С моей стороны, должно быть, глупо было надеяться, что мне удастся его перехитрить. Люди на Востоке – мастера выдержки, а мое лицо, как я ни старался, для него было, конечно, открытой книгой.
Тем не менее я вынул из бумажника и показал ему фотографии, внимательно наблюдая за его реакцией. Кьем оставался неподвижным, только на лысине проступили вены. Он тяжело вздохнул и быстро что-то залопотал, уронив руки на землю. Мне стало ясно, что он никогда прежде не видел этих снимков; но с другой стороны, – так, во всяком случае мне показалось, – ему, по-видимому, было достаточно хорошо известно их значение.
Он задал мне несколько вопросов, оставшихся для меня непонятными. Я, в свою очередь, жестами показал ему, что нашел эти листки в хижине, под стропилами. Он ткнул пальцем в сторону деревни, и я кивнул. Он понял. Я обратил внимание, что он старается не касаться руками фотографий, как будто они могли причинить ему вред. Он показал, что мне следует снова положить их в бумажник. Затем собрал свои инструменты и дал понять, что нам нужно вернуться в деревню.
Очевидно, Кьем вознамерился сам осмотреть хижину, хотя и не пожелал в нее заходить. В этом он походил на Чарли с точностью до наоборот. Кьем просто просунул голову внутрь хижины. Я показал ему три места, в которых мы обнаружили эти снимки, и он сгорбился, словно внимательно к чему-то прислушиваясь. Внезапно, без предупреждения он пустился наутек, как испуганный заяц. Я собрался было обсудить с остальными, что они обо всем этом думают, но тут увидел, что Мик показывает пальцем на улицу.
У нас появились новые заботы. В деревню вернулся Джек, и прибыл он в сопровождении пяти боевиков, вооруженных до зубов и карнавально украшенных маковыми цветами. У одного даже маковый венок был на голове. Приветствовать хозяина явился Као. Состоялся недолгий разговор, после чего Джек повернулся и двинулся дальше; вид у него был не слишком довольный. Сердце у меня в груди сжалось в кулак, когда Као с боевиками отправился обходить деревенские хижины.
Джек подозвал меня. Он держал в руках длинный хлыст. Может, это был хлыст погонщика слонов. Лицо у него было застывшим, как фарфоровая маска.
– Я слышал, тут кое-что случилось вчера? Сердце у меня ушло в пятки. Я вдруг понял, что он все знает. Не могу сказать, почему это пришло мне в голову. Просто такое чувство – он знает. И я решил начать разговор первым:
– Джек, у вас есть дочь, и вы тоже встали бы на ее защиту. К нам в хижину зашел негодяй, и мы вышвырнули его вон.
Джек казался сбитым с толку.
– Мне рассказывали по-другому.
– Не знаю, что вам рассказывали, Джек, только все случилось именно так. Я вам не лгу.
– Нет?
– Нет. – Во рту у меня пересохло и снова засосало под ложечкой.
Он долго пристально смотрел на меня.
– Что ж, в прошлый раз я вам поверил, но все же решил навести кое-какие справки самостоятельно. – Я понятия не имел, о чем он толкует. – И знаете, похоже, насчет вашего консула вы мне не соврали.
– Не имею такой привычки.
Джек шагнул вперед и чуть ли не вплотную приблизил ко мне свое лицо. Я вспотел, но боролся с искушением вытереть лоб.
– Вы его часом не встречали?
– Кого?
Он бросил выразительный взгляд на хижину. Ясно было, что вопрос он задал неспроста.
– Вашего вчерашнего гостя.
– Нет. – Явная ложь застряла у меня в горле. Джек испытующе посмотрел мне в глаза. Один из деревенских псов выбрал именно этот момент, чтобы юркнуть под нашу хижину, и начал обнюхиваться, выгребая лапами землю. Я изо всех сил пытался сообразить, не выронили ли мы какую-нибудь вещь, которую может найти собака: ботинок, ремень, головную повязку, нож.
– Он пропал.
– Да?
– Его не видели с тех пор, как Маленький Джон так его отделал.
– Понятно. Должно быть, он испугался, что я вам все расскажу.
Джек отступил на шаг.
– Не будем гадать. Вот он вернется, сам объяснит, что произошло.
– Зачем вы держите таких людей, Джек. – Я пытался задеть в его душе струнку «благородного разбойника».
Джек фыркнул:
– Он мой племянник. Глуп как пробка, и здесь его недолюбливают, но семейные узы, понимаете ли…
– Понимаю, – согласился я, хотя на самом деле думал иначе. Соленый пот щипал глаза. Пес выскочил из-под хижины с мордой, перепачканной в крови.
Джек нагнулся его погладить:
– Что там у вас, крысы бегают?
