь.
Он помолчал. Долго искал по карманам сигареты, потом распахнул окно и закурил, глядя на улицу.
– Я понимаю тебя, Витя. Но у меня сердце разрывается, когда я представляю тебя в тюрьме.
– Надеюсь, до этого не дойдет, – сказала она ему в спину. – И если ты сейчас уговоришь меня остаться, ты меня не спасешь. Ты меня погубишь.
Оба помолчали.
– Пусть будет так. – Дайнега выбросил сигарету в окно и повернулся к Вике: – Ты уедешь в ближайшие два дня. Я прилечу к тебе, как только вернусь с моря.
– Зачем? Ты не сможешь повлиять на ход процесса. Разве только если дашь мне денег на адвоката.
– Это даже не вопрос. И тут есть еще один момент… Твой бывший свекор может привлечь тебя к ответственности за порчу имущества. Так вот, вали все на меня. Прилечу – разберусь.
– Знаешь, вот в этом преступлении я признаюсь с огромным удовольствием!
– Чтобы выглядеть в глазах закона рецидивисткой? Ни в коем случае. Расскажи им все, как было. Или иди в отказ. «Ничего не знаю, налетели какие-то вандалы, а раз дом не мой, то и заявлять в милицию я не стала». Главное – до моего приезда продержись!
– Не надо приезжать, я обо всем тебе напишу. Поехали за билетом?
– Почему не приезжать-то?
– А ты не понимаешь, что мне будет больно тебя видеть? – с трудом проговорила Вика и попыталась пройти мимо Сергея в прихожую.
Но он вдруг грубо дернул ее за руку. Секунда – и он сжимал ее в объятиях, так крепко, что Вика едва могла дышать.
Слова были не нужны. Они чувствовали друг друга каждой клеточкой тела, каждым уголком души. Не стало тайн. Кроме одной – как им удалось долгих шесть лет продержаться вдали друг от друга. Она приникала к Сергею, одержимая только одной мыслью – проникнуть в него, напитать его собой, и чувствовала, что душа Сергея навеки поселяется в ней. Любовь это или нет, Вика не знала. Знала лишь одно – они никогда больше не расстанутся.
– Ты со мной распишешься? – спросил он, устраивая ее голову у себя на груди. Была у него там такая удобная впадинка, отличница Вика квалифицировала ее как последствия рахита, а он уверял, что это его так специально создала природа, чтобы Вике было приятно с ним лежать.
Она тихонько засмеялась:
– Помнишь, как я тебя донимала этим рахитом? А ты сказал: «Да, зато по форме идеально подходит рахитным же шишкам на твоем черепе»?
– Я все помню, Вить. Каждую секунду, проведенную с тобой. Так мы распишемся?
– Зачем тебе жена-уголовница?
– Мне ты нужна. В любом виде.
Вика кокетливо потупилась:
– Я не знаю… Ты даже не сказал, любишь ли меня…
– Я всегда тебя любил. Все эти годы. Я ни на что не надеялся, даже на случайную встречу. Пытался тебя забыть. И не смог.
– Но мы целых шесть лет не виделись…
– Разве это важно? Я мог бы всю жизнь тебя ждать. Если бы я знал, что всегда буду один и только свой последний день проведу с тобой, я пришел бы к тебе, прожил с тобой этот день и умер бы счастливым. Я и так умру счастливым, потому что ты у меня была.
– Ты все же поживи… А почему ты сразу не сказал, что любишь?
– Боялся. Я не мог напрашиваться к тебе в мужья, пока у тебя не было свободы выбора. Ты или отказалась бы от моей помощи или… или я до старости бы думал, что ты вышла за меня замуж только из благодарности. Вить, может, не поедешь, а? – Он приподнялся и заглянул ей в лицо.
– Но в таком случае мы не сможем расписаться. Я очень боюсь тюрьмы, но жить беглой взяточницей не хочу. Даже под твоим крылом.
– Я понял.
