— Да. Только знаешь что?
— Что?
— Я забыл свои хреновы инструменты.
— А? — акаю я. Медленно, очень медленно поворачиваю голову и вижу, что оба наших кейса стоят в коридоре, прямо под дверью. Глядя на Олли, ощупываю карманы и понимаю, что мои инструменты остались там же.
— Твою ж мать!
Взбодрившись после стычки с Соболем, Мэл отправляется разыскивать меня. Ей-богу, не знаю, что станется с этим городом, если я вдруг куда-нибудь съеду, так сильно зависит от меня жизнь его обитателей. Прямо вот всем подай ежедневную порцию нервотрепки!
Проверив все точки, в которых я по обыкновению зависаю, Мэл заглядывает в бар гольф-клуба, чтобы поговорить с Белиндой.
— Привет, Белинда, извини, что отрываю от работы, — извиняется она.
— Ничего страшного. Выпьешь чего-нибудь? — отвечает Белинда, кивая на немногочисленных посетителей бара.
— Спасибо, не хочется.
— Вот и хорошо, потому что выпивка — только для членов клуба, притом мужиков.
— Белинда, где Олли?
— На собеседовании. Устраивается на работу.
— Целых три часа? Проходит письменное тестирование?
— Тогда не знаю… А домой к нему ты не заходила? Или в паб?
— Ну что ты, я первым делом отправилась сюда, в закрытый гольф-клуб! — саркастично бросает Мэл, но у Белинды пожизненный иммунитет против сарказма.
— Здесь его точно нет. Погоди, попробую ему звякнуть, — говорит Белинда, набирая номер Олли.
В четырех милях от нее, темное безмолвие офиса прорезает громкая, чистая мелодия звонка. Звук исходит из раскрытого чемоданчика у двери, вне пределов нашей досягаемости.
— Ты что, не отключил мобильник? — шиплю я. Моя рука застыла над детектором движения, который пока еще функционирует.
— Я з’был, — коротко тявкает Олли. Болезненно громкий сигнал эхом разносится по офису и соседним коридорам.
— Р’збудишь ‘храну, ‘диот! З’гл’ши его! — бешусь я. Олли разворачивается и начинает красться обратно на
головокружительной скорости — пятнадцать сантиметров в секунду.
— ‘ду, ‘ду, — увещевает он свой аппарат. До двери остается чуть больше двух метров, когда сигнал смолкает. — Уфф! — выдыхает Олли.
— Сперва выруби датчик, — умоляю я. — Он как раз рядом с тобой.
Внезапно у нас появляются совсем другие причины для беспокойства.
— Беке, ‘храна! — шепотом взвизгивает Олли, заметив луч фонаря, который шарит по стенам и двигается в нашу сторону.
— Черт! — Я стою на стуле посреди офиса, до ближайшего укрытия как минимум полтора метра, и перемещаться более чем на пятнадцать сантиметров в секунду мне никак нельзя.
Олли, словно в замедленной съемке, ныряет к соседнему столу; я так же плавно сползаю со стула и «бросаюсь» к стеллажам.
— Быстрее! — подгоняет Олли, видя, что я едва ползу.
— Не могу, дубина!
Луч фонаря достигает дверей главного офиса и светит через стекло. От укрытия меня отделяет еще полметра. Фонарик рыскает по офису. Я собираю в кулак остатки воли для последнего рывка к спасению и ровно на полсекунды опережаю узкий луч света. Наверное, я двигался не быстрее антарктического лишайника во время спячки, но все равно мое сердце колотится, как сумасшедшее, а со лба градом льется пот.
— Что там с датчиками, Арнольд? — спрашивает свою рацию охранник в коридоре.
— Ничего, — хрипит рация в ответ.
— Наверное, кто-то из работников забыл телефон. Отключи детекторы, я осмотрюсь, — говорит охранник.
Вооружившись тяжелой на вид папкой, я готовлюсь к рукопашной, но, на мое счастье, в последний момент Арнольд выручает своего коллегу, сообщив ему о том, что…
— …кебабы только что принесли.
— Да? Уже иду, — радостно отвечает охранник, быстренько решает, что в офисе чисто, и торопится прочь, предвкушая знакомство с ужином.
В свою очередь, Белинда расценивает свою неудачную попытку связаться с Олли довольно философски:
— Ну, рано или поздно сам объявится, — считает она.
— Белинда, они разгуливают в ворованных костюмах. Если Соболь найдет наших парней первым, то засадит их за решетку прежде, чем я успею удавить Бекса, — растолковывает ей Мэл.
— Почему бы тебе тогда не заглянуть в ту контору, куда они пошли на собеседование?
— Почему, почему — по кочану! — злится Мэл. — Если бы я знала, где это!
