Ознакомительная версия.
Друзья помогают друг другу, и Миша пристроил Сашу к себе в отдел, сказав: «Пока осмотришься, а там будет видно». Дружба достигла своего апофеоза, далеко не между всеми единоутробными братьями были столь приязненные отношения, как между Мишей и Сашей. Они всерьез подумывали о том, чтобы обзавестись квартирами в одном доме, а лучше на одной лестничной площадке, чтобы не далеко было ходить друг к другу в гости. Их дружба ничуть не пострадала, когда Миша получил майора и стал заместителем начальника отдела уголовного розыска, а Саша продолжал ходить в оперуполномоченных с четырьмя капитанскими звездочками на погонах.
— Как стану начальником, место зама будет твоим, — пообещал Миша.
Саша поверил, у него не было причин не верить другу, да тот ни разу и не давал повода для этого.
В их дружбе нашлось место и третьему, вернее — третьей, Сашиной жене Юле, с которой он, в отличие от друга, разводиться не собирался, потому что женился хоть и поспешно, но по великой любви. Брак оказался счастливым. Правило «семь раз отмерь — один раз отрежь» вряд ли применимо к любви: любовь — это лотерея, повезет — не повезет. Саше вот повезло, чему он был несказанно рад. Нормальная работа, нормальная семья, жена и дочь, со здоровьем нормально. Хорошая такая жизнь. Денег, конечно, можно было бы и побольше, но денег не хватает всегда. Одному — на гамбургер, другому — на остров в Карибском море. Suum cuique, каждому свое.
Со здоровья, кстати говоря, все и началось, то есть закончилось, когда во время задержания оборзевший от хорошей понюшки кокаина гражданин выхватил газовый пистолет, «заточенный» под стрельбу боевыми патронами, и начал отстреливаться. Первая пуля ушла «в атмосферу», вторая попала Саше в левое колено и застряла там, а в третий раз гражданину выстрелить не дали — выбили из рук оружие, заковали в «браслеты», приложили несколько раз мордой об угол, приговаривая, что это только аванс, а получка будет потом, и впихнули в машину. Другая машина, не дожидаясь «Скорой», отвезла Сашу в госпиталь, благо ехать до него с места событий было всего ничего — каких-то пять-шесть километров.
Миша, узнав о случившемся, бросил все и примчался в госпиталь — Сашу как раз оперировали. Ждал у выхода из оперблока, дождался, проводил до реанимации, где Саше предстояло проснуться, поговорил с врачами, а на следующий день явился с передачей… Друзья познаются в беде, разве не так?
Жена навещала Сашу два раза в неделю, Миша заглядывал к другу практически ежедневно, разве что воскресенья пропускал. По воскресеньям, если удавалось, он предпочитал отсыпаться, за прошлую неделю и еще немного впрок, в счет будущей. Колено заживало плохо — врачи боялись, что функция сустава полностью не восстановится, но, по своему обыкновению, ничего не говорили ясно. «Может быть…», «Если все пойдет как надо…», «Пока все хорошо…», «Посмотрим, какие будут последствия…». Саша очень боялся инвалидности, Миша терпеливо его утешал.
— Ты представь, что этот гад мог сантиметров на сорок выше взять — и что тогда? — говорил он. — Колено — херня, в крайнем случае — комиссуешься и уйдешь в банк или еще куда в службу безопасности, на спокойную офисную работу.
Саша светлел лицом (если бы этот гад взял бы повыше — тогда, конечно, только в петлю) и отвечал, что да, спокойная офисная работа от него никуда не уйдет. Да и не так уж было плохо с коленом, то, что оно немного будет сгибаться, давая возможность надевать штаны самостоятельно, врачи обещали твердо. В один голос. А когда врачи говорят что-то в один голос — им можно верить, ведь правду люди излагают одинаково, а вот врут вразнобой.
Соседи по палате — два заслуженно-отставных пенсионера советовали Саше поменьше брать в голову, а то она треснет. А еще советовали поменьше слушать докторов, им ведь по должности положено пугать народ страшилками.
— Вот, предположим, сказали тебе, что все будет хорошо, — говорил сосед Владимир Михайлович, благодушный старый хрыч и большой любитель выпить. — А вышло чуть плохо. Такое может быть? Может! Так ты же жаловаться начнешь, так, мол, и так, хреново меня полечили. А если тебя запугать до жидкого поноса с кровью, то ты жаловаться не станешь. Ты рад будешь без памяти, что на обеих ногах ушел. У меня зять врач, тот еще мудак, хоть и родственник, я все про них знаю.
— Володя в общем-то прав, — соглашался сосед Анатолий Николаевич, интеллигентный склочник. — «Надеяться на лучшее, быть готовым к худшему» — вот наш девиз!
