— Наверное, я чего-то не понимаю, да? — спрашиваю я.
— Конечно, нет, Котаро, — ухмыляется он. — Нет и никогда ничего не понимал. Скажу даже больше — скорее всего, никогда и не поймешь. Я же говорил тебе — задавай поменьше вопросов. От них не бывает толку…
— Теперь нам хватит денег, чтобы отойти от дел, — мечтательно говорит Муцуми, полируя ноготь указательного пальца.
— Муцуми!
Этот резкий окрик отчасти проясняет дело.
Да, я помню его деловые разговоры по телефону. Помню короткие звонки после посещения очередного бизнесмена-добровольца. В памяти всплывает то, как он профессионально обыскивал кабинеты этих людей, пока их тела остывали в соседней комнате. Какие-то бумаги, взятые из их столов. Те же бумаги, исчезающие из машины во время очередной остановки около какого-нибудь отеля. Я вспоминаю еще кучу мелочей, на которые раньше просто не обращал внимания. Для меня он был обыкновенным свихнувшимся парнем с синдромом сверхценных идей…
— А что, я что-то не так сказала? — она поднимает на него свои глаза с расширенными зрачками.
— Ты дура, Муцуми.
— Не смей так со мной разговаривать! — визгливо отвечает она и швыряет пилку для ногтей на пол.
Хорошо, что на столе нет посуды.
И очень плохо, что на столе лежит заряженный пистолет. Ссора двух психов — не та ситуация, при которой наличие огнестрельного оружия является желательным.
Такэо тяжело вздыхает и встает из-за стола. Мне кажется, что он сейчас ударит ее. Но он просто начинает расхаживать по комнате, скрестив на груди руки. Пистолет он сует в карман джинсов, и я чувствую облегчение.
— Сколько тебе отстегнули за самоубийство господина Рэя? — говорю я. — Сколько тебе заплатили за Ватанабэ, Куроки, Кудо? Все россказни про ценность человеческой жизни — это для того, чтобы запудрить мне мозги, да? А на самом деле — просто бизнес…
— Ты опять мыслишь по шаблону, Котаро. Я так и не сумел тебя ничему научить. Жаль… Так и умрешь идиотом. Тебе не обидно?
— Умереть идиотом или вообще умереть?
— И то, и другое.
— Нет, не обидно. Если хочешь знать, мне плевать.
Играю я? Или это правда?
Не знаю. Я прислушиваюсь к себе и не слышу ответа. Все слишком нереально, слишком гротескно, чтобы воспринимать это всерьез. И я, на самом деле, ничего не чувствую. Полная внутренняя тишина.
Возможно, это и есть дзен. Возможно, это — просветление.
— Плевать? Что ж, тем лучше… Тогда у нас не возникнет проблем. Подпиши одну бумагу, и мы расстанемся друзьями.
— Что за бумага?
— Отказ от наследства в пользу твоего младшего брата Ясукадзу.
— Вот оно что… Подожди, вы знакомы?
— Не будь таким тупоголовым, Котаро… Ты и сам все знаешь, нечего спрашивать.
О, да… Похоже, знаю. Но мне понадобится машина времени, чтобы сделать несколько визитов в прошлое и под другим углом посмотреть на то, что происходило там.
Пожалуйста, не курите и пристегните ремни…
Я переношусь в тот день, когда мой любимый младший братишка Ясукадзу впервые заводит разговор о наследстве. Когда я, одуревший от счастья будущий папаша и любящий муж, слушаю своего братца в летнем кафе, и его мечты кажутся мне чем-то вроде сказок про Тануки*. Забавно и наивно. И так же глупо.
* Енотовидные собаки. Популярные герои детских песенок, сказок и легенд, не особенно умные непоседливые создания, безуспешно пытающиеся подшутить над людьми.
Я переношусь назад по времени, в тот день, когда моя беременная жена садится в BMW, а я на автобусе отправляюсь встречать брата, который так и не приехал. Который и не должен был приехать. Который обеспечивал себе железное алиби в Токио, пока какой-то подонок откручивал болты на переднем правом колесе. Все пять штук. Один за другим. Наверняка, надев перед этим рабочие рукавицы.
Я делаю скачок на целый год и переношусь в тот момент, когда рассказываю брату об исчезновении Юрико. И, что гораздо интереснее для него, — о неизвестном специалисте, который отправляет людей на тот свет весьма оригинальным способом. Оригинальным и гарантирующим отсутствие проблем с полицией впоследствии.
И вот я уже достаточно близко к той точке во времени, которое можно обозначить как настоящее. Близко, совсем близко… В этом недавнем прошлом я рассказываю моему брату о Тецуо. О парне, который знает, где можно найти того самого специалиста.
