— Залетела? — спросил он обыденно, и Лерка от простоты тона ошарашенно выставила глазищи.
— Не-ет… Да вы что, Александр Николаевич! Я бы разве с этим к вам пришла? У меня мама есть…
— Тогда подожди. Попробую угадать. Ты влюбилась. А он не отвечает тебе взаимностью.
Лерка опустила глаза в пол. Они вновь наполнились слезами.
— Угадал. — Королев шумно вздохнул и потрепал девочку по торчащей коленке, завернутой в плед.
— Эта драма мне знакома.
— У вас такое было? — быстро спросила Лерка.
— О! Сколько раз! Смею тебя заверить, это не навсегда.
— Это навсегда! — горячо возразила Лерка. — Он любит другую! Она взрослая женщина, у нее дочка в школу пошла…
На лице Лерки проступило страдание:
— Да я не об этом, — пожал плечами Королев. — Я о том, что у тебя это пройдет, не у них. Впрочем, это тебе сейчас бесполезно говорить. Кто он?
— Андрей Голубев, — выдохнула Лерка.
— А-а… — Королев покачал головой. — А не приходило в твою симпатичную головку, Валерия, что твоя любовь к нему большей частью состоит из жалости?
— Нет! Я люблю его! Вы не знаете!
— Ну почему же? Я успел кое-что в нем понять. Раненый солдат, испытавший все прелести войны. С исковерканной психикой, без отца, без матери, с малолетним братом на руках. Дай Бог, если они выкарабкаются из своих проблем. Но могут и не выкарабкаться. Знаешь, кем становятся такие ребята?
— Не хочу слышать! — Лерка заткнула уши. — Андрей сильный, он мужественный, он тренируется, обливается ледяной водой, он уже делает первые шаги без костылей! Не говорите о нем в таком тоне!
— Не буду, — улыбнулся Королев. — Но кто же, если не секрет, его избранница?
— Вы ее тоже знаете, — вздохнула Лерка. — Это его квартирная хозяйка Юля.
— Вот как… — Королев дернул бровью. — Ну что ж, они удачная пара. Тебе нужно набраться терпения и постараться пережить это. Страдания полезны, поверь мне. Обрати их на учебу, на работу. Ты ведь хочешь чего-нибудь добиться в жизни?
— Еще бы!
— Вот и добивайся. Когда-нибудь он поймет, что потерял.
Лерка вытерла надоедливую слезу, сползшую на кончик носа.
— А ты поймешь, что ничего не потеряла. А только приобрела. Потому что страдания делают человека богаче.
— Вы совсем как моя мама рассуждаете. Королев похлопал себя по карманам.
— Если я закурю, ты не упадешь в обморок?
— Курите. У нас отец курит. Я его дым нормально переношу. А сама вот…
— Никогда не начинай курить сама, — серьезно проговорил Королев. — Нам, мужикам, очень нравится, когда женщина не курит. Когда она вообще не делает того, что делает мужчина.
— А водить машину?
— Ну лично тебя я готов научить, — пообещал Королев. — Если не будешь реветь из-за ерунды.
— Не буду.
Лерка промокнула лицо бумажной салфеткой.
— Александр Николаич, а почему у вас так… так… — Лерка сделала неопределенный жест рукой.
— Не шикарно? — подсказал он, весело блестя глазами.
— Ну да… Вы такой знаменитый.
— А, ерунда. Знаменитый. После двух разводов остался ни с чем.
— Вы что, своих жен измором берете? — проснулось в Лерке озорство.
Уж больно весело он блестел глазами, ее шеф. Никто из их девчонок не мог представить себе, каков он в неформальном общении. А вот она болтает с ним запросто. Сидит на его диване, и ее ноги почти упираются в его бедро.
— Скорей — они меня, — расхохотался Королев. — Мои жены сплошь умницы, красавицы, женщины эмансипированные. Ими не покомандуешь. Первая — администратор в турагентстве, вторая в Москву уехала, взяли на телевидение.
— Наверное, вы их вдохновляли, — подкалывала Лерка, озорно хихикая.
— А как же! Подрастай скорей, будешь третьей! Посмеялись. Разговаривать с Королевым оказалось так интересно, что Лерка не заметила, как стемнело за окном. Как перестал, а затем снова пошел мягкий январский снег. Говорили не умолкая на самые разные темы: от учебы в школе до отношений в семье, о книгах, фильмах, актерах и эстрадных певцах, о мужчинах и женщинах, о телевидении и о мечтах.
Настроение Лерки выровнялось, слезы высохли, и то, что происходило в Вишневом, отошло на второй план, поблекло, как очертания домов за пеленой снега. Надолго ли?
— Спасибо вам, Александр Николаевич, — с чувством сказала Лерка и переместилась на коленки, поближе к Королеву.
— За что?
— Можно я вас поцелую?
И прежде чем он ответил, Лерка прижалась к нему всем своим гибким телом, обвила за шею и поцеловала в колючую твердую щеку.
— Ты хоть понимаешь, что ты сейчас делаешь?
