— А ты-то уж и подавно не имеешь права задавать мне вопросы, — шипит Тесса, — ты вообще никак не связана с Николь. Это я должна была стать заместителем генерального директора. Николь никогда не предлагала этого мне, не давала мне право голосовать. Это я должна была получить Куинн! И акции «Дыхания» должны быть моими!
Детский плач терзает мне сердце.
— И что это за чертова мать, которая доверяет ребенка незнакомке?
Та, что не доверяет никому, кого любила. Та, у чьего мужа была любовница. Та, что принимала лекарства, вызывающие депрессию и паранойю.
Мой голос дрожит, но я все-таки спрашиваю:
— Ведь Грег не спал с Мелиссой?
— Николь стоило обращать больше внимания на своего мужа. Я просто помогла ему.
Она опять сплющивает Куинн, бедный ребенок не прекращает рыдать.
Итак, у Грега был роман с Тессой. Но причастен ли он к смерти Николь?
Однако тут становится не до расспросов: вновь застонав, Донна пытается встать, и Тесса пинком сбивает ее с ног. Я сдерживаю крик, страх приковывает меня к стене. Я чувствую прикосновение Бена и беру его за руку. Если бы достать баллончик из сумочки… Но Тесса увидит, она успеет ударить меня до того, как я это сделаю.
Мне страшно, но все-таки я продолжаю говорить с ней:
— Тесса, мы знаем, что П.-из-Чикаго — это ты.
Она поворачивается и смотрит на меня. В ее взгляде, кажется, не осталось ничего человеческого.
— Но винят всегда мужа, ведь так? У Грега был доступ к компьютеру и телефону Николь. А он мертв.
— Нет, он жив, — вставляет Бен.
Тесса вздрагивает, ошарашенная этой новостью.
— Грег все нам рассказал, Тесса, — вру я, — и копам тоже. Они в любую минуту могут появиться здесь.
Куинн продолжает плакать, и Тесса встряхивает ее:
— Заткнись!
— Все кончено, Тесса. Бежать некуда, обвинить некого… — Бен делает шаг вперед.
Она тоже придвигается к нам. И переложив Куинн на одну руку, другой лезет в задний карман и достает маленький серебристо-черный пистолет.
У меня перед глазами все плывет, и я делаю усилие, чтобы сосредоточиться.
Я вижу Райана, лежащего на полу в луже крови.
Бен замирает рядом со мной.
Тесса направляет на нас пистолет.
Мне кажется, что вдалеке слышен вой сирен.
Глаза Тессы будто остекленели, она машет пистолетом и случайно задевает висок Куинн.
И тут меня накрывает волной адреналина. Я чувствую себя такой смелой, как никогда.
— Нет! — бросившись на Тессу, я вырываю у нее ребенка, и в ту же секунду грохает выстрел.
Донна кричит. Бен наваливается на Тессу и прижимает ее к полу. Пистолет падает на пол. Она тянется к нему, но Бен ногой отбрасывает его подальше.
Я рухнула бы без сознания, но не могу: на руках у меня Куинн.
— Ты со мной, малышка. Ты в безопасности, — шепчу я и обнимаю девочку, чувствуя, как ее лицо прижимается к моей груди, там, где бешено колотится сердце.
Бен держит Тессу. На лестнице раздаются шаги. Повернув голову к двери, я вижу, как в комнату вбегает Мартинес с отрядом полицейских. Я смотрю на Донну, она скорчилась на полу, под ней на кремовом ковре пятна крови. Пуля пробила ей ногу.
— Все на пол! Сейчас же! — приказывает Мартинес.
Я оседаю на пол, держа вопящую Куинн. Бен тоже слушается, а Тесса пытается встать, но Мартинес прижимает ее коленом к полу:
— Не вздумай двигаться! — и детектив подзывает полицейских, которые надевают на Тессу наручники.
— Это все Тесса, это она во всем виновата! Она выстрелила в Донну, той нужна «скорая», — говорит Бен.
— Ладно, — соглашается Мартинес и произносит несколько слов в рацию, которая висит у нее на плече.
В комнату вбегают люди, то ли полиция, то ли медики, и опускаются на пол около Донны.
Мартинес переводит взгляд с Бена на меня, а затем помогает мне встать. Я чувствую ее руку на своем запястье:
— Ладно, Морган. Теперь мы знаем всё. Простите меня.
