– Спасибо вам, друзья… Я вижу, что вы очень хотите мне помочь, но, думаю, сейчас вряд ли это получится. Мне лучше побыть одному. Простите уж, но сейчас я не в силах быть гостеприимным хозяином. Очень прошу вас, не обижайтесь – но оставьте меня. Пожалуйста.
Пожилые люди переглянулись и молча вышли из комнаты. Вскоре Алексей услышал за окном шум отъезжающего автомобиля. Тогда он встал, бесцельно прошелся по комнатам первого этажа, а случайно остановившись, обнаружил, что стоит перед самым баром. Машинально открыв его, он увидел, что бар полон. В период депрессии, тянувшейся у него больше года, с тех пор как ушла Рита и до самого Суда, Алеша часто выпивал, топил свою тоску в спирте, как он выражался, и постоянно следил за тем, чтобы алкоголь в доме не переводился. Но после того как в его жизни появилась Оля, тяга к спиртному почти исчезла – они разве что выпивали иногда по бокалу хорошего вина за ужином. И даже после трагедии с Оленькой он не вернулся к пагубной привычке. В том числе и потому, что слишком свежи были воспоминания о перенесенном инфаркте, повторения приступа, вызванного нездоровым образом жизни, совсем не хотелось. Но сейчас он разом забыл обо всем, и рука чуть ли не сама потянулась к бутылке…
В себя Алексей пришел только на следующий день. Проснулся с тяжелой головой и обнаружил, что так и спал в гостиной, на неудобном диване, не раздеваясь. В первый момент, когда глаза только открылись, было еще ничего, даже несмотря на похмельное состояние, но в следующий миг на него лавиной обрушились воспоминания о вчерашнем дне, о всех тех страшных новостях, что он узнал, – и сделалось совсем плохо. Прошло немало времени, прежде чем Алеша, тяжело поднявшись, силой заставил себя пойти сначала в ванную, чтобы принять прохладный душ, а потом на кухню.
Лишь выпив две чашки очень крепкого горячего кофе без сахара, писатель вновь почувствовал себя человеком. И обнаружил, что за окном чудесное весеннее утро – яркое солнце светило прямо в окна, снег на дорожках уже начал таять в его ласковых лучах, воробьи и синицы, радуясь приближающемуся теплу, подняли веселый гомон. В такую погоду просто невозможно было думать о чем-то дурном, и в голове Алеши вдруг мелькнула соблазнительная мысль, что все вчерашнее ему просто привиделось в кошмарном сне. Не было никакой девочки Жени, никакого нового хранителя, и Оля вовсе не беременна… Да это просто чушь собачья! Разве могут в больнице, где столько врачей, где постоянно делают самые разные анализы, не распознать беременность пациентки, которая находится у них больше трех месяцев? Конечно, это исключено. Будь хоть малейшее подозрение на то, что Оленька ждет ребенка, он, Алексей, конечно, тут же узнал бы об этом. А значит, от него требуется только одно: съездить в клинику и окончательно убедиться в абсурдности такого предположения. Убедиться – и навсегда выкинуть эту бредовую мысль из головы.
Торопливо одевшись, Алексей сел в машину и помчался в клинику на Каширскую. Ехал в тот раз он почему-то на удивление долго, шоссе в сторону Москвы оказалось забито автомобилями – легковушками, автобусами, грузовиками дальнобойщиков, то там, то тут случались мелкие и не очень аварии, из‑за которых на дороге образовывались огромные пробки. Несколько раз Алеша уже собирался плюнуть на все и поворотить домой (в обратную сторону, как назло, дорога была совершенно свободна), но все-таки не сделал этого. «Надо узнать, – уговаривал он себя. – Узнать точно и покончить с этим раз и навсегда».
До клиники он добрался спустя несколько часов. А на месте выяснилось, что Ларисы Владимировны нет и сегодня уже не будет – она отправилась на какую-то конференцию. Но Алексей не сдавался. Он нашел врача, тоже женщину, которая замещала Ларису, и обратился к ней с неожиданным вопросом.
– Скажите, моя невеста, Ольга Павлова… Она вон в той палате лежит…
– Да, я знаю, о ком вы говорите, – отвечала на ходу врач, которая, по всей видимости, очень спешила. – Что вы хотите?
– Я хотел бы узнать, не беременна ли она.
– С чего это вдруг? – От удивления женщина даже остановилась. – Это исключено. При поступлении мы провели подробнейшую диагностику организма больной и не могли бы не заметить беременности! Не хотите же вы сказать, что она забеременела, будучи в бессознательном состоянии?
– Я ничего не хочу сказать, – отвечал Алексей. – Мне нужно, чтобы вы немедленно провели ультразвуковое исследование. Сколько это будет стоить?
Увидев, что он полез в карман куртки за бумажником, врач махнула на него рукой:
– Ну что вы, право… Алексей Георгиевич, кажется?
– Григорьевич.
– Извините. И не волнуйтесь. Конечно, если вы так настаиваете, мы сделаем пациентке УЗИ в самое ближайшее время.
– Когда я смогу узнать результаты?
– Да сразу же. Приезжайте завтра, сразу после обеда, – все уже будет готово.
Прибыв в больницу на другой же день, Алеша обнаружил там Ларису Владимировну с круглыми от изумления глазами.
– Это невероятно, Алексей Григорьевич, но вы оказались правы! – воскликнула она, потрясая у него перед носом желтой бумажкой, на которой, очевидно, значились результаты анализов. – Признаюсь вам, что, когда беременность подтвердилась, мы уже подумали бог знает что… Но выяснилось, что срок приблизительно шестнадцать недель – а это значит, что ваша невеста поступила к нам уже будучи в положении, но на очень маленьком сроке. Скорее всего, на момент травмы ее беременность насчитывала всего несколько дней… А может быть, даже несколько часов. Ох, простите, – ахнула она, заметив, как Алеша, слушая ее, меняется в лице. – Вам, конечно, неприятно об этом слышать. Мы, врачи, иногда бываем очень циничны. Что поделаешь, издержки профессии… Мне нужно выдать вам заключение, да?
– Что? – Алексей просто не понял, о чем его спрашивают.
– Возможно, вам нужно медицинское заключение о ее состоянии? Какой-то документ, подтверждающий беременность?
– Зачем это? – удивился он.
– Ну, мало ли, – пожала плечами Лариса. – У вас же была какая-то цель, когда вы настояли на проведении УЗИ… Честно говоря, я в полном недоумении, откуда вы могли догадаться о положении Ольги. Вещий сон видели, что ли?
– Можно подумать, вы верите в вещие сны… – хмуро отвечал Алексей.
А Лариса Владимировна вдруг улыбнулась в ответ:
– Как вам сказать… Знаете, я уже тридцать один год в медицине. За эти годы столько всякого насмотрелась, что готова поверить в любые чудеса.
В то утро Алексей проснулся почти на час раньше обычного, но чувствовал себя бодрым и абсолютно выспавшимся, чего не бывало с ним уже давно. Он принял душ, потом отправился на кухню и не ограничился чашкой кофе с бутербродом по рецепту «что завалялось в холодильнике», а решил устроить себе полноценный завтрак. Давно он не был с утра так голоден! Надо, пожалуй, сварганить яичницу из трех… нет, пожалуй, даже четырех яиц. А для начала кинуть на сковородку вот эти остатки мясной нарезки. И немного луку. А сверху потереть сыр, он хорошо помнил, что где-то еще оставался небольшой кусочек. А на десерт можно выпить кофе глясе, потому что в морозилке еще с осени сохранилась пачка мороженого…
Таким образом завтрак превратился в настоящий пир. Давненько Алеша не ел с таким аппетитом! Закончив трапезу, он сунул посуду в посудомоечную машину, тщательно прибрался на кухне, вынес мусор. А потом уселся на диван в гостиной, взял мобильный и набрал номер Бориса. Была суббота, и он не боялся, что оторвет его от дел в офисе. Выходные этот примерный семьянин всегда старался проводить дома.
Старый друг снял трубку после первого же гудка – словно все это время сидел у телефона и ждал, когда же Алеша наконец позвонит ему. И хотя умом писатель понимал, что такое предположение, конечно же, не имеет и не может иметь ничего общего с действительностью, на сердце у него отчего-то потеплело.
– Привет, – сказал он. – Звоню извиниться перед тобой.
– С чего это вдруг? – весело прозвучало в трубке. – Разве сегодня Прощеное воскресенье?
– Вроде еще нет. Но я чувствую, что виноват… Прости, пожалуйста, что наорал на тебя тогда.
– Да ладно, я уж и думать забыл, – заверил Борька. – Сам давно хотел тебе позвонить, да все что-то руки не доходили. Закрутился, на работе такая запарка… Ты как там?
– Да вроде в порядке.
– Может, приедешь к нам сегодня? Марго тесто для пирожков с вечера поставила.
– Звучит соблазнительно, – улыбнулся Алексей. – Жаль только, сегодня не получится, я к Оле в больницу еду.
– Ну так какие проблемы? Съездишь, а вечером к нам.
– Ладно, я позвоню, как только выйду из клиники, – пообещал Алеша. – А Рита очень занята? Я бы хотел и с ней поговорить.
– Да без проблем! Марго! Маргошка, ты где? Иди сюда, тут Леха на проводе.
Еще минут десять Алексей говорил с Ритой – просто так, ни о чем конкретно, обо всем на свете. Потом у мамы взял трубку Вася, которого распирало от волнения и гордости перед первыми в его жизни спортивными соревнованиями, – с этой осени мальчишка занимался восточными единоборствами и, судя по словам тренера, проявлял незаурядные способности. Завершилась семейная беседа долгим диалогом с Лизой, обрушившей на отца подробнейший рассказ о подготовке и проведении в школе совместного девчачье-мальчишеского праздника, объединившего в себе двадцать третье февраля и Восьмое марта. Судя по тому, как часто упоминалось имя некоего Дениса Дорофеева из одиннадцатого класса, который вместе с Лизой входил в группу организаторов торжества, нетрудно было догадаться, что дочь влюбилась… Когда Леша, в сотый раз распрощавшись с родными, нажал наконец на кнопку отбоя, у него горело ухо, а мобильный нагрелся так, что на нем, кажется, можно было печь блины. Но не успел Алексей немного перевести дух, как телефон зазвонил вновь. Это тоже был сын, на этот раз старший, Павел.