Теперь мне понятно, почему брат попросил подождать с деньгами. Для Ясукадзу пятьсот тысяч — не та сумма, которую нужно собирать в течение двух дней. А поняв это, я понимаю, и кто убил счастливую семью Куроки. И кто пустил полицию по моему следу.
Путешествие заканчивается. Остается лишь одна коротенькая остановка. Момент, когда я разговариваю с братом, скорчившись под одеялом на втором этаже дома Судзуки Муцуми. «Веди себя потише, не нарывайся сам на неприятности… И держись поближе к этому психу» — говорит мне сукин сын. И я ему верю. Я надеюсь на помощь человека, который, желая убить меня, убил мою беременную жену, а поняв, что промахнулся, нанял киллера, чтобы сделать вторую попытку.
Единственное темное пятно — записная книжка Юрико и то, как она попала в квартиру мертвого Тецуо.
Но если хорошенько подумать, можно ответить и на этот вопрос.
Дамы и господа, наше путешествие подошло к концу. Не забывайте, пожалуйста, свои вещи. Температура за бортом тысяча градусов по Цельсию, влажность сто процентов, обстановка накалена до предела. Спасибо, что воспользовались услугами компании «Разбитое сердце». Приятного пребывания в настоящем, придурки!
Да, в свете последних событий мое прошлое меняется кардинальным образом. В свете последних событий мое прошлое намного хуже, чем я думал.
— И что теперь? — спрашиваю я, сидя за старым столом в пыльной комнате, окруженный психами и убийцами.
— Теперь все просто. Подписывай отказ в пользу своего брата.
— Сколько он заплатил тебе? И… Неужели Юрико с тобой заодно? Та записная книжка… Ее ведь ты подбросил, да? Ты или он? Или сама Юрико?
— Я тебя понимаю. Во всех книгах, которые ты прочитал, во всех дрянных фильмах, которые ты посмотрел, главный злодей всегда рассказывает в конце, как было дело. В самых бездарных концовках у героя в кармане при этом лежит диктофон. Иллюзии… Мы подгоняем свою жизнь под стандарты, увиденные в кино. Мы всерьез верим, что именно там и показана настоящая жизнь… И всегда ждем до последнего момента, что вот-вот появится полиция или добрый супермен и всех спасет. Выброси из головы. Подписывай бумагу и ставь свою печать…
Вот здесь он прав. Впервые за все время нашего знакомства я готов с ним полностью согласиться. Я надеюсь, что он мне все объяснит, а потом я услышу вой полицейских сирен. Правда, диктофона у меня нет, но это допустимое изменение сюжета.
И в то же время холодный голос Такэо убеждает меня в том, что ничего подобного не произойдет. Я подпишу бумагу, а потом мне пустят пулю в лоб. И я умру, так ничего до конца и не поняв. Умру с кучей вопросов.
Наверное, так и бывает в жизни. Наверное, это и есть жизнь.
Ты появляешься на свет в результате случайного стечения обстоятельств. Никто не спрашивает твоего желания. Никто не интересуется, нужен ли тебе этот мир. Просто получаешь хорошего пинка и выползаешь в неизвестность. Потом череда необъяснимых событий, встреч, разговоров, расставаний, новых встреч и новых разговоров ведет тебя куда-то. И остается лишь следовать естественному ходу событий, убеждая себя, что ты хоть как-то контролируешь ситуацию. Ты знаешь, что так или иначе все кончится. Это единственное подлинное знание, которое тебе дается в жизни. Но ты понятия не имеешь, ради чего все начиналось. А потом умираешь, так и не поняв, был ли какой-то смысл в этом. Под сомнением сам факт существования какого-либо смысла.
Ответ на все вопросы в конце истории — очередная иллюзия, созданная теми, кто на самом деле так же как и ты не в состоянии ответить ни на один из вопросов. Законы детективного жанра не действуют в реальности. Все гораздо проще — тебя убивают и все. Никаких разговоров, никаких суперменов. Только законы физики, по которым пуля покидает канал ствола. Только законы механики, по которым срабатывает ударно-спусковой механизм. И в заключение — голая биология с такими же неумолимыми законами.
В конце истории тебя ожидает не разгадка, а короткая вспышка в мозгу, за которой следует агония, трупное окоченение, трупное высыхание, перераспределение крови, трупные пятна и трупное разложение. Это твоя единственная перспектива, когда человек с пистолетом в руке решает, что пора ставить в истории точку.
У меня нет даже альтернативы.
— Пиши отказ, Котаро. Давай закончим с этим сегодня. Я уже хочу спать. Муцуми тоже… Да и ты, наверное, устал.
