— Мы вместе? — Володя требовательно повторил свой вопрос. Рита подмигнула ему.
— Все говорят, что мы вместе, но не многие знают в каком…
— Ребенок, остановись, ты сейчас летишь, пережди пока эмоции улягутся, не лети…
“Точнее было бы сказать”не улетай””,— подумала Рита, а вслух, как можно задорней пропела:
— А все кончается, кончается, кончается, едва качаются перрон и фонари…
— Ты бредишь, — Володя почувствовал какое-то раздражение при виде невменяемого состояния своей ученицы. Вошла Таня, Володя ушел в комнату. Рита тупо смотрела прямо перед собой. “Оказывается, у меня действительно есть душа, она находится где-то чуть ниже горла, я чувствую, как она болит”,— почему-то подумалось девочке. Татьяна испуганно посмотрела на нее.
— Эй, тебе, кажется, совсем плохо, выпей это. — Рита послушно выпила, Таня положила девочку, и заботливо укрыла пледом, — ты знаешь, ребенок, я поняла одну вещь… Я очень люблю Вовку. Но не того, какой он сейчас, а того, каким он был раньше, до ухода в армию. Тогда он был нежный, заботливый, добрый… Пришел замкнутым и жестоким. А когда он с тобой, то тот, прежний, белый и пушистый, просыпается в нем… Он прощает тебе такое, за что любого другого убил бы уже. Когда ты где-то на учебе, он сам не свой, в слух не говорит, но я-то знаю — скучает. А я-то думала он меня любит… Знаешь, всю жизнь прожила, считая розовый цвет самым, что ни на есть, красным, а как настоящий красный увидела, так все и поняла… Никогда он меня не любил, тепло ему со мной, да и только… Грустно…
Рите на миг показалось, что натянутая тетива ее нервов сейчас не выдержит, лопнет. “Как все нелепо… Женщина жалуется на горькую, невзаимную любовь, той, с кем изменяет ей возлюбленный. Зная всю правду, Таня, смиряется с этим… Почему?” — Рита никак не могла понять это. Девочка закрыла глаза, притворившись спящей.
— Спишь? — Таня оторвала взгляд от окна, — ну спи, может, полегчает… Мне вот явно уже не полегчает. Может, лучше было бы, если б ты ушла? Нет, он бы мне этого никогда не простил. Лучше было бы и для тебя, и для него, да и для меня, что скрывать, если б тебя вообще не было… Никогда не было, бедная ты моя девочка…
Таня провела пальцами по нежной, почти детской щеке соперницы, Рита почувствовала, как ее сердце сжалось, в комочек. Таня ушла, погасив свет. Рита не спала, тысяча мыслей крутились в ее бедной, уставшей и изболевшейся до невменяемости голове. Девочка осознала одновременно и всю порочность сложившейся ситуации, и глубину своей привязанности к Володе, и силу связывающей всю троицу дружбы, и острую потребность всех троих в прекращении этой трагикомедии. “Кто же, если не я…” — грустно подумала девочка, и стала медленно собираться. Свитер, оставшиеся еще с зимы здесь, сапоги, пачка детских фотографий — все это она медленно и аккуратно сложила в кулек. Рита направилась к двери. На секунду она почувствовала, что безумно хочет, чтоб Володя вышел сейчас на кухню и остановил ее. Но Володя спал. Рита нервно усмехнулась и, взяв карандаш, нацарапала на пачке сигарет “Ши из гон”, вспомнив, как они вместе переводили “Битлов”. Девочка тихо прокралась к входной двери, осторожно открыла замок, медленно затворила за собой дверь и побрела во двор. В окне Володиной комнаты чуть заметно теплился свет: Морозовы всегда спали при свете ночника.
— Дело сделано, шоу маст гоу он, но без меня, — проговорила она в пустоту и вдруг бросилась бежать. Она бежала с бешеной скоростью, выбиваясь из сил. Она уходила. Уходила прочь от самой себя, от вечной боли, от грязи, бросая, вместе с этим все идеи, мысли, мимолетное блаженство, тепло семьи, значимость безграничных философий. Девочка уже не сдерживала слезы, воротник ее куртки моментально стал мокрым насквозь. Окончательно лишившись сил, Рита остановилась, тяжело дыша. Она обхватила обеими руками огромное дерево. Крича, воя, рыдая, Рита билась об него головой. Истерика еще несколько минут терзала девочку, после чего Рита лишилась чувств и упала на мокрую, рыхлую землю.
* * *
Впервые прочитав рассказ о странном любовном треугольнике, Володи, Татьяны и Риты, Дмитрий решил проверить достоверность описанного. Неизвестно какой бес вселился в него, но нашему авантюристу стало ужасно интересно, правду ли пишет автор. Первый телефон Морозовых был указан в дневниках.
— Алло? — низкий женский голос звучал устало и расстроено.
— Простите, а Володю или Татьяну можно?
— Издеваетесь? Они здесь не живут уже бог знает сколько времени.
— Простите, а не скажете ли вы мне их новый адрес? Я знаю, что это где-то на окраине, а где точно — не знаю.
— А вы кто?
— Я друг Риты Морской, — врать так врать, — она просила кое-что передать Володе, а адрес я потерял, только этот телефон и остался.
— Ну, слушайте… — голос слегка оживился и продиктовал новый адрес Морозовых.
