– Я понимаю. Если бы я мог вам объяснить…
– Неважно, дружочек. Мы все сделаем, как вы решили. Не надо ничего мне объяснять. Главное, чтобы вы могли объяснить себе, какую правду вы хотите услышать, и что изменится в вашей жизни, если вы ее услышите. Или, наоборот, что будет, если получите совсем не ту правду, на которую рассчитывали?
Но Игорь уже едва слушал его. Его беспокоило совсем другое.
– Скажите, Евгений Леонидович, то, о чем я прошу, вообще возможно узнать?
– У вас есть еще что-то, кроме того, что вы мне рассказали?
– Только письма матери моей жены к этому человеку.
– Что ж, негусто. Но вот что я вам скажу: для генеалога самое важное – знать точное место рождения. Место даже важнее, чем время. Вы удивлены? Ну подумайте сами – метрические книги хранятся в архивах по территориальному признаку. То есть если место рождения известно точно, а год – лишь приблизительно, то найти его можно. Правда, придется перелистывать записи за несколько лет. А вот если неизвестно место рождения, то в каком архиве нужно искать? Тогда затея обречена на провал.
Игорь положил на стол тетрадь, взятую из дома Натальи:
– Вот. Она исписала целую тетрадь, но так и не отправила ни листка. Видимо, просто не знала, куда отправлять.
Дворжецкий кивнул.
– Понимаю. О цене мы с вами договоримся позже. Очень трудно сказать заранее, сколько это будет стоить. Скажу вам честно: заниматься двадцатым веком – одна морока. То ли дело искать дореволюционные корни. Там все предельно просто. Метрические книги велись при каждом приходе. Ревизские сказки, исповедальные ведомости, послужные списки… Все четко и ясно. Все по сословиям – крестьяне, мещане, купечество, дворяне. А уж первая половина девятнадцатого века – вообще песня, я бы даже сказал, серенада…
Евгений Леонидович сел на любимого конька, и остановить его было невозможно.
– Только представьте, Игорь, – тогда был введен чудный документ, правда, прижился он ненадолго. Для желающих вступить в брак составляли так называемые «брачные обыски». Что-то вроде анкеты для жениха и невесты. Вот где кладезь информации! Как бы несколько документов на одном листе. Там писали о сословной принадлежности жениха и невесты, их месте жительства, роде занятий, возрасте, не находятся ли они в родстве и так далее. Но что это я! Так далеко нам с вами заглядывать не придется. Думаю, дедушка вашей жены родился значительно позже.
Игорь кивнул. Ему не хотелось уходить из этой уютной комнаты, доверху заставленной книгами и забитой разными старыми вещами. Хотелось сидеть тут еще долго-долго. Вдыхать сладковатый запах пыльных страниц, рассматривать схемы древ, развешанные на стенах, – большие и малые, ветвистые и не очень. И слушать этого человека, для которого генеалогия стала делом всей жизни. Или, по крайней мере, второй ее части.
– Скажу сразу, ваш случай сложный. Ведь, как я понял, мать вашей жены не подавала на алименты? И общалась с отцом своей дочери совсем недолго?
– Думаю, что недели две. Во время поездки в Москву. Больше они не встречались.
– Как и ваша супруга… Алевтина, да?
– Да, она тоже ничего не знала о своем отце. У меня и то больше информации. Эти письма ее матери, – он показал на стол, – она никогда не читала. Мне отдала их ее тетка.
– Понятно. Ну что ж, мы раскапывали и не такие сведения. Будем стараться. Знаете, даже если все архивы сгорели и все современники умерли, все равно не бывает, чтобы от человека, который жил на этой земле, совсем ничего не осталось. Я с таким ни разу не сталкивался.
Игорь поднялся и протянул старичку руку. За всю жизнь ему еще ни разу не приходилось выступать в роли подобного заказчика, и он чувствовал себя немного неловко.
– Спасибо, Евгений Леонидович. Все, что мне нужно, это подтверждение моей догадки.
– Да-да, я понял вас. Про деньги мы уже с вами договорились. Стоимость будет зависеть от количества документов, которые нужно просмотреть полистно, количества архивов, в которых нужно работать, и количества заверенных копий документов. Хотя, как я понял, последнее для вас не особо важно?
Игорь кивнул.
– Мне просто нужно знать – да или нет. Это все.
– Ну что ж. На это и будем опираться, – они уже стояли у двери, и Игорь надевал куртку. – И все же подумайте, о чем я вас просил. Зачем вам это? Что это изменит?
Проводив гостя, Евгений Леонидович еще минуты две неподвижно простоял в прихожей, а потом, недовольно причитая, вернулся в комнату, заставленную книгами. Ему очень понравился Виточкин молодой человек, но он предполагал, что вряд ли сможет чем-нибудь ему помочь.
