— Нет.
Накануне Дня Труда Люси сказала — раз уж он никак не может устроиться фотографом, наверное, есть смысл подыскать другую работу, но Рой ответил, что не хочет надевать на себя первый попавшийся хомут только потому, что не может устроиться на работу, которую он любит и к которой, кстати сказать, подготовлен.
Но ведь деньги действительно текут сквозь пальцы, и не только те, что Рой накопил в армии, напомнила ему Люси, но и те, что она из года в год зарабатывала в Молочном Баре.
А ему, кстати, это известно. Именно об этом он и твердит ей все лето. Они бы запросто могли этого избежать — и, хлопнув дверью, он выскочил из дому, прежде чем Люси разразится ответной речью, а миссис Блоджет, которая уже стучала им сверху туфлей, как молотком, спустится и, в свою очередь, закатит речь.
Всего через час раздался телефонный звонок — Роя спрашивал мистер Г. Гарольд Ла Вой из института «Британия». Ему известно, сказал он, что мистер Бассарт ищет работу. Он хочет сообщить ему, что Уэнделлу Хопкинсу нужен помощник — прежний записался к ним на отделение телевидения, которое должно открыться с нынешней осени.
Когда к ленчу Рой вернулся домой и услышал эту новость, у него глаза на лоб полезли. Звонил Ла Вой? Работать у Хопкинса, светского фотографа? Побриться, переодеться и вылететь из дому было для него минутным делом; через час он позвонил и попросил Люси позвать к телефону Эдварда.
Позвать Эдварда? Эдвард спит. И вообще он соображает, что говорит?
Ну ладно, тогда пусть она сама скажет малышу: с сегодняшнего дня его отец работает помощником в студии Уэнделла Хопкинса в Плэтт Билдинг, в самом центре Форт Кина! Ну, что — был смысл ждать или нет?
Вечером за ужином он никак не мог успокоиться. Слыханное ли дело: Ла Вой решил позвонить именно ему — и это после того, как они чуть ли не каждый день сцеплялись в классе весь тот месяц, что он удосуживался посещать занятия. Но, как видно, Ла Вой был на самом деле не таким уж обидчивым, каким казался в аудитории. Дружок-пирожок и верно не терпел, когда ему возражали при всех, но, несмотря на это, втайне проникся уважением к познаниям Роя по части композиции и светотени. Что ж, надо отдать ему должное, — он куда лучше, чем Рой думал. Кто знает, может, он вовсе и не педик, может, просто у него только такая манера ходить и разговаривать. И кто знает, если бы они перестали цапаться и поговорили всерьез, возможно, оказалось бы, что Ла Вой довольно толковый малый. Они могли бы и подружиться. Но все равно, какое это теперь имеет значение? Ему только двадцать два года, а он уже единственный помощник Уэнделла Хопкинса, который, как выяснилось, всего несколько лет назад фотографировал в Либерти-Сентре все семейство Дональда Бранна! То-то будет приятно сразу после обеда позвонить отцу и сообщить ему, что он будет работать у самого мистера Хопкинса, который к тому же был еще и домашним фотографом отцовского директора.
Не прошло и месяца, как они подыскали себе первую в жизни квартиру. Она помещалась на верхнем этаже старого дома с северной стороны Пендлтон-парка, почти на самой окраине Форт Кина. Плата была вполне умеренная, мебель — довольно приличная, а заросшая деревьями тихая улица напомнила Рою Либерти-Сентр. Они могли спать в просторной гостиной, а у малютки была своя спальня. Кроме того, в квартире была отдельная кухня, ванная и даже сырой, заплесневелый чулан за топкой. Агент по найму сказал Рою, что тот может переделать чулан в фотолабораторию, они не станут возражать при условии, что он все так и оставит после своего отъезда. И хотя до центра надо было ехать верных двадцать минут, виды на фотолабораторию решили дело.
Тридцатого сентября, в субботу, погода стояла ветреная и пасмурная. Все утро они перевозили вещи на новую квартиру. А вечером вымыли тарелки, оставшиеся от последней еды, и вот теперь Рой сидел в машине, легонько постукивая по клаксону, а Люси с ребенком на руках стояла на веранде и выкладывала миссис Блоджет все, что она о ней думает.
Целый год после этого Рой колесил по всей округе, фотографируя церковные сходки, обеды Ротари-клубов и женских клубов, игры команд малой лиги, но чаще всего ему приходилось снимать выпускные классы младших и средних школ — большей частью своих доходов Хопкинс, как оказалось, был обязан не городской верхушке Форт Кина, а школьному совету, членом которого состоял его брат. Сам Хопкинс никогда не покидал студии, он делал самые важные заказы — портретные снимки новобрачных, младенцев и бизнесменов. В первую неделю Рой не расставался с откидным блокнотом, куда собирался заносить все секреты мастерства, какими за день может поделиться с ним этот тертый специалист. Но очень скоро стал записывать в него ежедневный расход бензина.
