Ознакомительная версия.
– Чего вкусного? Ничего нету вкусного.
– Да не жидись ты, блин. Пельмени есть?.. Свари пельменей.
– Какие пельмени?! Ты вообще обезумел, что ли? Мать на завтрак гречку без всего сделала – жрите… Ничё у нас нету.
– Ну тогда и водки тебе не будет.
Дрозд возмущенно округлил глаза:
– А на хренища тогда первую наливал?! Мудрец, сука!.. Мне теперь еще надо.
– Принеси закуску – получишь, – бесстрастно ответил Максим. – Видишь, жрать нечего.
– Ладно, попробую, – пробурчал Дрозд, затушил докуренную до фильтра сигарету и побрел вверх по лестнице. – Да, – оглянулся, – купите мне сигарет. Хоть какие пойдут. Подыхаю вообще без курева.
– За это омлет с тебя, – хмыкнул Максим и пошел в магазин: остатки Котиковой пятисотки были у него…
Дрозд принес морщинистое яблоко, ломтик сухого сыра и три тощие сосиски. На увидевшего такой набор Максима вновь накатило негодование.
– Ну сходи к себе, – не выдержал Дрозд, – набери жратвы!
– У меня мать дома. Запряжет полы мыть.
– А у меня вообще всё стадо. И это удалось еле-еле…
– Всё, наливайте, – мрачно перебил Котик. – Надо пить скорей и… Футбол уже скоро.
Выпили. Максим с отвращением откусил сосиску, проворчал:
– Сырая. Дрисня начнется.
– Дрисня, – повторил Котик. – Ты скажи лучше, что дальше делать.
– В смысле? Сейчас допьем, пойдешь «Динамо» свое смотреть.
– Да я не про это. С этим-то ясно… Я о глобальном. Как жить вообще…
У Котика бывало такое – выпив граммов триста, он заводил разговоры о жизни. Неприятные, бередящие душу. Когда это случалось, его старались побыстрее напоить до отруба.
И сейчас Максим расплескал по стаканчикам «Старую Москву», Котику – побольше.
– Пей, Виталик. Все нормально.
– Да что нормального? Что ты мне лепишь?
– А я-то что?! – с готовностью вспыхнул Максим. – Мне, думаешь, по кайфу?..
– Чуваки, бля-а! – захрипел Дрозд, уткнувшись в окно. – Зырьте!
– Чего опять?
– Зырьте, говорю!
Котик и Максим вскочили, вытаращились на улицу, пытаясь что-то разглядеть сквозь пыльную муть стекла.
– Да чё там?
– Вон, вон, где ракушки! – хрипел Дрозд возбужденно. – Телка там!
– А, вижу!
– Ага!..
В щели между гаражами устраивалась молодая женщина. Задрала юбку, спустила ниже колен колготки с трусами, присела.
– Бля, ссыт, прикиньте!
– Охренела совсем.
– Да ну, классно…
Котик близоруко щурился:
– А рожа как, симпотная?
– Ничё. Эх, сюда бы ее.
– Погнали, Дрозд, приведем. Стопудово бухая.
– Приведем, вольем стопарик и обработаем.
– Погнали! – Максим схватил Дрозда за плечо и поволок вниз.
Выскочили во двор, почти побежали к гаражам. Максим чувствовал, как дрожат и подгибаются ноги – такую слабость он ощущал всегда, когда близость с женщиной была вполне возможна: или выпивал вместе с противоположным полом, или ждал Котика, поехавшего за проституткой…
Девушка как раз выбралась из щели меж ракушек и подходила к высокому молодому человеку с цветастым пакетом – то ли мужу, то ли… Максим с Дроздом остановились оторопело. Такого не ожидали… Молодой человек враждебно-предупреждающе взглянул на них, приобнял девушку и повел в сторону метро.
– Я!.. – выкрикнул Дрозд им вслед. – Я вам покажу, как тут ссать! Обнаглели вконец! Дома у себя на ковер поссыте!
Вернулись на лестницу. Расстроенно выпили.
– Блин, – вздохнул Максим, – теперь телку надо. Только раздразнила… – И повернулся к Дрозду: – На хрена показал?! Ну ссыт и ссыт. Нет, надо орать, пальцем тыкать. Давай мне телку теперь!
Дрозд смотрел на Максима и молчал. Того это еще сильней распаляло:
– Чего ты мне бараний взгляд делаешь?! Иди, говорю. Я хочу, чтобы меня целовали, сиськи хочу.
– Да иди ты в жопу, укурок! – наконец-то очнулся Дрозд. – Виталь, скажи ему. Я-то при чем вообще…
– В натуре, Макс, – устало заговорил Котик, – чего ты на нем-то зло срываешь? Позвони Мыше, или Птице лучше. Птицу я видел вчера. Шла одна какая-то грустная. Может, поведется. – И, видя, что Максим вынимает мобильник, спросил: – Сколько там уже?
– Час двадцать восемь. Вали на свой футбол.
– Допью и повалю. А будешь хамить – в дыню схлопочешь.
Максим нашел в адресной книге телефон Птицы, нажал “play”. Через десяток длинных гудков раздалось ее недовольное:
– Да?