Она улетела через сутки. Прекраснейшие сутки в ее жизни. Сидя в самолете, Вика все время улыбалась. Глядя на нее, никто бы не подумал, что она едет сдаваться и, возможно, вскоре отправится в тюрьму.
Сергей прилетит через месяц. Как раз успеет на суд.
Он перевел на ее карточку почти все свои деньги, она возьмет хорошего адвоката и поборется! Теперь у нее есть, за что бороться. В том, что приговор будет обвинительным, Вика не сомневалась, но очень надеялась, что ее не лишат свободы. Все же она делала людям много хорошего.
Из аэропорта она поехала к родителям. Те заахали, а потом всю ночь уговаривали ее отказаться от принятого решения. Но она твердо сказала, что обратной дороги нет.
Она не стала рассказывать родителям о том, кому обязана всем своим кошмаром. Если отец узнает, что его дочь садится в тюрьму из-за того, что какой-то женщине потребовалось получить ее мужа в личную собственность, последствия могут быть непредсказуемыми.
Звонить Ире Крымовой и просить о пощаде Вика и не думала. Бессмысленное унижение, ни одна женщина не ведает жалости к сопернице.
Следователя не было на месте. Вика больше часа просидела под дверью его кабинета. Сотрудники озабоченно сновали по коридору, скользя по ней равнодушными взглядами. Лишь один молодой прокурор остановился возле нее. Она похолодела, но ему всего лишь хотелось с ней поболтать и, возможно, познакомиться. Он же показал, где находятся кофейные автоматы.
Вика опустила монетку и получила стакан омерзительного пойла. Надо привыкать, в тюрьме вряд ли будет лучше. Она не могла поверить, что тюрьма станет для нее реальностью, но старательно готовила себя к худшему.
И вот в конце коридора появился следователь… Викино сердце сразу застучало как сумасшедшее. Она поднялась со стула.
Узнав ее, следователь удивленно поднял бровь:
– Виктория Александровна? Какими судьбами?
«Сейчас начнет глумиться», – зло подумала она.
– Я вернулась. – Вика изо всех сил старалась, чтобы голос не дрожал.
– Зачем? Ваше дело прекращено.
– Как???
Пол стремительно уходил у нее из-под ног, а лицо следователя стало расплываться в тумане. Чтобы не упасть, она снова опустилась на стул.
«Мне это снится. Я просто вижу сон».
– Так. За отсутствием состава преступления. Я отправил вам уведомление на адрес, по которому вы прописаны. Вы его не получили? Впрочем, почта у нас никуда не торопится.
Ей удалось наконец взять себя в руки и сфокусировать взгляд. Следователь смотрел на нее вполне доброжелательно.
– И я больше не под следствием? – Вика еле шевелила пересохшими губами.
– Да, живите спокойно, восстанавливайтесь на работе. Закон к вам претензий не имеет.
– Но что же изменилось в моем деле? – спросила Вика. – Что убедило вас в моей невиновности?
Следователь помолчал немного, а потом распахнул перед ней дверь кабинета.
– Чайку, Виктория Александровна?
– Да, спасибо.
Пока он возился с чайником и чашками, Вика пыталась угадать, что могло случиться, пока она была в бегах.
Вмешался бывший свекор? Но он сам сказал, что не может закрыть ее дело, а может лишь повлиять на решение суда. Ира Крымова, заполучив Андрея, решила не брать лишний грех на душу? Может быть даже, ее об этом попросил сам Андрей? Нет. Маловероятно. Делать подлости нелегко, и, наверное, парочка постаралась как можно скорее забыть о Викином существовании.
Балахонов? А вот это возможно. Следователь ведь мог и испугаться: вдруг ему опять приспичит после двух бутылок отправиться за водой, он вновь завалится в кювет, попадет в больницу и встретится в приемном покое с неадекватным доктором? И тот призовет его к ответу за невыполненное обещание. Как тогда Леша выразился? «Подрихтовать дело в ее пользу»?
Ознакомительная версия.