Даже если бы он очень хотел установить родство девочек, невзирая на Витину просьбу, сделать это было бы практически невозможно.
Это вам не девятнадцатый век, когда в церковных книгах в графе «дети» записывали всех отпрысков, в том числе и «незаконнорожденных», правда, последних с соответствующей пометкой, что, в общем-то, правильно.
А сейчас все изменилось. Оставалось только, вторя классику, воскликнуть: «О времена! О нравы!»
Безумное время, нечеловеческие законы, никаких норм и ценностей. И главное, полностью разрушен институт семьи, который… Громко затренькал реликтовый телефон. Наверное, это Виточка, которой не терпится узнать, как прошла их с Игорем встреча. Дворжецкий поднял трубку. Он не ошибся, звонила Вита. И это было весьма кстати. Сейчас он объяснит девочке, как важно иметь семью и законнорожденных детей. Демократия демократией, но во всем должен быть порядок.
Как он ей надоел со своими нравоучениями! Вита положила трубку и вздохнула свободно. Нет, права мать, что не вышла в свое время замуж за это чудо природы. И права была умница Лерка, поставившая профессору диагноз «с левой резьбой». Вита невольно улыбнулась, так смешно звучало это сочетание и главное – так подходило к данному случаю. Лерке вообще палец в рот не клади. Она может сказать еще и не такое. И всегда оказывается права. Надо было слушать ее еще тогда, в разгар страданий по Андрюше.
Но куда там, в свои двадцать Вита была убеждена, что знает все лучше, что ее опыт неповторим. Как Лерка тогда говорила? «На женатых подсаживаются, как на наркотик» или что-то вроде того. Вите тогда это сравнение показалось ужасно глупым и смешным. Тоже, нашла наркотик. Но сейчас она готова была признать, что в словах сестры была своя правда.
Свободные мужчины Вите были неинтересны. А вот почти все занятые были хороши, как на подбор. В последнее время она уже начала понимать, что дело не в несправедливом устройстве мира, а всего лишь в ее ощущениях. Доступный мужчина был в принципе ей не нужен. Его не с кем было делить и за него не с кем было бороться. И получив его, наконец, даже выйдя замуж, она не отомстила бы его бывшей женщине и всем женам в ее лице.
Но с Игорем все было по-другому. С ним она, пожалуй, впервые почувствовала, что помимо жестоких игр, постоянно происходящих между двумя полами под прикрытием красивых слов и романтических ритуалов, существуют совсем другие отношения.
Виту поражало, как искренне он к ней относится. Он никогда не врал ей, не старался выглядеть лучше, чем он есть – до него все ее мужчины грешили этим. Он был надежным, и за одно только это качество она могла простить ему все, что угодно. Он не любил делать людям больно, даже мимолетно, даже будучи в плохом настроении, и это тоже удивляло ее и очень ей нравилось.
Она привязалась к нему невероятно. Настолько, что иногда ей даже казалось, она готова поступиться собственными желаниями ради его блага.
Пусть любит эту девчонку, пусть воспитывает, пусть живет там. Какое это имеет отношение к их встречам? Но тут же Вита вспоминала, что девчонка эта – не просто какая-нибудь бедная сиротка, а мать ее – не самая несчастная женщина в мире. Речь идет о семейке, которая уже один раз встала у нее на пути. И сейчас надо отдать им и второго мужика? Ну нет уж, не дождетесь!
Профессор позвонил ровно через две недели. Игорь ждал его звонка и одновременно немного боялся его. Как оказалось, не напрасно. Уже с первых слов Дворжецкого он понял, что тот ему скажет. Игорь подъехал к нему в условленный час, сам толком не зная, зачем этот визит. Все главное он уже узнал.
Евгений Леонидович посторонился, пропуская гостя в дверь.
– Проходите, молодой человек, не стесняйтесь. Знаете, ваш случай довольно сложный. Скажу сразу, я не нашел сведений относительно вашей умершей жены. Она внебрачный ребенок, поэтому ее родство по мужской линии установить оказалось невозможно. Но зато семья вашей второй женщины как на ладони, и тут имеются интересные факты. С дедом вашей… Альбины все довольно просто. Он родился в тысяча восемьсот девяносто третьем году. Потомственный дворянин. Звали его тогда Иван Петрович Волохов.
– Иван?
– Да, Альбертом он стал намного позже. Но все по порядку.
В тот год в России бушевала страшная эпидемия азиатской холеры. Даже в водопроводе Зимнего дворца в Петербурге обнаружили холерные бациллы. Холера косила всех, не разбирая возраста и сословий. Смертность была огромной, чуть ли не сорок процентов. Кстати, от той холеры умер в том числе и знаменитый композитор Петр Ильич Чайковский.
