Убрав ее руку и отстранившись, я, не испытывая ничего кроме раздражения, ответил:
- Это было невозможно даже несколько лет назад, а сейчас, и подавно.
- Почему? - воскликнула она обиженно. - Я тогда, конечно, сглупила и была виновата, но разве можно быть таким злопамятным? Ведь любовь прощает все!
- В том-то и дело, что любви между нами уже давно нет. Так что, обсуждать нечего. Прощай, Белиндаэль, - категорично закончил я разговор и, повернувшись к ней спиной, поспешил уйти.
Ничего не отозвалось в моем сердце на былые воспоминания, как это было раньше, при встречах с Белиндаэль. Вернее, даже вспоминать о прежней любви не хотелось. Я понял, что все, как-то с этим связанное, потускнело и перестало волновать.
Когда вечером, в нашей спальне, крошка Ариэль, после кормления, сладко уснула в своей колыбельке, а Эли, сидя в постели, облокотившись о поднятые подушки, с расслабленной улыбкой рассматривала ее, я присел рядом с кроватью на корточки и, достав из нагрудного кармана браслеты, спросил:
- Малышка, я люблю тебя и хочу не расставаться с тобой всю жизнь. Ты выйдешь за меня замуж?
- Да, да, да! - радостно воскликнула Эли, - я тоже люблю тебя и уже устала ждать, когда же это случится!
Довольный ее реакцией и, надевая женский браслет на ее руку, я, оправдываясь, с улыбкой объяснил:
- Эти браслеты особенные и были готовы только сегодня.
- Но ведь мы еще не муж и жена? - уточнила она, надевая мужской браслет на мою руку.
- Нет, - ответил я, - пока, как говорит Еваниэль, жених и невеста, хотя у эльфов нет такого понятия. Чтобы стать женой, тебе надо дать согласие стать хозяйкой в моем доме. А мой дом в Эльгноморе. Потерпишь еще немного? - спросил я, потянувшись к ней губами за поцелуем.
- Потерплю, - прошептала она мне в губы, подаваясь навстречу и вызывая у меня жаркую волну желания.
Сдерживая стоны удовольствия, чтобы не разбудить Ариэль, в завораживающем, сладострастном ритме мы слились, отдавая друг другу любовь, страсть, нежность, доверие, заботу, благодарность, связывая души, превращаясь в одно целое.
***
По прошествии нескольких дней, Эли стала выходить в город на прогулку или посещать торговых мастеров. Я хотел, на период нашего пребывания в Асмероне, напуганный ее похищением в Гномьих Горах, нанять для нее телохранителя. Но Эли с Еваниэлью убедили меня, что Малышка большую часть времени проводит в доме родителей, поэтому для телохранителя нет работы. А во время ее редких выходов в город ей ничего не угрожает. Врагов у нее тут нет и быть не может. Ее кровь Повелителей здесь никого не волнует. Город безопасен, отгороженный от опасных лесных хищников глубоким и широким рвом. А ее статус кормящей грудью матери, гарантирует ей заботливое внимание со стороны окружающих.
- Малышка моя, знай, я очень богат. Ты можешь позволить себе купить все, что захочешь, - сказал я Эли, протягивая ей кожаный мешочек с деньгами, когда она собралась впервые выйти в город одна, без сопровождения Еваниэли. - Мне хотелось бы, чтобы наши отношения строились на несколько других принципах, чем те, которые мы наблюдали у гномов, когда в семье у каждого свой кошелек. Думаю, будет правильно, если в нашем доме деньгами будешь распоряжаться ты. Я уверен, у тебя это получится гораздо лучше, чем у меня. Поэтому, мы заведем общую шкатулку, которую я буду стараться регулярно наполнять, а ты разумно тратить.
- Но это же не справедливо. Я тоже хочу наполнять эту шкатулку, хоть, наверняка, не смогу на равных с тобой, - возразила с досадой Эли.
- А тебе этого и не надо. Твоя основная задача сделать так, чтобы тебе, мне и Ариэль было удобно и психологически комфортно жить в этом Мире. Я приветствую любое твое занятие и увлечение, но это не должно стать целью заработать денег. Пожалуйста, не спорь, - остановил я ее поднимающийся протест.
Она послушно кивнула.
