В доме темень и тишина.
Профессор снимает очки, они ему мешают. Он остановился на входе в прихожую и старается разобраться в ситуации… Так что же, Марша все-таки пришел? Нет, ведь у него были ключи от передней двери… А старая Анна, если бы она не уехала, была бы в это время на кухне… хотя кто ее знает… во всяком случае она оставила бы свет в коридоре или на лестнице…
Дюпон открывает дверь в кухню. Никого. Он поворачивает выключатель. Везде полный порядок, как в доме, в котором никто больше не живет. И ставни повсюду закрыты. Дюпон включает свет в прихожей. Попутно открывает двери гостиной и столовой. Никого, понятно. Он начинает подниматься по лестнице. Возможно, Анна забыла закрыть маленькую дверь, когда уезжала. Последние месяцы у нее не все в порядке с головой.
На втором этаже он входит в спальню служанки. Сразу видно, что комната приведена в порядок с расчетом на долгое отсутствие.
Дойдя до кабинета, профессор задерживает дыхание. Вчера вечером там его ждал убийца.
Да, но вчера вечером была открыта маленькая дверь: этому человеку, для того, чтобы войти, не нужен был ключ; сегодня он, должно быть, взломал замок, а Дюпон ничего не заметил. А если этот человек и на этот раз обнаружил дверь незакрытой, значит, так или иначе, ее оставила открытой старая Анна… Такими доводами себя не успокоишь; со связкой поддельных ключей любой специалист легко открывает все обычные замки. Кто-то проник в особняк и дожидается в кабинете, на том же месте, что и вчера, чтобы завершить свое дело.
Объективно ничто не противоречит тому, чтобы это было правдой. Профессор не из робкого десятка; тем не менее в этот миг он сожалеет, что ему не прислали из столицы настоящего телохранителя. И все-таки не может быть и речи, чтобы уйти без бумаг, которые ему необходимы.
Марша сказал ему по телефону, что комиссар не хотел верить в покушение на убийство: он убежден, что это самоубийство. Дюпон оборачивается. Он пойдет за пистолетом. Вчера вечером, отправляясь в клинику, он оставил его на ночном столике… Уже собравшись войти в спальню, он снова останавливается: возможно, именно в этой комнате ему и подготовили ловушку.
Эти сменяющие друг друга опасения — более или менее химерические — раздражают профессора. Нетерпеливым жестом он поворачивает ручку; тем не менее, из предосторожности, он не сразу открывает дверь; быстро просовывает руку, чтобы сначала зажечь свет, и заглядывает в дверь, чтобы в случае чего сразу увернуться…
Но комната пуста: ни под кроватью, ни в углу за комодом легавых нет. Дюпон в зеркале видит лишь свое лицо, на котором еще остается отпечаток страха, кажущийся ему теперь смехотворным.
Не мешкая, он подходит к ночному столику. На мраморной столешнице пистолета уже нет. Он находит его в ящике, на обычном месте. Наверное, он ему потребуется не больше, чем вчера, но мало ли что: если бы вчера вечером он имел его при себе, когда поднялся из столовой, то уж точно он ему потребовался бы.
Профессор убеждается, что пистолет снят с предохранителя, и твердым шагом, с оружием в руке, возвращается к кабинету. Ему придется действовать одной рукой — к счастью, правой. Сначала положить пистолет в карман, приоткрыть дверь, включить плафон и как можно быстрее выхватить пистолет, одновременно открывая дверь резким ударом ногой. Эта небольшая комедия — такая же бесполезная, как и та, которую он только что исполнил, — заранее вызывает у него улыбку.
Надо поторопиться, а то машине придется ждать у решетки. Протягивая руку к дверной ручке, он бросает взгляд на часы. У него еще двадцать минут: сейчас ровно половина восьмого.
Валлас слышит, как стучит его сердце. Так как он стоит у самого окна, ему было слышно, как остановилась машина, открылась садовая калитка, как скрипел гравий под грузными шагами. Человек попытался войти через переднюю дверь. Он безуспешно в нее потолкался, потом обошел вокруг дома. То есть Валласу стало ясно, что это не Марша, который передумал и пришел за бумагами покойного: это был не Марша и не кто-нибудь, кто был послан им — или старой служанкой. Это был кто-то, у кого не было ключей от особняка.
Хрустящие шаги раздались под самым окном. Человек дошел до маленькой двери, которую специальный агент нарочно оставил открытой. Петли тихонько скрипнули, когда он толкнул дверь. Чтобы не дать своей жертве уйти, человек прошелся по всем комнатам — сначала на первом, затем на втором этаже.
Теперь Валлас видит тонкую полоску света, которая растет вдоль косяка с невыносимой медлительностью.
