Я закрыл дверь в его кабинет и начал оглядываться в поисках стула. Пожилая секретарша молчала, но от нее волнами исходило негодование. Я кивнул ей и сел возле стены. Дама злобно посмотрела на меня, фыркнула что-то вроде: «Не нужны нам тут приемыши!» — и отвернулась.
Я мигом вскочил со стула и подошел к секретарше.
— Я знаю, что вы обо мне думаете! Все вы! Только я этого не делал! — закричал я и вышел из приемной, громко хлопнув дверью.
Секунду спустя оттуда вылетел директор, потрясая кулаком. Плохо соображая, что происходит, я пустился бежать — и бежал до тех пор, пока не оказался перед домом Джона. Перепрыгнув через забор, я забрался в его домик на дереве и стал ждать, когда он вернется из школы.
— Это было круто! Ты сбежал! — завопил Джон несколько часов спустя, когда обнаружил меня у заднего входа в свой дом.
— Что? — не понял я.
— Парень, ребята в школе думают, что полиция пришла тебя арестовывать, а ты отбился и сбежал. Это просто супер! — Он на секунду замолчал, восхищенно глядя на меня. — И все считают, что ты крутой!
— Погоди-ка! Замолчи! — остановил его я. — Директор считает, что это я устроил пожар. Он даже не сомневается в моей вине. Ты должен мне помочь. Расскажи им правду!
— Да ни за что на свете! — отшатнулся Джон, вскидывая руки. — Ты теперь сам по себе.
Я в отчаянии замотал головой. Слезы были на подходе, но я сдерживал их, как мог.
— Джон, это серьезно. Ты должен мне помочь. Что мне делать?
— Ладно, ладно, я понял. Домой тебе идти нельзя… Я тебе вот что скажу. Будешь прятаться здесь, пока не придумаем, что делать.
— Хорошо, — ответил я, чувствуя, как сдавливающий грудь страх постепенно отступает. — Только ты все равно должен рассказать им, что случилось на самом деле.
Джон скривился и начал бормотать что-то невразумительное, но я схватил его за рубашку и встряхнул:
— Заткнись и слушай! Ты поджег школу! Я ничего не сделал! Я спас твою задницу! Я погасил огонь! И ты расскажешь им правду! Ты понял меня? — прокричал я.
Вся крутость Джона сразу куда-то подевалась. Он съежился и пробормотал, не глядя мне в глаза:
— Да… конечно. Завтра расскажу, хорошо? Успокойся. В ту ночь я дрожал на самодельной кровати в домике на дереве. Вечером я попытался позвонить Лилиан, но бросил трубку, едва услышал строгий голос Руди. «Дэвид! — сказал он после долгого молчания. — Я знаю, что это ты! И если ты себе не враг, то лучше…»
На следующий день я не мог дождаться, когда Джон вернется из школы. Казалось, уроки длятся целую вечность.
Наконец он вернулся и сразу открыл заднюю дверь. Я вбежал в дом, чтобы немного согреться.
— Ну? — спросил я, растирая руки. — Все в порядке? Ты же признался, так?
Меня переполняло облегчение, ведь теперь все знают правду и я могу вернуться к Катанзе. Но Джон как-то странно сутулился и уставился в пол. Прежде чем он произнес хоть слово, я понял, что обречен.
— Эй, ты же обещал! — возмутился я.
— Ну… директор вызвал меня к себе, — начал Джон тихим голосом, продолжая изучать свои ботинки. На секунду он замолчал, и я подумал, что он подыскивает очередное оправдание. А он вдруг поднял голову и улыбнулся: — Я сказал ему… что это ты поджег класс. Что это была твоя идея.
У меня затряслись руки.
— Ты что сделал? — спросил я внезапно охрипшим голосом. — Что ты сделал?
— Что я сделал? — ухмыльнулся Джон. — Я ничего не сделал. А вот тебе нужно уйти. Ты не можешь здесь больше оставаться, — сухо сообщил он.
— И куда мне идти? — спросил я, ошарашенный происходящим. — Что мне делать?
— Надо было думать об этом прежде, чем ты поджег школу!
— Я думал, что ты мой друг… — жалобно произнес я, но Джон отвернулся.
В моей жизни все летело кувырком. Опять.
Секунду спустя я тихо закрыл дверь и медленно побрел к ближайшему торговому центру в надежде украсть немного еды. Я шел вдоль дороги и прятался в кустах, едва заслышав подъезжающую машину. «Это глупо! — прикрикнул я про себя. — Нельзя так жить!» Я повернулся и пошел к Руди и Лилиан. Глубоко вздохнув, я открыл дверь, поднялся по лестнице и вошел в гостиную, где работал телевизор. Ларри-младший встретил меня улыбкой голодного крокодила:
— Он… вернулся!
Лилиан вскочила, уронив плед, которым укутывала ноги:
— Господи, Дэвид, где ты был? С тобой все в порядке?
Прежде чем я успел ответить, пол задрожал от тяжелой поступи Руди, мчавшегося по коридору в нашу сторону.