Знакомясь с жизнью эльфов, кроме изобилия одежды, обуви, гигиенических и парфюмерных средств, предметов быта, изысканных украшений, Эли поразила вкусовая утонченность и разнообразие еды, напитков и роскошь ресторанов, куда я старался, по вечерам, ее вытаскивать, чтобы она привыкала к общественным местам. Ее перепугала замкнутость и холодность эльфов, которые она вначале расценила как надменность и презрение, и отнесла на свой счет. Но Еваниэль сумела объяснить ей и убедить, что эта холодность и высокомерная отстраненность эльфов, просто расовая особенность. Эли привели в восторг и комфорт гостиниц, и удобный способ перемещения на большие расстояния в повозках, запряженных ящерами. Испугали состязания по стрельбе из лука и боевым искусствам. А не менее опасные гонки на ящерах, почему-то, вызвали только азарт болельщика. Она категорически отказалась, даже в сопровождении Еваниэли, посещать женские собрания, где эльфийки любят посплетничать, обсудить все на свете и дать свою оценку, посчитав такое времяпрепровождение бессмысленным. Ну, это, возможно, было влияние и самой Еваниэли, которая считает эти собрания даже вредными.
Надо сказать, что в последние годы, все меньше эльфиек участвуют в этих собраниях. Если раньше женщины активно обсуждали все, что происходит в городе, в том числе малозначимые события и стремились влиять на общественное мнение, успешно направляя активность мужчин в ту или иную сторону, то в настоящее время, эту роль, выполняет "Вестник". А многие эльфийки, теперь, заняты другим. Они, зачастую, стали стремиться к личной независимости: учиться и развивать свой Дар, приносить материальную пользу, тем самым, самостоятельно зарабатывая деньги и обеспечивая свои потребности.
Мужчины относятся к этому по-разному. Большинство не довольны, когда не все внимание женщины принадлежит ему, когда она сама в состоянии решить многие бытовые проблемы. Тем самым, не давая мужчине, накрепко привязывать ее к себе или самоутверждаться за ее счет. Но некоторые мужчины, наоборот, ценят в женщине не только ее женское начало, но и ее знания, умения, опыт, достижения, нередко обращаясь за дельным советом. В общем, кто-то предпочитает защищать, оберегать и присваивать, а кто-то уважать, дружить и гордиться.
Мой внутренний конфликт заключается в том, что душой я принадлежу к первой категории, а умом - ко второй. Но, зная Эли и понимая, что она зачахнет без дела, я, все время, борюсь с собственным желанием запереть, спрятать, не отпускать.
Настало время сводить Эли на концерт Ивануэли. Это ответственный момент для многих эльфиек. Они посещают эти концерты, чтобы не только насладиться музыкой и песнями, но и себя показать, и на других посмотреть, потом долго обсуждая увиденное.
В один из выходных дней, наступающий, как обычно, в конце декады, в ожидании, когда Эли нарядится и будет готова к выходу на концерт, я разлегся на полу в гостиной. Уложив Ариэль животом себе на грудь, поглаживая ее по спинке, я пытался с ней разговаривать. Она с умными глазками и слюнявым ртом, что-то агукала мне в ответ, время от времени роняя тяжелую голову и стукаясь об меня лбом. Еваниэль и Эдмунизэль что-то тихо обсуждали на кухне и, видимо, готовили ужин, судя по позвякивающей посуде. Эта мирная, домашняя, непривычная мне обстановка, вдруг, заставила почувствовать себя удивительно умиротворенным и счастливым, вызывая на лице глупую улыбку. Интересно, это счастье домашнего уюта и присутствия рядом любимых, результат возрастных изменений во мне, или же результат появление рядом со мной, так подходящей мне, во всех смыслах, женщины?
Когда, наконец, передо мной появилась Эли, я, глядя на нее, чуть не задохнулся от восторга. На ней было надето что-то бежевого цвета, с темно-коричневой отделкой, непривычного для нее фасона, подчеркивающего все изгибы ее женственной фигуры. Она завораживала своей грацией, плавными линиями тела, совершенной формой груди, заметной талией, округлыми бедрами. Довольно высокий каблук туфель, зрительно удлинял ее ноги и прибавлял рост. Несмотря на сдержанный, приглушенный цвет одежды, насыщенные цвета и оттенки ее сияющих волос, глаз, губ, кожи делали ее похожей на яркую бабочку. Эльфы к такой экспрессии красок не привычны, заранее знаю, будут критически, с чувством собственного превосходства, обсуждать, что ее внешность слишком контрастная, излишне цветастая, ядовито яркая, резко бьющая по глазам. Но, кого-то она, так же как и меня, опьянит и очарует так, что взгляд отвести невозможно.
- М-м-м, - застонал я, поддаваясь ревнивому чувству. - Может, никуда не пойдем? Не хочу, чтобы кто-то, кроме меня, видел такую красоту.
- Вряд ли я способна кого-то привлечь, - как всегда недооценивая себя, сказала Эли. - Но если ты считаешь, что это так, разве тебе неприятно, что тебе принадлежит что-то стоящее?
- Мужчины бывают разные, - попытался я ей объяснить свои чувства. - Одним нравится демонстрировать свои сокровища, другим - прятать их. Я, как оказалось, предпочитаю чтобы никто, даже взглядом, не касался тебя.