Я не могу говорить, просто укачиваю Куинн, чтобы успокоить.
— Грег сдал Тессу, чтобы выгородить себя, — говорит Мартинес, — признался, что у них был роман. Они вместе придумали план, чтобы уничтожить Николь и получить контроль над «Дыханием».
Я просто не в состоянии поверить в такое. Ведь он же отец маленькой девочки! Как он мог? А лучшая подруга? Они плели заговор, чтобы уничтожить женщину, которой клялись в любви. Мне так плохо и так жаль Николь, эту отважную мать, которая подружилась со мной в Сети. И она оказалась права, права во всем. Она не могла доверять самым близким людям!
Полицейские выводят Тессу из комнаты. Ее лицо покраснело от гнева.
Я чувствую сильную слабость, руки кажутся налитыми свинцом. Куинн понемногу затихает. Но мне не унять дрожь. Меня бьет озноб.
Когда мы идем к выходу, Бен смотрит на крючок для ключей:
— Здесь нет ключей от моего дома, я дал копию Николь. Значит, Тесса взяла их и положила куклу в кроватку.
— Она и в мой дом сумела проникнуть, — говорю я, стуча зубами.
— Мы думаем, что она просто взломала замок на пожарном выходе. В этом здании требуется усилить меры безопасности, — замечает Мартинес.
Когда мы выходим, двое медиков выносят Донну на носилках. Бен прижимает меня к себе. Так мы и стоим, словно защищая Куинн от всех бед.
Тессу сажают в полицейскую машину, Донну заносят в «скорую», тут же приезжает еще одна, куда садимся мы. Осмотрев Куинн, врач говорит, что с ней все в порядке, она просто напугана.
— Возьмите, — он протягивает девочку мне и принимается за руку Бена.
Напротив меня, сгорбившись, опускается Мартинес.
— Грег сказал, что Тесса была на платформе в тот день, когда Николь умерла? — спрашиваю я. Мне нужно знать всю правду.
— Я не успела спросить его об этом, — отвечает она. — Мэркем признался, что они с Тессой придумали план, чтобы быть вместе, но он не знал, как далеко она готова зайти, и волновался за Куинн. Рассказав это, он умер от острого респираторного синдрома.
Я снова плачу. Столько бессмысленных утрат! Бен обнимает меня, и слов не нужно. Куинн с нами, она там, где должна быть.
— Вы вмешались в расследование и поставили себя под угрозу, — говорит Мартинес.
Во мне поднимаются гнев и негодование, но я не успеваю ответить, потому что детектив продолжает:
— Зато спасли Куинн, Бена и себя. Может, вы вели себя и не слишком мудро, но очень смело, — она улыбается одними губами и добавляет: — Однажды вы станете чудесной матерью.
У меня в горле стоит ком, и я киваю и тихо говорю:
— Да, однажды так и будет.
Глава тридцать шестая
Николь
Седьмое августа
Николь надела на Куинн чистый комбинезон и завернула дочку в плюшевое желтое одеяльце, доставшееся ей от собственной матери. Она спала под ним, когда ее родители погибли. Теперь у ее девочки будет особенная вещь, сшитая ее бабушкой. Ножки Куинн торчали из свернутого одеяльца. Надевая белые носочки на маленькие пальчики, Николь глотала слезы.
Прощаться всегда трудно.
Морган не повторит роковую ошибку Николь. Она не положит одеяльце в колыбельку…
Донна всегда включала кондиционер, потому что где-то прочитала, что дети должны спать в прохладе. Но в комнате Аманды в тот день было слишком прохладно.
Николь накрыла уснувшую малышку одеяльцем, проследив, чтобы оно оставалось ниже ее лица. Потом уснула на диване, а когда проснулась, пошла посмотреть, как там Аманда. Одеяльце закрывало ее личико. Николь одернула его и взяла Аманду на руки, чтобы убедиться, что с ней все в порядке. Но это было не так. Аманда умерла. И виновата в этом была Николь.
До того как позвонить Донне и в скорую, она затолкала белое одеяльце в ящик, а потом стала ждать кары, которую заслужила. Но когда пришли результаты вскрытия, там был указан только синдром внезапной остановки дыхания.
Николь никому не рассказала про одеяльце. Но всегда была уверена, что Донна знает. Даже когда нет доказательств, мать всегда знает правду.