— Где он? — кричал мистер Катанзе.
С трудом сглотнув, я собрался произнести заготовленную речь, в которой все сводилось к простому недопониманию. Я хотел объяснить, что на самом деле погасил огонь, а не поджег школу. Я думал, что потом Руди покричит на меня минут десять и, может, даже посадит под домашний арест за побег. Но если Катанзе узнают правду, то все придет в норму. Поэтому я улыбнулся Руди, который навис надо мной, как разгневанный дракон, и начал:
— Вы ни за что не поверите, но…
— Ты прав, я уж точно не поверю! — проревел Руди. — Я ни единому твоему слову больше не поверю! За последние два дня нам позвонили из школы, полиции, комиссии по делам несовершеннолетних, а еще с нами вдруг захотели пообщаться твой отец и твоя мать! С той самой минуты, как он переступил порог нашего дома… — повернувшись к Лилиан, мистер Катанзе ткнул пальцем в мою сторону, — я тебе говорил, чтобы следил за своим поведением, а ты вот что натворил! Ты о чем, черт возьми, думал? Поверить не могу! Мало тебе воровства? Решил репутацию заработать? Говоришь, что чувствуешь себя потерянным, что не вписываешься в компанию, ничего не понимаешь… Зато теперь я понял, кто ты такой! Ты поджигатель! Все ясно. Это ты поджигал траву в округе?..
— Бог мой, Руди, успокойся, — вмешалась Лилиан. — Он тогда еще даже не приехал.
— Я достаточно видел. И достаточно слышал. С меня хватит: он должен уйти! — выкрикнул Руди. Затем он покачал головой и сел на диван, всем своим видом сообщая, что разговор окончен.
Последовало долгое молчание. Мистер Катанзе тяжело дышал, а Лилиан неподвижно сидела рядом, не зная, что делать. Еще несколько минут назад мне казалось, что я легко смогу переубедить Руди, но теперь я понял, что все мои прошлые поступки заставили его принять такое решение. Он считал, что я виноват, и доказывать обратное было бесполезно. Я посмотрел на мистера Катанзе глазами, полными слез. Я так хотел, чтобы он мне поверил.
— Крокодильи слезы могут подействовать на Лилиан, но со мной этот номер не пройдет, — предупредил Руди.
Я откашлялся, после чего тихо спросил:
— Папа звонил?
Лилиан молча кивнула, после чего осторожно подергала мужа за рукав:
— Думаю, нам всем пора спать. Утром посмотрим…
— Очнись, Лил! — раздраженно перебил ее Руди. — Ради бога, мальчик не очередной шоколадный батончик украл. Речь идет о поджоге школы!
— Нет! — воскликнула миссис Катанзе. — Директор считает, что в этом замешан его одноклассник!
Руди устало потер лоб. Я заметил круги у него под глазами.
— Лил, разве это важно? Он приемный ребенок. Его поймали на краже в магазине. Его мать звонит в полицию и сообщает, что он хулиганит на улицах. Как ты думаешь, кому они поверят? Нет, все, это была последняя капля.
Лилиан расплакалась:
— Руди, но я же знаю! Я знаю, что он хороший мальчик! Он просто…
В тот момент мне захотелось обнять миссис Катанзе и забрать всю боль, которую я ей причинил.
— Тише, тише… — Руди попытался успокоить жену. — Лил, я понимаю, что он не такой плохой… но Дэвид одной ногой стоит в могиле, а другой — на банановой кожуре. И упорно продолжает рыть себе яму, так что…
Мистер Катанзе умолк и снова потер лоб.
— Дэвид, — ободряюще произнес он наконец, положив руки мне на плечи. — Я знаю, что накричал на тебя, и ты теперь думаешь, что я чудовище или вроде того. Но я действительно переживаю; в противном случае, я отказался бы от тебя гораздо раньше. С тобой творится что-то ужасное, и, боюсь, я ничем не могу помочь. Вот почему я так расстроен. Но что бы ни случилось, я хочу, чтобы ты знал: нам не все равно… — Руди замолчал, словно собираясь с мыслями. Затем он снова посмотрел на меня и сжал мои плечи. — Прости, сынок, но я больше ничего не могу сделать. Завтра я отвезу тебя в Хиллкрест.
Мистер Катанзе больше не сдерживал слезы.
Пока Руди Катанзе вез меня в тюрьму для несовершеннолетних Сан-Матео, я несколько раз чуть не потерял сознание. У меня было такое чувство, будто грудь стянуло огромным резиновым жгутом. Даже когда Руди прощался со мной, я не мог сосредоточиться на том, что он говорит, с ужасом ожидая, что случится в ближайшем будущем. Накануне вечером Ларри-младший в красках живописал мне, что старшие ребята делают с маленькими нежными мальчиками — со «свежим мясом» то есть. Я почувствовал себя ужасно униженным, когда мне пришлось раздеться перед работником тюрьмы, который записывал мои данные, раздвинуть ягодицы, перед тем как отправиться в душ, и потом надеть пахнущую затхлостью форменную одежду.