– Да, – подтвердил я. – Крысы.
Джек резко повернулся, снова посмотрел на меня. В ушах у меня звенело, и голова грозила разлететься на кусочки.
– Сейчас у меня появились кое-какие проблемы. Ваши мне ни к чему. Держите Маленького Джона на привязи, иначе я ни за что не отвечаю.
Мик наблюдал за нами из хижины. Как раз когда я собирался ответить, генератор дернулся и заглох. Джек ругнулся по-тайски.
– Пойду посмотрю его, – поспешил я обнадежить Джека, который зашагал прочь от меня, на ходу щелкая кнутом по сухой земле.
Я чувствовал, что он злится не только из-за нас. В его хозяйстве происходило что-то куда более серьезное, а мы просто оказались в гуще событий.
Я заторопился к генератору с облегчением: наконец-то я мог под благовидным предлогом отделаться от инквизиторских глаз Джека.
Он не знал. Подозревал, конечно, но не знал наверняка.
Что до генератора, то, похоже, кому-то выпала редкая неудача в жизни – доставить в джунгли такую тарахтелку, которая то и дело выходит из строя, в то время как в девяносто девяти случаев из ста эти моторы могут вполне сносно работать. Я снял защитный кожух и, когда провел пальцами по проводам, вдруг понял, что дело здесь не в механике и не в проводке, а совсем в другом.
Изоляция кабеля была содрана, и цепь закоротило. Совершенно исключено, чтобы я не заметил этого накануне. Кто-то здесь побывал и умышленно срезал изоляцию. Я припомнил предыдущие аварии и сообразил, каким образом «помогли» произойти каждой из них: развинченный колпачок свечи, листья в выхлопной трубе, теперь – изоляция. Все эти случаи – замаскированное вредительство.
Я отрезал поврежденный кусок, укоротив при этом провод. Генератор снова завелся и начал мерно постукивать. Отрезок я выбрасывать не стал, а положил в карман. Когда я вышел из сарая, в тени дверного проема своей хижины стояла Набао. Медленным движением она погладила свой подбородок, повторила этот жест и только потом растворилась в темноте за дверью жилища.
Это был знак.
Когда я вернулся, около нашей хижины возился Кьем. При нем были три глиняных горшка, в каждом из которых курился какой-то вид тропических благовоний. Он захотел, чтобы Мик, Фил и я внесли эти горшки внутрь, и приказал нам поставить дымящиеся сосуды под теми местами, где мы обнаружили фотографии.
– Джек ничего не знает, – шепотом сообщил я Мику, когда мы втащили горшки в хижину. – А насчет этого бородача, так вот, имей в виду: поломки генератора – его рук дело.
– Откуда ты знаешь?
– Набао сказала.
– Надо выбираться отсюда, пока труп не откопали, – заключил Мик, одной рукой теребя шнурок от потерянного амулета, другой разгоняя дым благовоний.
– Мы попали в ад, – произнес Фил. – Вы заметили, какая красная здесь земля? Какая она красная! Из ада выбраться не просто. Совсем не просто. Хоть кто-нибудь из вас это понимает?
Лицо Джека сохраняло бесстрастность, но во взгляде таилась злоба. Мерзкие фотографии, как попало разбросанные по столу, лежали поверх карты района, которую он изучал как раз в тот момент, когда Кьем привел меня в его хижину.
После того как наш колдун закончил кадить благовониями и жечь свечи, он убедил меня посвятить
Джека в это неприятное дело. Старик завершил странный ритуал, обойдя хижину задом наперед и установив рядом с дверью «домик для духа», миниатюрную копию деревенской хижины, в которую поместил крошечные бамбуковые фигурки птиц, рыб и животных. Затем, желая внушить мне, что надо делать дальше, он применил нехитрый прием: осторожно брал мою руку и шептал имя Джека – снова и снова.
Вначале я противился – по очевидным причинам – и старался всячески уклониться от общения с Джеком. Но затем, подумав, решил иначе: если я выложу перед ним свои проблемы, то, может быть, ему покажется менее вероятным, что я причастен к исчезновению его племянника.
Судя по активности бравых парней из отряда Джека, можно было предположить, что эта банда занимается перегонкой опия-сырца в морфин и его транспортировкой по джунглям. Чарли рассказала мне, что процесс вторичной перегонки морфина в героин гораздо более сложен, требует серьезного оборудования и осуществляется в лабораториях,расположенных по ту сторону границы – в Мьянма или Лаосе. А может, и неподалеку от Чиангмая. У меня создалось впечатление, что Джек готовился к переброске крупной партии и я ему помешал, когда он был поглощен составлением маршрута.
Он сидел неподвижно, уткнувшись взглядом в фотографии с рисунками уродливых духов.
