Ознакомительная версия.
– Есть.
– Можно взглянуть?
– Зачем вам мой паспорт?
– Как же «зачем»? Любопытно. Так покажете или нет?
– Смотрю – не получится у нас с вами разговора, доктор. – Провокатор вздохнул и встал. – Жаль, жаль…
Прощаться не стал – ушел так.
– Типичная подстава, – высказалась Таня.
– Конечно. Начнем с того, как он прошел мимо нашей охраны, если он не родитель и не сотрудник? Да и вообще – косит под челябинца, а разговаривает как москвич.
– Никогда к нам с подобными делами не являлись.
– А чем мы хуже других? Тоже ведь медицинское подразделение.
Я снял трубку внутреннего телефона, три раза нажал на кнопку «1» и, когда на том конце раздалось бодрое «я слушаю», сказал:
– Приветствую, Вячеслав Андреевич…
– Я в курсе, – ответил зам по безопасности. – Мне уже сообщили. Что им было надо?
– Таблеток.
– Ясно. А кнопка тревоги у вас работает?
– Сейчас проверю…
Кнопка тревоги вмонтирована в пол под моим столом. Такая же кнопка есть под столом медсестры. Кнопки довольно тугие, требующие сильного нажатия – случайно тревогу не подашь.
Я нащупал ногой кнопку, нажал на нее и, когда в дверях появился охранник, доложил:
– Работает кнопка, Вячеслав Андреевич.
Охранник тихо закрыл дверь.
– Вы ее проверяйте где-то раз в месяц, – посоветовал зам по безопасности. – Как говорится – дай бог, чтобы не понадобилась.
– Будем проверять.
– А эти, значит, таблетками интересовались. Ну-ну. Им бы у наших учеников карманы проверить… Ну это я так, шучу. Знаете присказку: «лучше никого не поймать, чем поймать кого не надо»?
Вячеслав Андреевич пребывал в превосходном расположении духа. Обычно он малоразговорчив и немного угрюм, а сегодня прямо на себя не похож. Наверное, весна повлияла…
Весна – мое любимое время года. Как только стает снег и первый дождь смоет все, что скопилось под снегом за зиму, сразу же начинаешь верить в то, что все плохое ушло, осталось только хорошее. Наивно, конечно, но – жизненно. Еще ничего не растаяло, еще только начало марта, но в воздухе уже, как принято выражаться, «пахнет весной».
Правда, у лиц с неустойчивой психикой по весне частенько случаются обострения.
Сегодня преподаватель химии Сергеева выдала в учительской истерическую реакцию. Дело чуть было не закончилось вызовом «скорой помощи» и госпитализацией. Картина маслом из серии «Кто бы мог подумать?».
Шел пятый урок. В учительской занимались своими делами или не занимались никакими делами свободные от урока педагоги. Сам я был занят – консультировал Асю Агееву по поводу прививок, которые предстояло сделать ее племяннице.
Началось все с вполне невинной реплики англичанки Миндлиной:
– Мне всегда казалось, что детей, по четыре раза в году выезжающих за границу, не надо мотивировать на изучение иностранных языков.
– Почему? – спросила математичка Мартыненко.
– Чтобы полноценно общаться за пределами родины, надо знать языки, разве не так? Но редко кто из наших учеников серьезно учит язык. В основном я слышу в ответ: «Пусть тот, кто захочет заработать мои деньги, выучит русский!» Но разве все заканчивается на уровне отеля или ресторана?
– Для них – да. Наша гимназия для «середнячков», обеспеченных людей среднего уровня. Они выезжают за границу только на отдых. А те, кто стоит на ступеньку-другую выше, уже учат языки, потому что намерены продолжить образование за рубежом… Вот и вся мотивация.
– Я вообще не парюсь по поводу знаний, – включилась в разговор Сергеева. – Ставлю всем хорошие оценки и хвалю их при любом случае. Ученики довольны, родители довольны, администрация довольна, а значит, и мне хорошо.
– А как же они будут сдавать ЕГЭ (ЕГЭ – Единый государственный экзамен)? – спросил Вячеслав Мефодиевич, вольготно раскинувшийся на диване. – Или там тоже возможны варианты?
– Это их дело, – отмахнулась Сергеева. – И потом, если хотите знать, ЕГЭ – это тестирование, а тестирование не имеет ничего общего с настоящими знаниями. Оценка, полученная на ЕГЭ…
– Это не их оценка, а ваша! – рассмеялся Вячеслав Мефодиевич.
– Почему – моя? – удивилась Сергеева.
– Потому что показывает, как вы их натаскали.
– Я, к вашему сведению, Вячеслав Мефодиевич, не натаскиваю, а учу! Я педагог, а не дрессировщик!