Дмитрий был одержим идеей узнать все подробности. Почему ему было так важно это, он и сам не знал. На всякий случай, пытаясь избавиться от ощущения, что совершает что-то роковое, Дмитрий убедил себе, что сейчас в нём говорит страсть к психологии. Мол, как психологу, ему очень интересно разобраться в том, почему у Морозовых с Ритой сложились такие странные отношения…
Ничего он не узнал. Дверь долго не открывали. Через громоздкую железяку двери долго пытали Дмитрия “Кто там?” Пока Дима не назвал имя Риориты, его не впустили. А как назвал, так дверь отворилась сразу и резко. Щуплый голубоглазый блондин, в котором сразу же узнавался Володя, провел гостя на кухню.
“Мистика твоей кухни”,— вспомнилась Дмитрию фраза из Ритиного стихотворения, одного из посвященных Володе.
— Как она? — этот человек совсем не производил впечатления сильного и оригинального. Может, годы сломили его? Может, Рита видела в нем кого-то совсем другого? В кухню вошла заспанная женщина.
— Вы Татьяна? — Дмитрий галантно поклонился.
— Ну да. — не слишком-то приветливо буркнула хозяйка, — А вы кто?
— Он друг ребенка.
В глазах женщины отразился испуг.
— С ней что-то случилось?
— Да нет, она просто уехала в другой город, просила не говорить Вам куда…
— Так зачем же Вы пришли? Сказать нам, что не скажете, где она находится? — в глазах Владимира проскользнула ирония. Это не сняло напряжения. Все трое чувствовали, насколько важен их разговор. Дмитрию вдруг стало неловко. А вдруг это чертовка Рита уже померла где-нибудь? А он вот так дезинформирует людей, для которых она важна…
— Нет, нет, я очень давно видел ее. Она оставила мне ваш адрес и просила, зная, что я часто бываю в Харькове в командировках передать, что очень-очень благодарна вам и любит вас…
— Не передавала, по-прежнему обоих, или теперь уже кого-то конкретного? — хмыкнул Володя.
— Вовка, прекрати! Только пробуждения твоей ревности нам еще и не хватало. Конечно, она любит нас обоих, мы ведь ее вырастили. А, кроме того, она еще и любит тебя в отдельности. На правах бывшей любовницы…
Дмитрий смотрел и не верил своим глазам. Такого не бывает в нормальной человеческой жизни? просто не должно такого быть!!! Отчего они так откровенны при посторонних.
— Вы уж извините, — Таня обратилась к Дмитрию, — просто Рита очень обидела моего мужа, может, даже сама того не понимая. Он болезненно пережил ее уход и их последующую встречу…
— Ребят, — Дмитрий решил играть в открытую, — а почему вы, хоть при постороннем человеке, не сделаете вид, будто у вас в семье всё благополучно? Почему так открыто говорите о тех отношениях, которые были между вашей троицей?
— Ну, во-первых, — Володя с Таней обрадовались любимой теме, — нам глубоко плевать, что вы о нас будете знать, а что нет. — Володя, ухмыляясь, склонил голову. — Вы не знакомый и чуждый моей среде человек. Вы не можете мне причинить вред своей компетентностью. А во-вторых, у нас с Татьяной действительно всё благополучно… Мы ведь семья.
Дима почувствовал себя совсем неуютно. И из-за глупости собственного вопроса, и из-за резкости ответа… Теперь Дима понимал ощущения бывавшего здесь когда-то Славика. Дмитрий посидел еще чуть-чуть, поговорив совсем не о чем, после чего собрался уходить.
— Любовь, она разная бывает, — шепотом проговорила Татьяна на прощание и весело подмигнула.
Дмитрий, поклонившись, поцеловал хозяйке ручку и ушел. Да, с этими людьми действительно можно было сходить с ума.
Дмитрий тогда вернулся в снимаемую в Харькове квартиру и стал читать дневниковые записи дальше. Итак, он остановился на том, как Рита ушла от Морозовых. Получив, благодаря Владу, квартиру, Рита переехала жить в свой собственный дом. По-видимому, тот самый, в котором сейчас обитает Дмитрий.
* * *
Рита была одна. Совсем одна. Господи, нет тех слов, которыми можно было бы передать это безумное и беспросветное состояние одиночества. Почему-то утопить боль в работе не получалось. Может быть, от того, что выходные — суббота и воскресенье — наступали слишком часто. И идти ни к кому из нынешних знакомых не хотелось, потому что они — не Морозовы. А к Морозовым звонить или ехать Рита не могла, потому что нельзя… Категорически нельзя. Это "нельзя" било по нервам, как режет лезвие по открытой ране. Она сидела дома целыми выходными… Работала над заданными в институте упражнениями, пыталась уйти в это полностью, с головой, без остатка, но не могла. Когда делалось совсем невыносимо, когда мозг отказывался думать о чем-либо, кроме отсутствия Володи в ее жизни, Рита бегом мчалась на кухню и одну за одной курила гадкие сигареты. Она сидела на табуретке с ногами, обняв коленки, и выглядела такой маленькой, такой беззащитной среди этих высоких стен. Она слушала веселые голоса соседей, сквозь легко пропускающие звуки стены, и пыталась плакать. Но слез уже не было. Вообще ничего не было, кроме тупой, ноющей боли в душе… Любовь отмирала болезненно и долго.