— Я знаю, — вдруг сообщает Белинда. От изумления Мэл роняет челюсть.
— Да?
— Конечно. Олли мне обо всем рассказывает, — щебечет Белинда и вдруг замечает странную реакцию Мэл. — Разве Бекс не поступает так же?
— Только если исчерпает все остальные способы, — фыркает та.
— Надо же! — возмущается Белинда, хотя внутренне торжествует, радуясь собственному превосходству, или что там бывает у женщин. А, вспомнил: Олли называет это «выпендреж».
В конторе, где занимаются телемаркетингом, стоят двадцать пять компьютеров, каждый в комплекте с плоскоэкранным монитором, клавиатурой, наушниками и микрофоном. В офисе есть даже несколько новеньких струйных принтеров и эпидиаскоп — в общем, все, что необходимо компании для успешного ведения продаж по телефону. Кстати, скорее всего именно это и планирует делать потенциальный покупатель Электрика. Вполне разумно, не правда ли?
После того как детекторы движения обесточены, вынести барахло не составляет особого труда. Через двадцать минут после того, как наш приятель из службы безопасности вонзил зубы в сочную баранину, сдобренную специями, я спускаю на веревке последний системный блок.
Олли, который стоит снаружи под окном, принимает груз, развязывает веревку, дергает ее и задирает голову.
— Это последний, — говорю я в динамик портативной радиостанции. Видите ли, не только охранники играют в эти игрушки. — Сейчас еще разок огляжусь, а ты пока подгони фургон, понял?
— Так точно. Приказ понял, конец связи! — раздается мне в ухо.
— Олли!
— Чего?
— Ты идиот.
— Вас понял.
Олли дует за фургоном, я спускаюсь по веревке на улицу. Все альпинистское снаряжение мы заказываем через Интернет в одном местечке в Германии, а веревками пользуемся самыми обычными, которые продаются в любом магазине для верхолазов, так что отследить нас по ним практически невозможно. Это, между прочим, весьма удобно, поскольку мы пока так и не придумали способ отвязывать их и забирать с собой после того, как выбрались из здания. Нет, наверняка такой способ существует, но, хоть убейте, мне до него не дотумкать.
Олли прискакивает назад, объятый паникой.
— Фургона нет! — выдыхает он.
— Что?
— Фургон исчез!
— Не может быть.
— Не может? Иди расскажи это пустому месту, на котором он стоял.
— Мы ведь прилепили стикер «ДЕМОНТИРОВАТЬ ЗАПРЕЩЕНО».
— Чертовы муниципальные службы! Если не приваришь намертво, уведут. Я накатаю на них жалобу! — кипятится Олли.
— Кому? Участникам «Великого ограбления поезда»? Кроме них, вряд ли кто-нибудь тебе посочувствует.
— Что же делать?
— Ах, в самом деле что? — доносится сзади.
Мы резко оборачиваемся и видим Норриса, который стоит, прислонившись к мусорному контейнеру, ковыряет ногти и восхищенно смотрит на нашу добычу.
— Управились? — мерзко хихикает он.
— Норрис, урод паршивый, это ты спер фургон?
— Нет, дорожная служба, — честно отвечает он.
— С какой стати им увозить машину, на которой стоит блокиратор и висит уведомление о том, что ее запрещено перемещать?
— Не знаю. Может, обсудим это за пивком после того, как уберем отсюда наши компьютеры? — предлагает Норрис.
— Наши? — взвивается Олли. — Когда это понятие «наши» стало подразумевать тебя?
— Видимо, когда ваш фургон забрали на штрафстоянку, — нахально заявляет Норрис.
— Ах ты, засранец, — закипаю я, однако Норрис жестом останавливает мою тираду.
— Стоп, стоп, давайте не будем бросаться словами, о которых позже пожалеем. Я лишь предлагаю вам небольшую услугу. Не хотите — как хотите.
— Что еще за услугу? — подозрительно спрашивает Олли.
— Допустим, я пригляжу за железом, пока вы не надыбаете колеса, — расплывается в победной улыбке Норрис, как будто предложил каждому из нас свою почку.
— Постой, ты хочешь сказать, у тебя даже машины нет? — Я изумленно вытаращиваю глаза. Определенно, наглость этой скотины не имеет границ!
— Машины нет, зато есть мобильник, и я могу предупредить вас, если увижу, что кто-то вызывает копов, — подмигивает Норрис. — Сами прикиньте: фургон — тю-тю, вы сидите тут, на куче ворованного железа, а какой-нибудь прохожий видит всю эту красоту и звонит в полицию, а? Что будете делать?
— Возьмем бейсбольную биту, велосипедную цепь и будем гнать тебя до самой Антарктиды, — уверенно предсказываю я.