Королев крепко держал ее за запястья. Лерка удивленно вытаращилась на него.
— Быстро одевайся. Уже поздно. Я отвезу тебя домой.
— Я сама доберусь, — махнула рукой Лерка. — Электрички еще ходят. Я и так вас от дел оторвала.
— Я тебе доберусь! — Озорные искорки в глазах Королева куда-то пропали. — Добиральщица!
Всю обратную дорогу Королев молчал, его разговорчивое настроение иссякло, и Лерка напрасно ломала голову, чем так его расстроила.
Всю неделю Наташа не находила себе места. Ее уже не спасала работа. Приползая домой вымотанная, опустошенная, она слонялась по квартире, не зная, куда себя деть. “У меня кончаются батарейки, — с паникой в душе обнаружила она. — Мне необходимо к кому-то прислониться. Я просто умру без тепла и нежности”.
То, что с ней происходило, вызывало в Наташе все возрастающую панику и тоску. У нее кончилась энергия. Запас того тепла, который она восполняла в общении с Женей и которого напрочь лишил ее муж, иссяк. Она не могла читать, ее тошнило от телевизора. Лежать на диване, глаза в потолок — так недолго и до психушки. Наташа ходила по квартире, перекладывала вещи с места на место, задевала взглядом Рожнова, в привычной позе возлежащего перед экраном. “Боже! Нам по сорок лет! Рожнов — спившийся старик без будущего. Я — больная женщина, впереди у которой вечное одиночество вдвоем, внуки, и — ничего! Боже! Как мы живем?” — Она подошла к Рожнову, села рядом с его головой, прижалась к нему.
— Рожнов! Что же мы сделали! — выдохнула она. — Как мы с тобой живем, Рожнов!
— Что ты, мам, что ты? — испугался он, обнимая ее и легко поддаваясь ее печальному настроению. — Ты у меня самая лучшая. Не надо плакать!
— Рожнов! Что ты сделал с собой? Вспомни, как я тебя любила, как нам хорошо было вместе. Помнишь?
— Все помню, мам, все помню!
Полупьяные глаза Рожнова покраснели и заслезились.
— Как легко оказалось это разрушить! А как трудно создать новое! Ведь мы могли быть счастливы с тобой, Рожнов! У нас все для этого было. И квартира, и друзья, и ребенок. И как теперь жить-то? Камня на камне не оставить и на голом месте начинать все заново?
— Ты уже нашла кого-нибудь? — спросил Рожнов.
— Эх, Сережка! Да разве в этом дело? Найти любовника — плевое дело. Выйди на улицу, свистни, толпа сбежится. Я не об этом, разве ты не понимаешь? Я о тех отношениях, что годами строятся, когда люди родными становятся…
— Бабу найти — тоже плевое дело, — буркнул Рожнов, отнимая свою голову и спуская ноги с дивана.
— И бабу найти, согласна, тоже просто. Для того чтобы потрахаться. А для того, чтобы жизнь прожить, не напрягаясь от присутствия в доме постороннего человека, рука об руку, душа в душу — другое дело.
— Да, мам, ты права. Ты, как всегда, права. Давай попробуем все сначала. Вот Тыква мне работу обещал подыскать…
— Рожнов, как ты не понимаешь… Мы все потеряли. У нас нет будущего. Ты — как выпитая чаша. Из тебя я уже не могу напиться, как ни стараюсь. Мне больно, невыразимо больно, Сережка. Ведь мы любили друг друга. А теперь мы друг друга потеряли.
На следующий день Рожнов, как обычно, исчез с утра по своим делам, а Наташа отправилась по своим работам. Ей предстояло, кроме обычных занятий и сбора материала для радиопередачи, проводить вечер молодых специалистов. Это была дополнительная нагрузка, за которую обещали заплатить сразу, наличными. Поэтому, прибежав на завод, Наташа переоделась в свое блестящее концертное платье, почистила туфли и “надела лицо”. Схватив пакет с реквизитом, отправилась в зал. Здесь уже стояли накрытые столы. Два мужика расставляли аппаратуру, девчонки украшали сцену. Наташа разложила за кулисами ватман, маркеры, кегли, зонты, мячи. Все это могло пригодиться ей по ходу вечера.
В назначенное время зал стремительно наполнился народом. В основном это была молодежь лет двадцати-тридцати, не старше. Молодые специалисты завода. После торжественной части Наташа провела развлекательную, почти не присаживаясь за свой столик. За весь вечер ей только и удалось проглотить бутерброд и выпить стакан минералки. Правда, один раз какой-то парень принес ей большое красное яблоко. Но она так и не съела его, оставила Лерке. Вечер молодых специалистов промелькнул быстро, молодежь стала пьяненькой и веселой. Девушки хохотали, парни лезли к ним обниматься. Организаторы вечера собирали со столов остатки нетронутых блюд. Наташа упаковала свой реквизит, резинкой стянула ватман. Женщина из профсоюза отсчитала ей деньги и показала, где надо расписаться.