– Птица, ты? Привет, это Макс!
– Я не птица, – сказала Птица, – а Юлия.
– Ну да, извини. Слушай, приходи ко мне… Не ко мне, то есть, а на лестницу. Ну, где мы раньше торчали. Мы с Котиком тут, Дроздом…
Птица вздохнула:
– Максимка, я тебе советую повзрослеть в конце концов. Сколько можно, на самом деле?
– Ну, – Максим стал заводиться, – пойдем в «Корчму» тогда, если тебе здесь западло. Штуку найду, и пойдем. Посидим. Вино, бильярд, караоке…
– Спасибо за щедрость. Я с младшей русским занимаюсь, у нее пятого тесты. Так что не могу. Привет Виталику и Саше.
И дальше в трубке – мертвая тишина. Отключилась.
– Блядь, сука, – в эту тишину сказал Максим и посмотрел на дисплей. – Минуту из-за нее потерял. У меня и так в минус там…
– Чего она? – с осторожным любопытством спросил Дрозд.
– Да мозги попарила, и всё. На хрен я ей звонил?.. Всю жизнь динамой была.
Выпили еще понемногу. В бутылке оставалось с четверть. Как-то быстро вторая разошлась… Максим попытался вспомнить, хватит ли у него денег еще на одну. Вроде хватало.
– Делать нечего, – сказал Котик, – звони Мыше теперь. Она-то должна. Все мы с ней в свое время поотрывались.
– Аха, а теперь муж у нее.
– И что? Прибежит, быстро обслужит и – обратно… Представьте, залетает, раздевается без ломок всяких догола, встает раком…
– Бля, Котяра, заткнись! – рявкнул Максим.
Вскочил, стал доразливать водку. Один из стаканчиков упал под струей; на Максима тут же обрушился шквал ругани…
Худо-бедно разделили выпивку поровну. Проглотили.
– Беги за новой, – тут же велел Котик.
– Куда тебе больше? И футбол через шесть минут.
– Шесть минут, это огромный отрезок… Плюс дополнительное время. Можно переломить ситуацию… Гони, Максыш, тащи…
– Да ты готовченко.
– Слушай, – Котик нахмурился, – давай мне тогда мои башли, я сам…
– Ладно, сиди уж. Тебя сразу такого в мусорню гребанут.
Только Максим вышел во двор – запиликал мобильник. В груди сжалось – он был уверен, что это Птица. Передумала и решила встретиться… И за те короткие секунды, пока вынимал телефон, Максим успел вспомнить всех знакомых, выбрать тех, кто способен дать ему в долг тысячу. Чтоб провести вечер с Птицей достойно.
Но на дисплее высветился номер телефона его собственной квартиры – звонила мать. Максим резко сунул пиликающий мобильник в карман… Ищет. Видимо, надо ей там что-нибудь передвинуть. Дом разваливается, а она каждую субботу генеральную уборку устраивает, мебель переставляет. Как будто это сделает квартиру современней, удобней.
Стараясь не попадать под обзор из своих окон, Максим пробрался к «Погребку», купил бутылку, упаковку корейской морковки (хорошо ей закусывать) и пачку сигарет себе на завтра. Осталось от семисот рублей несколько монет. А впереди ведь еще воскресенье…
Котик с Дроздом дремали. Максим хотел было уйти с бутылкой и морковкой домой – сейчас лечь спать, а вечером куда-нибудь выдвинуться. Но не получилось: услышав его шаги, парни тут же ожили.
– Н-наливай! – гаркнул Котик.
– Не ори.
Максим налил почти по полстаканчику. Скорей уж допиться и разойтись.
Выпив и закусив, смотрели друг на друга, ожидая каких-нибудь слов – молчать было скучно, а переругиваться тошно.
– А, парни, прикиньте, – вымученно попытался найти интересное Дрозд, даже глаза округлил, но на мгновение. – Иду как-то утром, с похмелья…
– Ну, удивил, – хмыкнул Котик. – Ты по-другому и не передвигаешься.
– Дай рассказать-то! Как собаки вообще стали… Иду, короче, и тут боковым зрением вижу: по двору что-то движется. Поворачиваюсь – птица такая…
– Да, Птица… Макс, звони Птице, пускай идет…
– Бля, не та птица! – всплеснул руками Дрозд. – А павлин.
– Что? – Максим испугался. – Он же сидит.
Павлину он должен был пять тысяч рублей, и после того, как Павлина посадили на три года за кражу дивиди-плееров со склада «Электронного мира», к Максиму приходила Павлинова сестра, требовала вернуть деньги, чтобы брату отослать на зону. Но Максим не вернул – не скапливалось таких денег…
– Ой, ну и дебилы вы-ы. – Дрозд обессиленно упал на табуретку. – Нормальный, обычный павлин. Из зоопарка сбежал и ходил тут по дворам.
– Да это когда было! – вспомнил Максим, и сразу стало легко. – Года три назад павлин этот…
– Ну, не знаю. Вроде недавно.
Заскрипела наверху дверь, и оттуда раздался старчески подрагивающий мужской голос:
– Александр, ты там?
Дрозд поднял жалобные глаза:
– Угу…
Ознакомительная версия.
