Каждый второй день снимаем на улице. Я мёрзну как суслик. Не спасает никакая одежда. Каждый раз я строю планы на следующий день — чтобы ещё нацепить на себя. Были опять-таки на берегу залива. Ветрило такое жуткое, что приходилось руками удерживать штативы для осветительных приборов. В клочья рвало плёночные фильтры. От такой жути не спасает ни водка, ни коньяк. Опьянение проходит тут же.
Обедали в подъезде дома. Маленькая площадка перед почтовыми ящиками. Человек сорок за раз (сорок зараз) — толпа. Все с тарелками в руках. Из соседней двери вышла обалдевшая женщина. Стала нас ругать: «Кто вам это позволил тут делать!? Вы нам тут весь кафель на полу сломаете».
Наконец-то научился спать на съёмочной площадке. Вырубаешься на пятнадцать минут — затем легче себя чувствуешь. Я, собственно, от работы не устаю, но иногда от монотонности раскисаю.
Тут пришло известие, что в одном из кадров, отснятых пару недель назад, у одного актёра был виден отклеенный ус. Теперь будет пересъёмка. Вся бригада поедет на ту квартиру, чтобы отснять пару секунд заново… Сколько это будет стоить?! Погрешность гримёра и ассистента оператора, обязанного следить за кадром. Эту сцену мы уже раз переснимали, т. к. игра актёра показалась нашей шефине неубедительной.
Съездили на этот объект. Сняли сцену заново. Объявили о конце съёмок. Актёр тут же сам отлепил свой волосяной покров с лица. Гримёрша вслух задалась вопросом: а почему не сняли тот злополучный крупный план. Забыли. Оператор засуетился. Сказал подключать все приборы, которые мы уже начали было собирать, заново. Но от съёмки пришлось отказаться, т. к. накладывание усов и бороды по-новому потребовало бы ещё час ожидания, а мы и так «передержали» квартиру… Собрались и уехали. Абсолютно бессмысленная пересъёмка.
На этой неделе мы три дня работали по 21 часу. Рекорд. 43 часа переработки за семь рабочих дней. Это, повторюсь, при 12-ти часовой смене.
Снимали один день в элитном доме отдыха в Сестрорецке. На берегу залива стоит отель с открытым бассейном (с подогревом) и двумя джакузи. Рядом сауна и банька по-чёрному. Очень «солидная» публика. Никаких упрёков в связи с нашими съёмками. Все богачи очень вежливые и приветливые. Придерживают двери, когда носим свои приборы. Шутят. Но все до ужаса стереотипные.
На эти съемки к нам приехали качки, 5 штук, эпизодические роли, с бейсбольными битами. Они до начала съёмок стояли у чайного столика на улице. Был уже вечер, темно, холодно. Я бегал туда-сюда со штативами и один раз наблюдал следующую сцену: банда стояла плечом к плечу в нескольких метрах от главного входа и в пять струй мочилась на забор соседнего особняка.
Завтра у меня последний рабочий день. Проект закончен. Студия погружается в постпродукционную фазу. Новые проекты начнутся лишь к концу января. Что теперь делать — не знаю. Денег я заработал достаточно, чтобы пережить этот период, но не в этом дело. Не знаю, что предпринимать дальше по жизни, ничего уже не хочется. Болтаюсь как говно в проруби. Ни желаний, ни надежд уже никаких не осталось. Ужасная депрессия. Будь она проклята — моя любовь!
…Снимали очередные сцены в питерских колодцах. Сцена такая: застреленный мужик падает замертво, а к нему подбегают четверо сыщиков. Пока мы — осветители — ставили свет под аркой дома, а художники расчищали в округе пятна снега на асфальте (посыпали их солью, чесали мётлами), оператор снимал предшествующую событиям сцену неподалёку. Без снега в кадре. Когда свет был готов, а камеру поставили на кран, пошёл снегопад, да такой, что через пару минут всё вокруг покрылось сугробчиками (скажем образно, по колено). Т. е. сыщики с каждым новым дублем забегали под арку всё с большим и большим количеством снежных хлопьев на плечах и голове…
Снимаются сцены непоследовательно. Начинали фильм в октябре, а значит все актёры так и ходят весь съёмочный период, перетекший в морозы, одетыми по-октябрятски… В промежутках между дублями им тут же подносят «утепление»: пуховики и шапки. Так как убивают у нас в кино регулярно, то и на земле поваляться актёрам приходится не редко.
Снимали опять-таки рядом с моим домом, во дворе, где жил Дмитрий Шостакович. Теперь его двор полон джипов (я их все сосчитал): джип-порше, джип-бмв, джип-мерседес, 2 лэнд-ровера… джип-лада… А посреди парковки торчит на колонне каменная башка композитора.
А сегодня в Питере уже настоящая зима. Всё вокруг в снегу. В центре города, конечно же, непролазная слякоть. В неё ставят новогоднюю уличную атрибутику. Все машины грязнущщщие.
Работа, как показала дальнейшая практика, от депрессии не спасает. Первое время было стрёмно, приходилось многому учиться. А потом руки всё начисто переняли до автоматизма, и голова опять стала гонять Таньку по извилинам.
Вчера поймал себя на том, что стоял перед витриной магазина и пялился на сиськи манекена, начал думать — какой я бедный и несчастный, никому такой ненужный…
Последнее время вижу чрезмерно много «синяков» (алкашей, употребляющих тормозную жидкость или что-то подобное), с земляного цвета лицами, опухших, схожих друг с другом как дауны. В Германии таких не бывает.
Видел прилично одетого человека, доедавшего что-то прямо из помойки. Может быть, это псих был? Жуткое зрелище!
