С годами узнаешь много уловок... Хотя не придумывает ли эти уловки тот самый Датапол, который с их помощью пытаются обмануть? Чтобы все обманщики, так сказать, сами строились в колонну по два?
Но этого Кеша не спросил.
Вместо этого он быстро раскланялся. Борхес поехал назад, втянул в себя сумрачные своды вместе со шкафами и ящерицами, и Кеша опять оказался на своей итальянской площади — перед строем пялящихся на него приложений.
От визита в библиотеку, как всегда, осталось трудноуловимое неприятное чувство — будто он вымазался в штукатурке и покрылся клочьями старой паутины. Это наверняка был специальный баг, чтобы заставить его подписаться на платные примочки. Интерьер со скелетами ящериц был бесплатным — но его, как регулярно напоминали поп-апы, можно было проап-грейдить до «стильной Вавилонской Библиотеки 5S». Вот только Кеша не собирался ради этого выходить на стадион и бежать несколько лишних кругов с гирей в мошонке.
С другой стороны, можно было бы заменить Библиотекаря на кого-то молодого и веселого. Или нет, рискованно... Молодое и веселое у нас уже есть. Наоборот, для оптимизации личного файла полезно было бы посадить вместо Борхеса вонючего старого фурри с вываливающейся прямой кишкой... Кстати, «гузка» — это случайно не куриная жопа? Многое бы объяснило... Да, посадить пожилого фурри, чтобы все видели, что он порядочный и социально ответственный гражданин...
Впрочем, кто будет смотреть? Ну кому он нужен? Хотя, конечно, даже за параноиками бывает слежка — шизофреники не дремлют. Мы все оставляем за собой пенный след метадаты...
Вот черт.
Лучше бы он не думал так кудряво. Или хотя бы не артикулировал — хотя с шампанским это почему-то всегда получалось незаметно... Может, подсознание?
Перед глазами возник квадратный поп-ап.
Кеша увидел перед собой огромный бокал, в котором отражалась сидящая за арфой девушка в легчайшем белом платье, трогательно юная и чистая. Бокал исчез, и осталась одна зеркальная девушка — со счастливой улыбкой она касалась струн, и с них слетали золотые маленькие птички. Птичек делалось все больше и больше, а потом их набралось так много, что они заполнили собой все пространство — и превратились в пузырьки золотой шампанской пены.
Кеша опять увидел бокал — теперь он был полон шампанского. Девушка исчезла, а вместо нее появилась надпись:
ШАМПАНСКОЕ «VerA»
ЛЬЕТСЯ И ЗАКИПАЕТ!
ПЕНИТСЯ, БЬЕТ И МЕРЦАЕТ!
«На этот раз хоть локализацию нормальную сделали»,— подумал Кеша.
Поп-ап начал медленно рассасываться в пространстве. Опять стал виден фейстоп. Кеша напряг лицевые мускулы, чтобы случайно не кивнуть, и вдруг поймал взгляд сестрички.
Ему почудилось, будто под ее глазом появился лиловый синяк. Он тут же понял, что это просто тень — но обида, затаенная обида, застывшая на милом лице, была, увы, настоящей.
Кеша сокрушенно уронил подбородок, и тут же ощутил во рту кисло-сладкое бульканье.
Сестричка тут же фыркнула смехом. Несомненно, она была в курсе того, что произошло — и какую роль в этом сыграла она сама. Печальные тени тут же исчезли с ее лица, и
Кеша, чтобы задобрить ее, администрировал еще одну дозу шампанского. Но сестричка, похоже, уже одумалась — и решила, что дала Кеше слишком большой аванс. Она опять нахмурилась и изобразила на лице оскорбленную чистоту.
Но Кеша больше не боялся.
Он был счастлив — и запивал свое счастье вторым дозняком сладкой кислятины. Ради этого просвета в сумерках не жалко было потратить в два раза больше sharing points... Сколько там? Он взглянул на цифры и вздрогнул. Похоже, бежать придется не через пять дней, а уже через два. «УегА» была дорогой. Слишком дорогой...
Сестричка фыркнула смехом опять. Кеша, окончательно махнув рукой на доводы рассудка, кивнул последним мерцающим остаткам поп-апа — и принял на грудь третью дозу.
«Однако,— подумал он,— шампанское с утра...»
Через несколько минут это казалось не такой уж и плохой идеей. У него давно не было так легко и пузыристо на душе.
Сестричка себя выдала.
Она на самом деле не сердилась. Она притворялась.
И вообще, похоже, у нее было хорошее настроение. Она заходила за спины приложениям и даже сделала маленькие кривые рожки Яну Гузке.
Может быть, это его собственное легкое опьянение спроецировалось на нее? Скорей всего, именно так... То есть не скорей всего, а только так — и иначе просто быть не может...
