Тем временем Силия вместе с Джерри продолжали стучаться в дома, куда полиция стучалась днем раньше. Они шли по разным сторонам улицы, а если заходили в многоэтажное жилое здание, то по разным сторонам коридора. Где было можно, они заглядывали в окна и также раздавали листовки.
Единственным способом сохранить деятельное настроение для Силии было погружение в состояние отвлеченной, почти бессознательной настороженности. Причем она поняла, что лучше всего ей это удается вне дома. Люди читали объявление, распечатанное Микой, переводили взгляд на нее, потом снова перечитывали текст, и в их глазах одновременно отражались и сочувствие и беспомощность. Стараясь держаться так, будто она пришелец из другого мира, Силия просила их еще и еще раз осмотреть гаражи и чуланы. Ей было просто невыносимо, если кто-то касался ее руки. Среди тех, с кем она говорила, встречались женщины подходящей внешности и подходящего возраста, но голоса у них были совсем другими. Попадались мужчины, которые могли быть приятелями той женщины, и тогда Силия смотрела мимо них в коридоры. В одном доме у Силии вдруг засосало под ложечкой, и она спросила открывшего дверь мужчину, может ли она к нему зайти.
— Проходите, пожалуйста, — ответил тот, придерживая за шипованный ошейник немецкую овчарку. Он сделал приветливый жест рукой, приглашая ее в неубранную, пропахшую табачным дымом гостиную. Не дожидаясь просьбы с ее стороны, он даже открыл запертую дверь в подвал, а потом извинился за беспорядок, объяснив, что пару дней назад полиция провела у него обыск.
— Простите за беспокойство, — сказала Силия.
— Ничего, все путем, — ответил он. — Если бы я оказался на вашем месте, я бы, наверное, с катушек съехал.
Было уже почти десять, когда Джерри проводил ее домой. Большая Линн с Микой ждали ее, чтобы сообщить новость о том, что звонили с телевизионной передачи «Пропавшие дети» и завтра оттуда приедет группа для съемок сюжета о Рэчел.
— Они выйдут в эфир в субботу в девять часов, — сказал Мика, заглянув в свои записи. — По телеканалу «Фокс».
— Там готовят передачи о детях, похищенных в других странах, — уточнила Большая Линн. — О детях, которые в итоге могут оказаться в Штатах. Главной героиней передачи они хотят сделать Рэчел.
— В Штатах? А кто сказал, что она в Штатах?
— Никто, дорогая, никто. Вероятность этого ничтожно мала, вот и все.
Силия напрягла память, пытаясь вспомнить, смотрела ли она когда-нибудь эту передачу. Нет, кажется, никогда не видела.
— Эту программу смотрят многие канадцы, — заметил Мика и снова бросил взгляд в свою шпаргалку. — Где-то около восьмисот тысяч. И больше половины из них живут в Онтарио.
— Нам ведь не надо будет ничего им говорить о телефонном звонке, правда?
— Нет, нет, — сказала Большая Линн, — в этом нет никакой необходимости. И вообще, эта информация строго конфиденциальна.
— А со мной они захотят говорить?
— Да, они просили об этом.
— Ну что ж… Мне кажется… — Силия поставила на пол холщовую сумку с оставшимися листовками. Она подумала, что эта встреча отнимет у нее то время, которое она могла бы потратить на осмотр домов. — Если только это будет недолго.
— Вы можете уделить им столько времени, сколько сочтете нужным, дорогая, и ни минутой больше, — сказала Большая Линн. — Они приедут сюда ровно в восемь, поэтому вам бы лучше сейчас пойти и хорошенько выспаться.
Силия очень старалась заснуть до двух ночи. Потом поднялась и стала ходить по комнате. Она была на грани нервного срыва, но ходьба немного успокаивала ее. Где-то около трех к ней поднялся Мика и предложил успокоительную таблетку. Силия отказалась. Ей не хотелось, чтобы во время интервью пришлось собирать мысли в кучку. Но она попросила его остаться. Ей казалось, что это поможет. Они легли на кровать Рэчел и уставились в потолок. Три полосы света, которые на первый взгляд никак не были связаны с щелями в занавесках, образовывали на нем что-то вроде заваливающейся буквы «Н».
— Что бы это могло значить? — спросила Силия.
Перед тем как ответить, Мика выдержал продолжительную паузу.
— Ничего, — проговорил он в конце концов.
Вскоре она заснула, а когда проснулась, почувствовала, что вся дрожит.
— Все в порядке, — сказал ей Мика.
— Если они ее убьют, — проговорила она, додумывая ту мысль, от которой проснулась, — не знаю, как у меня получится быстро себя убить.
— Они не собираются ее убивать.
