Андрей Шляхов - Доктор Данилов в морге, или Невероятные будни патологоанатома

— А ты мне? — парировала Елена.

Снова повисла пауза.

«Все не так, — сокрушенно подумал Данилов. — От такого разговора никакой пользы — одна головная боль».

— Лен, ну давай нормально все обсудим, — миролюбиво попросил Данилов — выпитая водка в определенной степени помогала гасить раздражение. — Ну нельзя же до бесконечности ходить вокруг да около. Нужна ясность, мы же взрослые люди. Хочешь остаться со мной — я буду счастлив. Хочешь, чтобы мы расстались — что ж теперь, пусть будет так. Тебе решать.

— Вот в чем камень преткновения! — взвилась Елена. — Мне решать! Мне, а не тебе и не нам! Ты страшный человек, Вова, ты не видишь своих ошибок, а видишь только мои, да и то мнимые! Так жить нельзя!

— А как можно? — показное миролюбие Данилова мгновенно улетучилось. — Поступать так, как поступаешь ты? Притворяться перед самим собой? Что я должен сделать? Не пить? Так я не буду! Ты только дай понять, что у нас с тобой все хорошо, и я всю оставшуюся жизнь ничего крепче кефира в рот не возьму!

— Ты сам-то веришь в то, что обещаешь? — губы Елены изогнулись в презрительной усмешке. — На всю оставшуюся жизнь…

— Я — верю! — заорал Данилов. — Потому что я себе верю! А тебе уже не верю! Потому что я не знаю, чего от тебя можно ждать! Вернее — знаю! Раз в десять лет ты должна отправлять меня в отставку! Так интереснее! Такая у нас с тобой сложилась традиция! Только предупреждаю: больше у тебя шансов не будет! Укажи мне сейчас на дверь — и я уйду! Но уйду навсегда!

Если Никита и проснулся от такого шума, то благоразумно не стал заходить на кухню. Слушал, наверное, и мотал на только-только пробивающийся ус. Хороший практикум по семейной жизни для вдумчивого, немного романтичного подростка.

— Оставайся, Вова, — вздохнула Елена, вставая из-за стола и тем самым прекращая выяснение отношений. — Не туда у нас с тобой зашел разговор, но сейчас продолжать его нет никакого смысла. Я и в самом деле не хочу, чтобы ты уходил, но… если бы ты сейчас ушел — убиваться бы не стала. Знаешь, само появление некоторых мыслей порой значит больше, чем их воплощение. Так что впредь никогда не ставь мне такой ультиматум — в следующий раз я обязательно укажу тебе на дверь. Спокойной ночи.

Елена ушла в ванную. «Плакать», — догадался Данилов. Ровный шум пущенной из крана воды подтвердил его догадку: если под льющейся водой мыться, ее шум не будет таким ровным.

Пора было заканчивать с ужином. Подрагивающей рукой Владимир взял стакан, но тот вдруг раскрошился в ладони. Данилову потребовалось время, чтобы понять, что от волнения он слишком сильно сжал стакан.

Стекающая с окровавленной ладони водка заодно продезинфицировала порезы. Данилов обмыл руку под холодной водой и наскоро перевязал кухонным полотенцем. Порезы были неглубокими, и кровь вот-вот должна была остановиться.

Совсем не к месту вспомнилось, что в старину алкоголиков называли диопсодами. Это слово Данилов вычитал в одном из модных нынче детективов в стиле девятнадцатого века. «Диопсод» звучало куда лучше, чем «алконавт» или «бухарик», и совсем не оскорбительно.

Аспирант Алексей Сабутин сорвался во время вскрытия. В последнее время большую часть своего времени он проводил с ножом в руках или за микроскопом — набирал материал для диссертации.

Все случилось настолько внезапно, что Данилов, ассистировавший одному из больничных патологоанатомов на соседнем столе, не сразу понял: рядом происходит нечто экстраординарное.

Словоохотливый напарник Денис Алексеевич всю дорогу делился с Даниловым своими новогодними планами. Прошлый Новый год он встречал в одном из подмосковных пансионатов и теперь собирался там же отметить наступающий.

— Устал праздновать — можешь отдохнуть в номере, а то и в сауне посидеть. Красота — все в шаговой доступности. Мы так и сделали — в пятом часу попарились вполсилы, поплавали в бассейне, затем поспали немного и были как огурчики…

Данилова тема разговора не интересовала. Его собственные планы были куда скромнее и зависели от домашней обстановки. Возможно, Новый год ему придется встретить с мамой.

— Если просто закатиться в ресторан — так не оттянешься. И не отдохнешь в полном смысле этого слова… По деньгам, конечно, ощутимо, но ведь на то и праздник, чтобы как следует его встретить! Эх, жалко, что недолго — третьего уже на работу…

Патологоанатомическое отделение нельзя надолго оставлять без врачей. Длинные праздники для кого-то оборачиваются смертью, а умерших нужно вскрывать. Поэтому третьего января все «больничные» сотрудники начинают поочередно выходить на работу, отчаянно завидуя при этом сотрудникам кафедры, которые отдыхают до Рождества.