— Это твой девиз, а не его! — ржал Владимир Михайлович. — Что я, не вижу, как ты на медсестер пялишься и вздыхаешь? Надеешься на лучшее, а знаешь, что ничего не получится.
— Да у меня, если хотите знать, две любовницы есть! — вскидывался Анатолий Николаевич.
— Есть, конечно, — соглашался Владимир Михайлович, — правая рука и левая — вот две твои любовницы. Одной оттянуть, другой погладить, типа молодость вспомнить…
«Неужели я в старости стану похож на них? — ужасался Саша, слушая занудливое брюзжание соседей по палате. — Тогда Юлечка меня сразу разлюбит! Не дай бог дожить до такого…»
В среду во время обхода начальник отделения сказал Сашиному лечащему врачу:
— Олег Иванович, делайте контрольный снимок и будем решать вопрос о выписке, но, — начальник строго посмотрел на Сашу поверх очков и произнес по слогам, — на до-ле-чи-ва-ни-е! Вы меня поняли? В футбол играть вам пока рано.
— А смогу? — криво улыбнулся Саша.
— Думаю, что да.
Через полтора часа солдат-срочник, санитаривший в травматологии, отвез обрадованного Сашу на рентген. В мыслях Саша уже был дома с женой и дочерью. Вернее — пока только с женой, потому что восьмилетняя дочь проводила лето на даче у тестя и тещи. Но торопиться не стоило, сначала надо было узнать результат — что там на снимке, все ли в порядке.
Когда Саша вернулся в палату, деды заспорили о том, как лучше выводить из организма радиацию, полученную в результате рентгеновского исследования. Анатолий Николаевич считал лучшим средством зеленый чай, а Владимир Михайлович — водку пополам с красным вином. Саше было не до них — он улегся на кровать, взял с тумбочки газету «Столичный пустословец», отгородился ею от всего мира и начал думать о доме, о жене, о ее мягких ласковых губах, нежной шее, ну и обо всем остальном… Месяц с гаком воздержания — это вам не шутка, а тоска.
Лечащий врач Олег Иванович сегодня как раз дежурил. Саша, будучи не в силах дожидаться завтрашнего обхода, решил, что вечером, когда в отделении станет поспокойнее, подойдет в ординаторскую и поинтересуется своими перспективами. Застать Олега Ивановича удалось лишь в одиннадцатом часу вечера, то ли он был на срочной операции, то ли его задергали с консультациями.
— Ваш снимок меня порадовал, — сказал Олег Иванович, стоило Саше, передвигавшемуся при помощи костыля (хорошо еще, что одного), появиться на пороге ординаторской. — В пятницу выпишем. Рады?
— Конечно рад! — просиял Саша. — Спасибо!
— Да вы не стойте в дверях. Заходите, присаживайтесь, — пригласил Олег Иванович. — Я вам расскажу, что надо делать после выписки, а то во время обхода все на ходу, все наспех.
Отказываться было неудобно — как ни торопился Саша обрадовать жену, пришлось ему долго, минут сорок, если не больше, провести в ординаторской, выслушивая рекомендации вперемежку с жалобами на тяжелую врачебную жизнь. Не в плане намеков на подношения и благодарности, а просто так, в плане человеческого общения. Олег Иванович любил поговорить.
Освободившись, Саша уселся на диван в коридоре и достал из кармана спортивных брюк мобильный. Звонить из палаты позже десяти часов было нельзя — оба соседа укладывались спать рано и спали по-стариковски чутко.
Мобильный жены не отвечал. После трех попыток с пятиминутными интервалами между ними Саша решил, что жена выключила звонок или попросту забыла телефон на работе (водилось за ней такое), и позвонил по домашнему номеру.
Он держал трубку долго, очень долго, но жена так и не ответила. Можно было начинать волноваться, что Саша и сделал. Звонить тестю на дачу было бесполезно — там все давно спали. Саша решил побеспокоить соседа по лестничной площадке, с которым они, несмотря на более чем двадцатилетнюю разницу в возрасте, приятельствовали. Сосед был одинок, занимался настройкой музыкальных инструментов, вставал поздно и так же поздно ложился.
— Добрый вечер, Вячеслав Андреевич, это Саша. Вы не спите?
— На этот вопрос невозможно ответить «нет». — Вячеслав Андреевич был тот еще зануда, наверное, это все же возрастное. — Добрый вечер, Саша. Как нога?
— Нога нормально, послезавтра меня выпишут, то есть уже завтра. — Саша вспомнил, который сейчас час. — Вячеслав Андреевич, я что-то до Юли не могу дозвониться…
На просьбу позвонить в дверь и сказать Юле, чтобы она «вышла на связь», сосед отреагировал хмыканьем, за которым последовало долгое молчание.
Ознакомительная версия.
