У Каору пока оставалась фамилия Токива, официально он проживал в доме Токива, и о «берлоге бездельника» знали совсем немногие: по пальцам можно было пересчитать. Получалось, что и за его спиной маячат тени соглядатаев. Вполне возможно, что бритва была предупреждением от Сигэру и слежка велась по его приказу. Сигэру все еще продолжал изощренные издевательства над бывшим любовником своей жены. Возможно, он решил применить похожие методы, чтобы сбить спесь с Каору? Хорошо, если это и правда дело рук Сигэру. На самом деле убивать Каору или лишать его голоса он не станет.
Вечером того же дня позвонила Андзю. Она сказала, что к Токива на имя Каору тоже пришло письмо с бритвой. В письме говорилось: «Или тебе не петь, или не быть в Японии».
Андзю не подозревала отца, угрозы испугали ее, к тому же она тревожилась, как бы Каору, потеряв терпение, не выкинул какую-нибудь глупость.
– Наверное, в дело ввязался кто-то третий. – Голос Андзю на другом конце провода дрожал. – Приходи завтра в три пополудни на пятый этаж книжного магазина «Кинокуния» на Синдзюку, – сказала она и повесила трубку.
У Каору не осталось сомнений: наконец-то подготовка встречи завершилась.
В назначенное время Каору пришел в магазин на пятый этаж, но Андзю там не было. Он сделал несколько кругов, ожидая Андзю, пока не наступило четыре часа. Каору забеспокоился, не случилось ли с ней чего-то плохого, и в это мгновение по радио объявили его фамилию. Он подошел к кассе, назвал себя:
– Каору Нода – это я.
– Вас к телефону, – сказали ему и передали трубку. Он услышал запыхавшийся голос Андзю:
– Делай, как я скажу.
– Понял.
– Приезжай сейчас же в гостиницу «Сенчри Хаятт». Садись в лифт, который идет на подземную стоянку, выйди на этаже В2. На стоянке увидишь красный «вольво». Номер: Синагава 33 Ва 3046. Дверь будет открыта.
– Она будет там, да?
– Пообещай ни в коем случае не останавливать и не преследовать ее. Ты спокойно попрощаешься с ней, а когда она уйдет, останешься в машине. Если ты этого не сделаешь, все мои усилия – коту под хвост.
– Я понял. Я благодарен тебе.
Каору положил трубку, сбежал по лестнице, вышел на улицу Ясукуни, поймал такси и назвал гостиницу. Вечер в конце недели, дороги безнадежно забиты. Каору нервничал: машины застряли на перекрестке Дайгадо. Он вышел из такси и побежал.
Выполнив все указания, он спустился на подземную стоянку, вытер пот, восстановил дыхание. Наверное, Фудзико тоже чувствовала нелепость ситуации: их бесценная встреча вынуждена была состояться в месте, столь далеком от красоты и утонченности. Да, им пришлось оказаться на душной подземной стоянке, но Каору испытывал душевный подъем, который побеждал все переживания. Ему совсем не хотелось ставить точку в отношениях с Фудзико в этом месте, похожем на склеп.
Красный «вольво» стоял, уткнувшись в угол, подальше от людских глаз. Стекла тонированы. Эти двадцать дней он только и думал что о встрече с ней, и, наверное, поэтому ему так трудно было поверить, что Фудзико находится за дверями этого автомобиля. Каору взялся за ручку задней двери, его руки дрожали. Он с силой сжал ручку, открыл дверь и увидел чудо.
В машине стоял аромат, напоминавший о ночи, проведенной в отеле с видом на императорский дворец. Фудзико надушилась теми же духами, что и тогда. Каору догадался: она сделала это потому, что до сих пор думает о нем. На ней было фиолетовое платье с блестками и черные колготки. Казалось, после встречи она собирается поехать в какое-то оживленное место. На среднем пальце ее левой руки сверкало кольцо с рыбкой, которое Каору купил ей в Нью-Йорке. Когда они встречались в Нью-Йорке во второй раз, это кольцо было на безымянном пальце левой руки. Теперь кольцо – символ их новой встречи – было изгнано с места, полагавшегося для обручального, и незаметно превратилось в свидетельство того, как она похудела.
– Наконец-то нам удалось встретиться. Я уже и не надеялся.
В ответ на слова Каору Фудзико смущенно улыбнулась. То ли все дело было в вечернем макияже, то ли она просто неважно себя чувствовала, но она выглядела необычайно бледной. Каору почувствовал течение времени, к которому он сам не имел абсолютно никакого отношения.
– Андзю взяла машину напрокат и организовала эту встречу. Нужно было спрятаться от посторонних глаз.
– У тебя есть время до вечера?
– Мне нужно ехать на свадьбу подруги. У меня есть не больше часа.