— Сразу после Нового года работы много бывает? — спросил Данилов для поддержания разговора.

— День на день не приходится, — врач занес скальпель над желудком. — Иногда — вообще ничего, иногда завал. Большей частью поток идет от хирургов, с экстренных операций…

Резал Денис Алексеевич хорошо: легко и непринужденно, словно играючи. Одно движение руки — и в нос Данилову ударил ставший уже привычным кислый запах полупереваренной пищи.

У патологоанатомов обоняние не притупляется — оно приспосабливается к характеру работы. Да, запах не очень, ну так что ж; можно подумать, вид лучше…

— Грибочки, — констатировал врач, разминая в руке склизкую коричневую массу, похожую на плохо приготовленное фруктовое пюре. — Жевал их покойник хорошо, но перевариваются они долго. Кстати говоря, Владимир, если находите в желудке грибы или хотя бы заподозрите их присутствие, непременно отправляйте пробу в лабораторию. Пусть поищут токсины…

— Я понимаю.

Отравление грибам!! — штука частая. Как и попытки замаскировать убийство под непоправимую случайность, вызванную употреблением грибов. Был у нас в институте доцент Новиков, так тот перед вскрытием желудка предлагал группе угадать, что там внутри и если угадаешь, ставил пятерку, — вспомнил врач. — Поощрял таким образом интуицию. Я считаю — правильно, без интуиции врачу нельзя…

— Это точно, — согласился Данилов.

Патологоанатомам можно многое из того, что не могут позволить себе врачи других специальностей, имеющие дело с живыми людьми. Можно разговаривать во время работы на любые темы, можно петь, а можно и молчать — дело настроения.

— А какой там лес! — врач вернулся к новогодней теме. — Настоящее Берендеево царство, искрится прямо…

Звук, заставивший его замолчать, был странным: словно разорвалась плотная ткань.

— Что там у вас? — напарник Данилова обернулся к Сабутину.

— Все в порядке, — в правой руке Сабутин держал малый ампутационный нож, а в левой — окровавленную тряпку. — Все в полном порядке.

Данилов перевел взгляд на труп и от неожиданности чуть не вскрикнул. У тела не было лица, вернее, на его лице не было кожи; вместо нее зияла алым плетеная маска мышц, белые глаза, черный провал рта в обрамлении желтых прокуренных зубов. Несколькими секундами позже Данилов понял, что это за окровавленная тряпка в руке Сабутина.

Само по себе лицо с точки зрения врача-патологоанатома не было жутким. Пугала неожиданность зрелища и бессмысленный вандализм. Патологоанатомы не портят трупы — они их вскрывают, исследуют и относятся к ним с уважением, что бы ни твердили об этом анекдоты. Доктора понимают, что когда-нибудь сами будут так же лежать на секционном столе с валиком, для удобства подложенным под спину…

— Алексей? — вопросительно протянул Данилов, не понимая, в чем дело. — Что происходит?

С Сабутиным он был поверхностно знаком: они звали друг друга по именам, здоровались при встрече, обменивались парой-тройкой фраз. Сабутин был любимчиком заведующего кафедрой и считался перспективным аспирантом, который не ограничится защитой одной лишь кандидатской диссертации.

На вид Сабутин был типичным «ботаником» — худым сутулым очкариком; и еще он вечно шмыгал носом — докучал аллергический насморк.

— Я не Алексей… — негромко сказал Сабутин, глядя в пол. — Алексея здесь нет, и я не знаю, где он. Отстаньте от ме… него!

Данилов с напарником одновременно шагнули к Сабутину, но тот проворно обежал стол и замер с другой стороны, выставив вперед руку с ножом.

— Отойдите! — срывающимся голосом потребовал он. — Подальше, подальше…

В его голосе слышалось отчаяние. Данилов переглянулся с напарником, и оба они начали пятиться назад. Поворачиваться к Сабутину спиной было бы глупо. Пятились медленно, чтобы не упасть, обошли один стол, затем другой…

Дальше, чем на дюжину метров отойти не получилось — мешала стена. Встали поближе к двери. Данилов пожалел, что она открывается внутрь, а не наружу — даже минимальная потеря времени при бегстве грозила обернуться большой бедой. «Ботаник» Сабутин оказался весьма резвым молодым человеком. «А нож ведь и метнуть можно, — думал Владимир. — Малый ампутационный нож конечно же не сбалансирован, но ведь недаром говорится, что дуракам везет. Всадит под левую лопатку — и все, сам будешь завтра лежать на железном столе. Только вскрывать тебя станет не патологоанатом, а судмедэксперт. Как и положено криминальному трупу».