Валлас прицеливается в то место, где должен появиться убийца, когда черный силуэт вырисовывается в освещенной щели…
Но человек очевидно остерегается этой погруженной в темноту комнаты. Просовывается рука, она нащупывает электрический выключатель…
Валлас, ослепленный светом, различает лишь быстрое движение руки, которая направляет на него дуло большого пистолета, движение стреляющего человека… Бросаясь на пол, Валлас одновременно нажимает на спусковой крючок.
6
Человек рухнул вперед всем телом, правая рука вытянута, левая согнута под ним. Пальцы сжимают рукоятку пистолета. Сам он не шевелится.
Валлас встает на ноги. Опасаясь, что тот притворился, он нерешительно подходит, все еще держа пистолет наготове, не зная, что ему делать.
Он подходит к телу с другой стороны, держась в недосягаемости от возможного выстрела. Человек по-прежнему не шевелится. Его шляпа так и натянута на самый лоб. Правый глаз приоткрыт, другой смотрит в пол; нос немного расплющен о ковер. Видимая часть лица вся серая. Он мертв.
Нервозность заставляет Валласа забыть об остатках осторожности. Он наклоняется и трогает запястье человека, ища у него пульс. Рука выпускает тяжелый пистолет и вяло подчиняется. Пульса нет. Точно, мертвый.
Валлас думает, что надо осмотреть карманы убитого. (Чего там искать?) Залезть можно только в правый карман. Он просовывает туда свою руку и вынимает пару черных очков, одно стекло очень темное, а другое намного светлее.
— Не могли бы вы сказать, какое стекло было более темным — правое или левое?
Левое стекло… с правой стороны… Правое стекло с левой стороны…
Более темное левое стекло. Валлас кладет очки на пол и поднимается. Ему не хочется продолжать обыск. Ему больше хочется присесть. Он очень устал.
Законная защита. Он видел, как этот человек стрелял в него. Он видел, как палец сжимает спусковой крючок. Он воспринимал этот значительный отрезок времени, который потребовался ему самому, чтобы среагировать и выстрелить. Он был уверен, что у него не такая быстрая реакция.
Тем не менее надо признать, что он выстрелил первым. Он не слышал другого выстрела; если бы два выстрела прозвучали одновременно, то был бы след от пули в стене или на корешке какой-нибудь из книг. Валлас приподнимает занавеску: стекла тоже целы. Его противник не успел выстрелить.
Одно лишь нервное напряжение вызвало у него в тот момент ощущение, что он медлит.
Валлас касается ладонью ствола своего пистолета; он ясно ощущает его тепло. Он поворачивается к телу и наклоняется, чтобы проверить валяющийся пистолет. Тот совершенно холодный. Приглядевшись, Валлас замечает, что левый рукав пальто пустой. Он ощупывает под тканью руку. Она была на перевязи? «Легкое ранение в руку».
Надо предупредить Лорана. Теперь это дело полиции. Теперь, когда есть труп, специальный агент не может действовать в одиночку.
Комиссара, наверное, уже нет в кабинете. Валлас смотрит на часы; на них семь тридцать пять. Тогда он вспоминает, что они остановились на семи тридцати. Он подносит их к уху и слышит тихое тиканье. Должно быть, они снова пошли от выстрела — или же от удара, если он стукнулся ими, когда бросился на пол. Сейчас он позвонит в кабинет комиссару, если его там нет, кто-нибудь точно сможет сказать, где его найти. В спальне он видел телефонный аппарат.
Дверь открыта. В комнате горит свет. Ящик ночного столика выдвинут до самого конца. Пистолета там уже нет.
Валлас снимает трубку. Номер 124-24. «Это прямая линия». Сигнал на другом конце провода сразу прерывается.
«Алло!» — говорит далекий голос.
— Алло, это Валлас, это…
«А, вот и хорошо, я как раз хотел с вами поговорить. Лоран у аппарата. Я сделал открытие — вы никогда не догадаетесь! Даниэль Дюпон! Он не убит! Вы меня понимаете?» Он повторяет, выговаривая каждый слог: «Даниэль Дюпон не убит!»
А кто говорил, что телефон в маленьком особняке не работает?
В сумерках кафе патрон расставляет столики и стулья, пепельницы, сифоны с газированной водой; шесть часов утра.
Он еще как следует не проснулся. У него плохое настроение; не выспался. Вчера вечером он хотел дождаться возвращения своего постояльца, чтобы задвинуть засовы; но напрасно он бодрствовал вплоть до глубокой ночи, в конце концов закрыл дверь и пошел спать, так и не увидев этого проклятого Валласа. Он подумал, что клиента арестовали, так как его разыскивала полиция.