У меня скоро появится жутчайший комплекс, который уже был у Тани, связанный с моим возрастом. Точнее с тем, как я выгляжу. Приходится регулярно с кем-то знакомиться и с каждым годом всё тяжелее выносить этот вопрос: Тебе сколько лет? И следующее за ответом ИЗУМЛЕНИЕ. Я всё заранее предвижу: вот сейчас меня об этом спросят… Как это чертовски тяжело! Кто бы меня понял!?. Не соображаю ни фига: на хрена мне столько проблем?!! Мне и четверти из них хватило бы по макушку. Я какой-то коллекционер этих увечий получился. Кстати, очень подходящее ко мне слово: коллекционер. Слава богу, что башка уже вся сединой покрылась, даже на висках.
Блин, бывает же такое! Написал письмо, лёг спать. Снится мне сон.
Встречаю Лимонова, подхожу к нему.
Я, Эдуард Вениаминович, тот-то и тот-то, занимаюсь вашим литературным наследием.
Он на меня смотрит с хитринкой и спрашивает: А вам, Алексей, сколько лет? Ну а потом: Алексей, я хотел вас повидать, вас нужно свести с Юрой… (далее идут не запомнившиеся имена). У них есть много материалов для вас.
А я ему: Здорово! А вот вы писали «Эдичку» сначала в стихах. Где это можно достать?
Он: «Юлечку» я писал.
Я (пытаясь переварить в голове «Юлечку»): А «Эдичку» в стихах?!!
Он: Не писал. В стихах этого не написать.
Я: А Александр Шаталов мне говорил…
Далее я бегу за ним по коридорам какого-то здания и на этом всё заканчивается.
Я сошёл с ума… Таня была права. Кстати, она мне регулярно снится.
…9 месяцев мы с Танькой искали её сбежавшую собаку. Каждый день после работы и на выходных. Сотни объявлений настрочили. Давно это было. Чёрно-белый Вилька. Мне почему-то пришла такая мысль в голову. По сути дела, я только этой собаке, вернее её пропаже, и обязан тем, что Таня вышла за меня замуж. Боюсь, что пару лет назад, когда я был изгнан из дома, пёс умер. К тому времени ему было уже лет 15–16. Душа семьи умерла. И мы не справились друг с другом.
Ещё мне вспомнилась фраза из моего письма Тане: «У меня всё время такое впечатление, что мы оба играем на шахматной доске, но только я в шахматы, а ты в шашки…» Тотальное взаимонепонимание. Меня бешено тянет к ней, а её от меня…
Родители задолбали меня окончательно. Я теперь над ними ради развлечения опыты ставлю. Reality Show семейного масштаба. Сажусь обедать (как всегда под телевизор, иначе они не могут). Смотрю, что идёт в ящике и завожу в первую очередь отчима (мама лишь на подхвате): «Боже, какая пошлая передача! Как вы это смотрите?!» А пошлятина там сплошная и смачная, сколько по каналам не скачи. Вот пример. Шоу КВН-щиков. Их плакатами завешен весь город. План Путина и эти уроды. Фифти-фифти. Сцена такая: стоят двое. Один другому: «Смотри, вон тот — очень серьёзный человек!» Второй: «Этот? Олигарх, что ли?» Первый: «Нет, не олигарх. В туалете работает». Второй: «А почему тогда серьёзный?!» Первый: «А ты бы не был серьёзным, если бы целый день дерьмо перетаскивал?!» Хохот в зале.
В последний раз развёл родителей на какой-то жуткой передаче, на которой сидят люди в студии и поют под гитару блатные песни и романсы, эдакий слёт КСП. Ну, и естественно болтают о том, какие они все гениальные и как друг друга любят. «Возьмёмся за руки, друзья!» По мне так они все безголосые и абсолютно не умеющие петь… А жанры эти дворовые так просто не поются. Здесь талантище необходим. Отчим завёлся: «Что ты несёшь? Они пытаются сохранить культуру! Она вымирает. Они собирают эти песни. Тысячи, слышишь тысячи!!! [всё это c надрывом Гэри Олдмена в фильме «Леон»: «Everyone!!!»] людей скажут тебе, что это единственная нормальная передача на тиви. Чушь городишь. Не хочу тебя слушать. Идиот какой-то. [Я тем временем кушаю] Что ты несёшь? Это великая поэзия. Ну и что, что они не могут, главное — стараться! [я кушаю…] У Высоцкого тоже не было голоса, и у Галича… Ты послушай, что умные люди говорят, а не то, что тебе в голову приходит…» Ну и т. д. Я поел и тоже завёлся перед тем, как идти в интернет. А хули! Делать нечего. Говорю, что от этого блядского пения у меня неприятные ощущения в башке образовались, будто мне в уши срут и срут… А тебе бы лишь потеоретизировать о святом большинстве, которое я и в грош не ставлю со всеми их планами, что от Путина. [Мама встревает: Что ты кричишь?! Нормально разговаривай!] У самого, говорю, никогда в жизни не было музыкальной коллекции дома, никогда музыку толком не слушал, ни фильмов, ничего из мира искусства в хозяйстве не было. Всё понаслышке, а теоретик фигли вымахал. Всё заранее знаю, всё обдумал и разложил по полочкам. Пунктики-подпунктики. Слушать и смотреть для этого ничего не надобно более. И так всё ясно. Всё по ящику в новостях покажут. Короткой строкой. Тот гений, а этот, увы, нет. Ходячая энциклопедия, ёкэлэмэне. Тот ерепенится дальше: «Не хочу тебя слушать! Тебе говорят, что нужно делать! Ты не слушаешь! Вали отсюда!» А я уже поел и был таков. А у него всё остывшее. Брр!