— Мне нужен пистолет. Как думаешь, Галлахер сможет мне его достать?
— Силия, о телефонном звонке никто ничего не знает. Ничего же не случилось.
— Мне нужен пистолет.
— Почему ты так говоришь?
— Если она умрет…
— Да не умрет она.
— Но если она умрет, зачем мне после этого жить?
На улице Парламент взвыла сирена. Силия подумала, что могла бы утопиться в озере Онтарио. До парка Черри Бич на берегу озера на машине ехать всего десять минут.
Мика начал было что-то говорить, но осекся и взял ее за руку. Она повернулась и посмотрела в его сторону.
— Не знаю, — сказал он, запоздало отвечая на ее вопрос.
Силия закрыла глаза, и, когда снова раскрыла их, уже светало. Потянуло ароматом кофе. Еще толком не проснувшись, она на нетвердых ногах прошла на кухню, где Мика резал на дольки яблоки и сливы, обнаруженные в корзине на нижней полке холодильника. Она упала в кресло.
— Ты спал? — спросила она.
— Немножко.
Мика коснулся шишки на лбу.
— Как у тебя? Проходит?
— Все в порядке. Я уже совсем поправился.
Он поставил тарелку с нарезанными фруктами на стол. У него был такой вид, будто он хотел еще что-то добавить, и Силия ждала, слушая, как барабанит по крыше дождь.
— Если у тебя все в порядке, — проговорил он наконец, — мне бы хотелось пойти с тобой и Джерри… после того, как уедут люди с телевидения. Я не могу вычислить женщину по голосу, такого я делать не умею, но уверен, что… узнаю ее, если услышу, как она говорит.
— Если тебе хочется, это было бы отлично.
— Есть еще одна вещь, которая пришла мне на ум, — нам бы надо походить поискать ее за пределами той зоны, которая очерчена полицейскими. Я вот спросил себя: зачем им держать Рэчел в этой зоне, если они знают, что именно там поиски будут вестись интенсивнее всего?
— Но ведь женщина звонила именно из этой зоны.
— Может быть, она сделала это специально, чтобы навести нас на ложный след.
— Но за пределами этой зоны весь мир.
— Давай будем думать по-другому. Да, может быть, они вывезли ее из страны, но из того, что я читал, ясно, что случаи похищения детей иностранцами очень редки. — Теперь Мика говорил уверенно, нотки сомнения в его голосе уже не звучали. — Так вот, если предположить, что она все еще в Торонто, мне кажется, мы можем допустить, что ее держат не в многоэтажном жилом доме или еще где-то, где все происходит на глазах соседей… Надо сосредоточиться на более уединенных местах. Таких, скажем, домах, где квартиры расположены над небольшими магазинчиками.
— И в таких, например, домах, которые находятся рядом с пустующими участками, — добавила она.
— А еще в тех, которые стоят на берегу в промышленных зонах.
— Ох, Мика… — Силия уже совсем проснулась. — Это совсем неплохая мысль! — Она полезла в карман купального халата. — Я была уверена, что у меня здесь лежали сигареты, — разочарованно пробормотала она, вынимая руку из пустого кармана.
— Что, кончились?
— А у тебя сигаретки не найдется?
— Прости, собирался вчера купить.
Она расплакалась.
— Силия! О господи, пойду спрошу Линн, может быть, у нее или…
— Нет… не надо…
— Ты совершенно измотана.
— Да нет, просто…
Просто она вновь обрела надежду. Потому что всю ночь думала только об одном — где ей достать пистолет.
Приняв таблетку, Нэнси погрузилась в долгий беспробудный сон без сновидений. В десять часов вечера она закрыла глаза и вырубилась, а когда очнулась, стояло утро, и парень, живший над гаражом Винса, заводил мотоцикл. Рон еще спал. Она встала с постели и торопливо спустилась в подвал.
Внизу она обнаружила, что, потянув ручку на себя, ключ в замке можно повернуть почти беззвучно. Когда дверь открывалась, слышался только легкий шорох, поглощаемый ковром.
В то утро — утро четверга — Таша была в комнате. Собака стрелой пронеслась мимо нее вверх по ступеням. Нэнси подошла к кровати и раздвинула полог. Ее трясло от ужаса при мысли о том, что Рэчел эту ночь не переживет. Это будет им всем наказанием за грехи — и ей с Роном, и матери девочки. Но Рэчел лежала на постели и спала, подтянув кулачки к шейке. Нэнси облегченно вздохнула. Каждое утро она вновь и вновь поражалась тому, что эта удивительной красоты девочка заточена в подвале Рона. Как будто в жалкой комнатенке поселилась фея или кинозвезда.