Кеше в голову вдруг пришла жутковатая и завораживающая идея... Раз уж сегодня День Семьи... Почему бы и нет? Жить надо лихо. Иначе какая это жизнь?
— Сестричка! — позвал Кеша.
Little Sister обязана была откликаться на голосовые команды. Она вышла из-за фонтана немедленно. Но ее лицо стало хмурым — серьезно хмурым. И на нем, кажется, опять проступал синяк. Ну и пусть себе хмурится, подумал Кеша, ничего страшного...
— Слышь, сестричка... Я тут прикинул — а не прогуляться ли мне с моей толстухой? А то столько лет живем вместе, а она у меня на фей-стопе так ни разу и не была...
Сестричка пожала плечами — в том смысле, что ей совершенно все равно.
— Ты это... Ты спрячься за фонтан, ладно?
Так, чтобы она тебя не видела. А то заревнует...
Сестричка отвела глаза и поплелась за фонтан, всем своим видом демонстрируя облегчение — но не забывая поигрывать маленькой попкой в синих шортах. Вечная женственность... Как бы она там не научилась чему плохому у Каналоармейца... Впрочем, о чем это я.
Кеша повернулся к Мэрилин и кивнул порхающим над ее головой голубкам. Площадь размазалась в лучи и звезды, и Кеша оказался в своей супружеской спаленке.
Мэрилин уже ждала на семейном ложе. Она была накрашенной, напудренной — и совершенно голой. В ней было что-то от Клеопатры, пережившей всех своих змей. Она, похоже, обленилась до того, что даже не хотела выбирать наряд. Правда, накрашена и напудрена она была идеально, но Кеша догадывался: если бы ей пришлось проделывать косметические процедуры лично, вряд ли она выглядела бы так же.
Кеша попробовал ущипнуть ее за ухо. Мэрилин не посмотрела на него — только тихо всхрапнула. Кеша почувствовал раздражение. Совсем опустилась, подумал он, что она, абсент запоем пьет?
Впрочем, сегодня он сам был под градусом.
Кеша потянул супругу за руку — прочь из спальни. Он ожидал, что Мэрилин не пойдет сразу, и уже приготовился сослаться на День Семьи. Мэрилин, однако, не возражала. Она перевалилась на его фейстоп с тем же ленивым равнодушием, с которым принимала его ласки. Словно какая-то морская корова, честное слово.
Но особенно Кешу покоробило то, что она не пожелала в последний момент прикрыться — и так и вперлась на его фейстоп голой.
Тут даже слово «вперлась» не подходило.
Кеша сообразил, что она вообще никак не участвует в происходящем — видимость движений, которые совершало большое белое тело супруги, возникала из-за того, что он увлекал с собой ее внимание, а это визуально трансформировалось системой в шаги. Мэрилин не смотрела на фонтан и почетный караул приложений. Она дремала. И чуть похрапывала.
Приложения провожали Кешу и Мэрилин взглядами. Кеша знал, что им все равно — но ему чудилось в их глазах легкое презрение. Ян
Гузка, кажется, даже поднял бровь. Ну давай, зоопидор, давай, скажи что-нибудь интеллектуальное, подумал Кеша. Мы все так ждем.
Сестричка выглянула из-за фонтана и сразу же спряталась назад. Кеша мог поклясться, что при виде голой Мэрилин на ее лице мелькнула ухмылка — в конце концов, сестричка отражала его эмоции, а презрение и есть перевернутое отражение стыда.
Мэрилин все было по барабану. Наверно, так же ее волочили когда-то похмельную после очередной ночной встречи с братьями Кеннеди — вот только грим на ее лице тогда скорей всего размазался, да и шагала она вряд ли так упруго, как сейчас.
Даже сквозь опьянение Кеша ощущал свой позор. Приложения теперь внесут этот опыт в реестр и будут трансформировать свое поведение с учетом новой особенности хозяина. Будут, конечно, все так же рабски глядеть на него, но на дне их глаз появится еле заметная насмешка... Ничего, отучим. Палкой выбьем. Вместе с пылью. А для метадаты так лучше.
Кеша увидел призывно открытую дверь пиццерии — и втащил Мэрилин в крохотный пустой зал. Из пустоты к нему шагнул официант и протянул меню. Но Кеша негромко сказал:
— Вон. Спрячься, чтобы я тебя не видел, Джузеппе. И не выходи, пока не позову.
Официант поспешно исчез за дверью. Видимо, решил не спорить с пьяным клиентом.
Кеша подвел равнодушную Мэрилин к столику у стены и посадил на него. А потом и вообще повалил на спину.
Мэрилин равнодушно глядела в потолок.
Красное сердце над ее головой, однако, горело по-прежнему — и Кеша уже знал, что он сейчас сделает. Он в глубине души знал это с самого начала, просто не хотел раньше времени пугать себя подробностями.