Эдвард. Бледный маленький мальчик с голубыми глазами и светлыми волосиками, у него был такой милый, такой добрый, такой веселый характер. Он благожелательно улыбался каждому, кто заглядывал в коляску, пока Люси катала его по парку. Он спал себе да ел в положенное время, а в промежутках между этими занятиями снова улыбался. Пожилые супруги, которые жили ниже этажом, говорили, что в жизни не видели такого тихого, спокойного малыша. Услышав, что у них над головой будет жить младенец, они готовились к самому худшему, но они должны сказать молодым Бассартам, что им было бы просто грех жаловаться.
Перед первым днем рождения Эдварда дядя Джулиан подрядил Роя фотографировать вечеринку в честь очередного кавалера Элли. На другой день Рой завел разговор о том, чтобы взять расчет и открыть собственную студию. Сколько еще можно днем снимать «Дочерей Американской Революции», а вечером школьные танцульки? Получать гроши за самую черную работу — ни тебе свободного вечера, ни выходных, а Хопкинс загребает деньги да еще выполняет сам все творческие заказы (если только можно назвать этим словом то, что делает Хопкинс). Действительно, долго он еще будет спускать, что Хопкинс оплачивает только бензин, а амортизация автомобиля целиком ложится на счет Роя.
— Ох, попадись мне этот Ла Вой, — свирепо завопил Рой как-то вечером: ему целый день пришлось фотографировать мальчишек и девчонок из клуба «4 Аш», нет, в самом деле, надо пойти в училище и заехать этому педику прямо в зубы. Потому что Ла Вой знал, кем он будет у Хопкинса — мальчиком на посылках — вот кем!
— А что касается фототехники — да тут и Эдди бы справился, ей-богу. И Ла Вой это знал, вот что я тебе скажу. Нет, сама посуди. Помнишь, как меня это ошарашило? Так вот, это была его месть, а я, идиот, сразу и не допер, можешь представить? Только сегодня и додумался, когда говорил детям: «Смотрите, отсюда вылетит птичка!» Ну, ладно, я им всем покажу — и Ла Вою, и Хопкинсу. Стоит мне открыть собственное дело, и я за какой-нибудь год отобью у Хопкинса половину лучших клиентов. Это уж точно. Голову на отсечение. Он не выдержит никакой конкуренции сразу завопит: «Мамочки!» Без дураков.
— Но где ты устроишь студию, Рой?
— Где? Для начала? Ты спрашиваешь о помещении? Это ты имеешь в виду?
— Да, где ты собираешься открыть студию? Во сколько это обойдется? И как ты думаешь зарабатывать на жизнь, пока клиенты еще не бросили Хопкинса и не кинулись к тебе?
— А, черт! — выругался он, ударив кулаком по столу. — Проклятый Ла Вой. Он и вправду не выносил никакой критики, ну, ни полслова. И должен тебе сказать, я в нем ни на минуту не обманывался. Но что он опустится до такой низости…
— Рой, где ты намерен открыть студию?
— Что ж, если говорить серьезно…
— Где, Рой?..
— Ну, для начала придется снять еще помещеньице… вроде бы так.
— Ах, еще одно помещение?
— Ну, пожалуй, этого можно и не делать. Сейчас, конечно, не выйдет. Просто не по карману. А на первых порах, ну… Я думаю — здесь.
— Здесь?!
— Ну да. Я бы работал в той темной комнате.
— А фотографировать ты намерен в гостиной?
— Только днем, ясное дело.
— И куда же прикажешь деваться нам с Эдвардом? Где мы-то будем днем?
— Ну, я же сказал, Люси, это, само собой, еще не решено. Я просто хочу обсудить все за и против, и как можно спокойнее…
— А где ты возьмешь заказчиков?
— Я же сказал, на это потребуется время.
— И о какой темной комнате ты говоришь? Ты за нее даже не принимался. Одна болтовня. Ох, сколько разговоров я уже об этом слышала, Рой!
— Да, но, между прочим, как тебе известно, я целыми днями торчу на работе. И по правде говоря, к вечеру уже совсем вымотан. А в выходные половина времени тоже пропадает, потому что он гоняет меня к черту на рога фотографировать разные свадьбы… Э-э, да что тут говорить! Ты ничего не можешь понять ни в моих делах, ни в моих планах. Ведь у меня растет сын, Люси. И между прочим, у меня есть свои цели, от которых я, знаешь ли, еще не собираюсь отказываться только потому, что женат. Я тебе точно говорю — я не хочу всю жизнь быть жертвой подлюги Ла Воя. Ты и сама знаешь, он хитростью заманил меня на эту работу. Пусть на него ишачит кто-нибудь другой. Хопкинс платит мне сущие гроши по сравнению с тем, что любой фотограф может заработать, и вот я заявляю: мне нужна собственная студия, я говорю это тебе, моей жене, а ты ничего не хочешь понять! Даже и не пытаешься! — И Рой бросился вон из комнаты.