На этой подземной стоянке, вдали от чужих взглядов, им дан один только час… Каору казался себе преступником.
– В Токио нет места, где мы могли бы спокойно побыть вместе. Я благодарна за то, что нам удалось встретиться хотя бы здесь, в этом крошечном пространстве. – Фудзико говорила в непривычной для нее манере, проглатывая окончания. Именно в эти мгновения, когда она теряла уверенность, Каору нужно было четко и ясно выразить свои намерения.
– Я жалею о своей нерешительности. Почему я не стремился к тебе сильнее, почему не пытался стать твоим будущим?
– Прошлого не вернешь. Наше прошлое отдаляется, будто я лечу на ракете к другой звезде.
Ее слова не показались ему странной метафорой: в них было ощущение реальности происходящего. Неужели это означало, что Каору остается только молча наблюдать с земли за тем, как ракета с наследным принцем и Фудзико на борту исчезает в воздушном пространстве?
– Может, нам убежать за границу?
– Не говори глупостей. Андзю рассказала мне о бритвах, которые тебе прислали.
– Ерунда, просто есть люди, которым не нравится, что я пою фальцетом.
– Нет. Это потому, что ты мой возлюбленный, которого не должно существовать.
– Почему это мне не существовать? Я люблю тебя, и ты тоже полюбила меня, разве не так? Почему нужно это перечеркнуть?
– То, что было, никуда не исчезнет. Но о наших отношениях нельзя рассказывать никому, Каору, пойми меня. Ты слишком рискуешь. Мне нужно было встретиться с тобой, чтобы сказать тебе об этом.
– Есть люди, которым следует узнать о наших отношениях.
– Я призналась наследному принцу, что когда-то любила одного мужчину. Не обращая внимания на мои слова, он сказал: «Сейчас я люблю тебя». Его высочество знает о твоем существовании.
Она говорила об их отношениях в прошедшем времени, и это приводило Каору в отчаяние.
– Я люблю тебя и ничего не могу с этим поделать. Я хотел забыть тебя. Мне казалось, ты отвергла меня. Поэтому-то я и полюбил Андзю. Но я не могу себе представить будущего без тебя. Пойми и прими меня еще раз. Ради этого я готов на любые жертвы. Дай моей любви еще один шанс.
Выражение лица Фудзико осталось прежним. Каору говорил пустые слова о любви, а она думала о наилучшем и к тому же самом реальном для нее будущем.
– Если бы нам хотелось, мы могли встречаться где угодно и когда угодно. Но мы этого не делали. Возможно, мы мечтали о слишком разном будущем? Что сейчас вспоминать о детских годах? Чтобы заполнить ту трещину, которая образовалась между нами, нужно долгое время. Я не могу силой изменить ту ситуацию, в которой сейчас нахожусь. Ты говоришь: убежим за границу, но это доступно только тебе одному.
– Я хотел бы увезти тебя на этой машине. Тогда миру пришлось бы узнать о существовании мужчины, который тебя любит.
Фудзико холодно посмотрела на водительское сиденье. Она знала, что ключей нет и двигатель не завести. Пыл Каору работал вхолостую.
– Это будет слишком большой жертвой. Пострадают все: и ты, конечно, и семья Токива, и моя семья. Я не могу, как ты, уйти в анархисты.
Незаметно Каору становился для Фудзико кем-то безумно чужим и далеким. Анархист… Каждое ее слово разрывало сердце Каору. Ему стало стыдно за свой оптимизм: искать в запахе духов той ночи и в кольце – символе новой встречи – подтверждение тому, что сердце Фудзико рядом с ним.
Они замолчали. Эта ситуация не могла продолжаться вечно. Какое-то решение будет найдено: или наследный принц откажется от Фудзико, или Каору.
– Ты когда-нибудь задумывался о положении императора или наследного принца? Иногда государство лишает человека голоса. И император, и наследный принц – это люди, у которых есть свои желания и интересы. Но им запрещено говорить о них.
Значит, Фудзико, избранница наследного принца, узнала, что он за человек, прониклась к нему симпатией и готова ответить на его любовь?! Несколько лет назад она спрашивала у Андзю: «А господин Хидэномия – влиятельный человек?» Теперь она испытывает к нему такие чувства, которых не вызывал у нее Каору. Конечно, симпатия и любовь – это разные вещи. Но нет таких законов, которые запрещают симпатии перерасти в любовь. Фудзико пока балансировала в пространстве между симпатией и любовью. Между наследным принцем и анархистом. Пока Каору постепенно терял доверие Фудзико, наследному принцу удалось добиться ее понимания и симпатии. Поэтому можно было не сомневаться: чувства Фудзико были уже не посередине, они склонялись в сторону наследного принца. У Каору не осталось козырей. Следя взглядом за Каору, который не знал, что сказать, Фудзико продолжила:
