— Луис очень умный парнишка, — продолжает Жан Клод. — Исключительно светлая голова. Оплату обучения и покупку книг покроет стипендия, но остальное он должен финансировать сам. Его родители живут в Мексике, они не в состоянии ему помогать.
Я понимаю, какое напрашивается сравнение. Оно далеко не в мою пользу, и я пытаюсь в упор не видеть его. Фигурально выражаясь, мысленно зажмуриваю глаза и затыкаю уши. Не помогает.
До чего же я все-таки дура. Я вообще ходячий кошмар. Еве от Луиса не могло быть никакой беды. С наступлением осени он переедет в Хенникер, осталось всего четыре недели, и я уж как-нибудь присмотрела бы за молодыми, чтобы не наделали глупостей. Да и прочие возражения против Луиса как-то сами собой испаряются…
Передо мной — мальчик, который усердно пробивается в жизни. В чужой стране, без поддержки родителей. И уже добился стипендии, чтобы посещать колледж. А с другой стороны — моя дочь. Которой все в жизни доставалось на тарелочке. И как, спрашивается, она собою распоряжается? Прокалывает язык. Обзаводится татуировкой. Допрыгивается до исключения из школы.
Ну и скажите мне, кто на кого мог дурно повлиять?..
Я опять готова расплакаться. И поневоле вспоминаю свое бесславное бегство из района, где живет Луис.
Все обвинения, что бросала мне Ева, полностью справедливы. Я судила Луиса — да и всех, кто там живет, — исходя из собственных предубеждений.
* * *
Спускаясь за Жаном Клодом по лестнице, я отчетливо понимаю: на то, чтобы вывести Гарру из конюшни так, чтобы не видел француз, у меня считаные минуты. Да и то надо еще придумать, как бы это проделать.
Мы выгребаем один, другой, третий денник… Отсек, где стоит Гарра, все ближе. К тому времени, когда мы оказываемся по соседству, я успеваю в кровь искусать себе губы.
Но тут происходит настоящее чудо. Жан Клод просит извинения и отлучается в удобства. Как только замок щелкает, я бросаюсь к деннику Гарры, распахиваю дверь и хватаюсь за недоуздок.
— Идем скорее, идем! — громким шепотом зову я его, чмокая губами и нашаривая чембур.
Он выходит за мной в коридор. Вид у него растерянный и несколько сонный. Я продолжаю дергать и чмокать, пока он не пускается неохотной рысцой.
С поля я возвращаюсь с четким пониманием: я спятила. Мой план безумен. Пока мне удается скрыть, чем я занималась нынче утром, но все тайное неизбежно станет явным, как только придет пора загонять лошадей обратно в конюшню. Или даже раньше, если Жан Клод присмотрится — и не увидит полосатого коня в табуне. Зато обнаружит на его месте одноглазого темно-гнедого, бегающего среди меринов…
Я обнаруживаю Жана Клода в дверях денника Гарры. Он сбрасывает в ведерко навоз, потом выпрямляется, опираясь на лопату.
— Я вижу, передумала?
— Угу…
Он смотрит на меня почти подозрительно…
От греха подальше я поспешно хватаю другую лопату и ныряю в соседний денник.
Мы наводим чистоту битых три часа. И это с использованием всех известных человечеству изобретений для облегчения ручного труда. Чтобы не таскать тяжелые ведра с навозом, мы катим по проходу тележку и постепенно нагружаем ее. Потом закидываем в денники мешки с опилками. Те самые, будь они тридцать три раза прокляты. Возвращаемся с ножами и вспарываем мешки, разбрасываем по денникам их содержимое. Мы ставим ведра для воды на тачки, опять же чтобы не таскать в руках. И заново наполняем их из шланга, протянутого в конюшню. И потом, уже под занавес, засыпаем в сухие тачки лошадиный корм. У Жана Клода это полнорационный, у меня — для лошадей старшего возраста. И катим их по проходу, раскладывая порции по кормушкам…
У меня отчаянно болит спина, а руки просто отваливаются. Я сейчас упаду и умру. Я вся в грязи. В волосах колтуны, они так и высохли нечесаными. Одежда в навозе, а шорты липнут к ногам — я облилась, когда опорожняла поилки.
— Ну вот, — говорит Жан Клод, отряхивая руки о джинсы. — Вроде справились, черт побери.
— Да уж, — отзываюсь я. — Черт побери.
Он смотрит на часы.
— Часа через два пора уже будет их загонять.
— Если до тех пор дождь не пойдет…
— Тсс! — Он строго качает головой и воздевает палец. — Не искушай судьбу!
Увы, предупреждение запоздало. Крыша начинает греметь. Дождь налетает внезапным мощным порывом.
Мы с Жаном Клодом в ужасе переглядываемся… Мой ужас, правда, сильнее, но об этом знаю только я. Я гадаю, выдержит ли краска?
— Решено. — Жан Клод дергает себя за усы. — Пусть гуляют пока, если только гроза не начнется.
— Решено, — сразу соглашаюсь я.
Он стоит подбоченясь и смотрит на меня.
— Вот так, — говорит он.
Я повторяю за ним:
— Вот так…
— Так ты как-то разберешься с этим сегодня?
Меня охватывает паника. Он знает! Он догадался про Гарру!.. Потом я соображаю, что он имел в виду конюхов.
— Непременно, — отвечаю я. — Сегодня. Переговорю с банковским управляющим, и завтра мы отвезем им наличные…
— Мы?
— Ну, ты же знаешь, как их найти. А я — нет.
Он прищуривается. Я оправдываюсь:
— У меня чувства направления нет. Топографический кретинизм. Да ладно тебе, Жан Клод! Можно подумать, ты не хочешь, чтобы они на работу вышли!..
Поползновение на шутку выходит неуклюжим и несмешным. Он то ли не понимает, что я пыталась шутить, то ли просто пропускает мимо ушей.
— Ну ладно, — говорит он, качая головой.
Поворачивается и уходит по коридору.
Вот он, мой долгожданный шанс!.. Я выбегаю под дождь и со всех ног мчусь по лужам в поле, брызги хлещут по икрам. Парусиновые туфли промокают еще прежде, чем я добираюсь до высокой травы пастбищ, а волосы облепляют лицо.
Минуты через три, не более, я веду Гарру по проходу конюшни… И нос к носу сталкиваюсь с Жаном Клодом.
— А я думал, мы не будем их заводить, если только там не… — начинает он.
И в это время Гарра поворачивает голову.
Я слежу за выражением лица Жана Клода. Он вглядывается в пустую глазницу. После чего, словно не веря себе, обшаривает взглядом все прочие стати коня.
Я перестаю дышать. И закрываю глаза, а то потолок зримо кружится над головой.
— Mon dieu, — тихо произносит Жан Клод. — Бог ты мой!
Я поспешно открываю глаза и всматриваюсь в его лицо, силясь понять, что у него на уме. Я готова упасть перед ним на колени и слезно молить не рассказывать никому-никому. Я согласна ползать у него в ногах и целовать его сапоги. Я отведу его в офис и все ему объясню. Заставлю понять, почему для меня это единственный выход.
Я пересплю с ним здесь и сейчас, если не будет другого способа склонить его на свою сторону…
…Жан Клод качает головой и смотрит на Гарру так, словно впервые увидел его. После чего поднимает подбородок, глубоко вздыхает и произносит, глядя в стену:
— Пожалуй, надо бы выпить.
С этим он поворачивается и уходит, а я остаюсь стоять посреди коридора — руки трясутся, рот открыт. Надо что-то сказать ему, объяснить. Нельзя, чтобы он…
Перед тем как завернуть за угол, он вдруг останавливается и оглядывается на меня.
— Ну так ты идешь или нет? — говорит он нетерпеливо.
Нет, все же люблю я французов. Такой цивилизованный народ!..
Жан Клод не только не возражает против того, что я сижу на его диване вся грязная, мокрая и нечесаная, так он еще и коньяком меня отпаивает. И не скупится при этом.
— Итак, мадам Циммер. Не желаете объяснить, что происходит? — спрашивает он наконец.
Он погружается в диванную мягкость рядом со мной. Разворачивается ко мне, кладет ногу на ногу и закидывает руку на спинку дивана.
— Долгая история, — отвечаю я.
Коньяк огненной струйкой стекает в желудок. Славный напиток, но требует некоторой привычки.
— Могу вообразить… — произносит Жан Клод.
Я отпиваю еще чуть-чуть коньяка, прикидывая, надо ли посвящать его во все подробности, и если да, то с какого места начать. Я говорю себе, что терять, в общем-то, нечего. Он застукал меня на горячем, и от содеянного уже не отвертеться.
И я начинаю:
— Этот конь — родной брат Гарри, с которым мы разбились в Клермонте…
У Жана Клода слегка округляются глаза. Другой реакции незаметно.
— Мы сначала не знали об этом. Ну, я не знала. Хотя догадывалась…
Кажется, я несу бессвязную чушь, но какими словами прикажете описывать мои чувства, мою надежду и веру?..
— Они до того похожи, что сходство сразу показалось мне неслучайным. Привезя его сюда, я набрала фотографий и внимательно изучила… Все говорило за то, что это именно он!
— А татуировка? Микрочип?
— Чип у него есть. Только технология устаревшая, вот современные сканеры ничего и не обнаружили ни на аукционе, ни в центре у Дэна.
— Так каким же образом…
— Я пилила Дэна, пока он где-то не раздобыл старый сканер. Тогда нам удалось считать номер.