– Извините, оговорился, но ведь смысл моих слов от этого не меняется. Оценки учеников на едином экзамене – это показатель работы педагога, его мастерства. Разве ж не так? А, народ?
Народ отвлекся от своих дел и включился в обсуждение. Мне, как обычно, досталась роль зрителя. Зрителя, не все понимающего и несколько удивленного внезапной активностью участников дискуссии.
– ЕГЭ – это видимость, фикция! Видимость объективности, видимость знаний!
– Насчет объективности я не согласна. Анонимность ЕГЭ – это его единственное достоинство. Учителя могут завышать оценки…
– Еще бы!
– Я говорю не о нашей гимназии, а вообще. Одним, которых любят, завышают, другим, соответственно, занижают, что компрометирует учебный процесс…
– А чем вам не нравятся тесты?
– Там так сформулированы вопросы…
– Так и говорите, что дело не в тестах, а в формулировке вопросов. Правильно составленный тест – это хороший инструмент.
– Никакой учитель не согласится с такой оценкой качества его работы!
– Хорошо, предложите свой критерий.
– Зачем изобретать велосипед? Ведь есть целая система. Учебные достижения учеников – раз, создание качественных условий и ресурсов для усвоения знаний – два, профессиональный рост – три!
– Но ведь так и получается: если вы компетентный педагог и создали своим ученикам все условия для учебы, благодаря которым они усвоили предмет, то на экзамене они получат высший балл! Не так ли?
– Не передергивайте, пожалуйста!
– Где я передергиваю?
– От начала и до конца!
– ЕГЭ – это как «средняя температура по больнице»…
– Оценки качества нашей работы зависит от стольких обстоятельств…
– Не надо усложнять…
Ученая дискуссия напоминала торг на базаре – все кричат, перебивают друг друга, того и гляди до пота– совки дойдет. Истину в таком споре не найти, да и кому она нужна?
– Нам, учителям, хорошо – нас оценивают по успеваемости, а успеваемость определяем мы.
– Но это, согласитесь, скользкий критерий.
– Зато – основополагающий.
– Вообще-то ЕГЭ отучает думать…
– Думать вообще вредно, разве вам Эмилия Леонардовна этого не говорила?
Да, есть такое дело. Сам я в ответ на свое «Я думал…» слышал от директора именно эти слова.
– Скажи, а как вас вообще оценивает администрация? – спросил я у Аси.
– На каждого из педагогов заполняется компьютерная форма из сорока пяти показателей, мы называем ее «сорокапяткой», и выставляется средний балл. Если перевести в оценки, то я – «троечница».
– Это на что-то влияет?
– Вроде как на премию. Но на самом деле это еще один способ разжигания нездоровых настроений в коллективе…
Прозвенел звонок, и участников дискуссии заметно прибавилось. Животрепещущая тема, трудно остаться в стороне.
– Учеба – это динамичный процесс…
– Только не усложняйте все динамикой, ведь изначально у учеников ноль знаний!
– Позвольте не согласиться, динамика важна!
– Мотивация важна больше!
– Хорошо – как мы можем измерить мотивацию?
– Оценками.
– Не согласна! Оценки – это оценки, а мотивация – это мотивация!
– Какая глубокая мысль! Только я не поняла, к чему вы клоните?
– Безликое тестирование погубит педагогику!
– Уже погубило! Вы разве не заметили?
Я понял, что мне нечего делать на этом празднике жизни. Кивнул Асе, мол, договорим после, и пошел в столовую. Обедать я люблю в спокойной обстановке и поэтому очень надеялся на то, что шумная, бурная и даже на мой непрофессиональный взгляд бестолковая дискуссия не переберется в столовую.
Дискуссия не перебралась, но поесть мне спокойно все равно не дали. Только я вкусил грибного супа-пюре и, показав Юре большой палец – ох и вкусно! – собрался приступить к рыбным котлетам в панировке из тертого картофеля, как за мной прибежал Вячеслав Мефодьевич:
– Там у Сергеевой приступ!
Гонец был бледен и крайне взволнован, что свидетельствовало о серьезности приступа и одновременно о неуместности продолжения обеда. Я поспешил в учительскую.
Истерические припадки весьма интересны (с научной точки зрения, разумеется) и очень разнообразны. В бытность свою участковым педиатром я сталкивался с истерией во всех ее проявлениях довольно часто. Истерили не дети, а их матери, иногда – бабушки. То в поликлинике очередь велика, то на вызов я пришел поздно (зимой, заметьте себе, во время эпидемии, когда приходилось делать по тридцать вызовов в день), то не так объяснил, то не так посмотрел… Да-да, я нисколько не преувеличиваю. «Что вы так на меня смотрите? Я вам что – должна?» И пошло-поехало…
Ознакомительная версия.
