Было душно, тяжелые облака стелились низко над Манхэттеном. Собирался дождь. Уши пронзал отчаянный детский крик. Засыпан мусором был и высокий, слегка обшарпанный дом, который он с трудом отыскал. Здесь тоже валялись горы пластиковых пакетов, к входу вел настил из отбросов. Их, громко ругаясь, швырял лопатой старик. При каждом взмахе он отпускал ругательство и смотрел на Грегора Градника, как будто тот тоже был в какой-то мере виноват в этом осадном положении. Грегор долго выискивал нужное среди множества имен, и только, когда нажал на звонок, сердце забилось быстрее.
«Лифта нет, — сказала она, — мне понадобится минута, чтобы спуститься».
В течение этой минуты он наблюдал за человеком, который, ритмично ругаясь, ритмично швырял отбросы. Он кидал их на верхушку высокой кучи, с краев которой они медленно осыпались вниз. Вдруг ему показалось, что на склоне мусорного холма он видит знакомый предмет. Наружу, как рука утопленника, торчал руль велосипеда. А под ним, как глаз утопленника, велосипедный фонарь.
2
Он услышал, как мягкие тапочки бегут по металлической лестнице. Потом она возникла в дверном проеме, ногой придерживая дверь. Нога была загорелой, покрытой золотистыми волосками на коже цвета позднего лета, дальше вверх начинался край легких шорт для бега. «Trashy, — сказала она. — Нежный, гадкий, милый». Это точно была она. — «Не зайдешь?»
Он карабкался с ней по лестнице, ведущей на верх этой башни, куда-то под самые небеса, мимо бесчисленных дверей. Вскоре он начал задыхаться.
«Тут высоко, подняться сможешь?»
«Без проблем».
«Ты все еще куришь?»
3
«Осадное положение», — сказал Питер. Экран за его спиной показывал мусор, который ветер разносил по 5-й Авеню. Квартира меньше, окна тоже меньше, никакого испанского балкона. Ирэн садится по-турецки, забрасывает в рот горсть чего-то жующегося.
«Нас запрут по домам», — произносит Ирэн.
«Я уже сижу в темноте, — отвечает Грегор. — Живу в полуподвале».
Ирэн перехватывает его взгляд и накрывает свои колени покрывалом. Она сидит по-турецки.
«Помню, — говорит Грегор, — тут как-то много снега навалило…»
«Это не снег, — замечает Питер, — снег не воняет».
«Конечно, — продолжает Грегор, — я хочу сказать…»
Питер молча наливает вино.
«Меня не взяли на работу», — вдруг говорит Ирэн.
«Это Нью-Йорк», — замечает Питер.
Картинка на экране гуляет по неубранным кучам перед нью-йоркской мэрией.
«Это недалеко отсюда», — говорит Ирэн.
«Если дело не пойдет, — говорит Питер, — мы с тобой соберем чемоданы и поедем обратно».
«Нет, не поедем», — отвечает Ирэн.
«Ты читал книгу „Рабы Нью-Йорка“?» — спрашивает Питер.
«Нет», — отвечает Грегор.
«Должен прочитать, — говорит Ирэн, — все ее читают».
Они потягивают вино и слушают возбужденный голос диктора. Камера фиксирует крысу, исследующую подступы к мусорному баку, а потом карабкающуюся по стене.
«Господи боже», — вырывается у Ирэн.
«Отвратительно», — произносит Питер.
«Я запишу себе, — говорит — Грегор. — „Рабы Нью-Йорка“?»
«Да, — отвечает Питер. — Рабы».
«Если ты раб, — замечает Ирэн, — значит уже слишком поздно».
Питер сжимает губы. По ним стекает вино. На него вдруг нападает смех, он прыскает, и вино фонтаном брызжет изо рта.
«Извини, — говорит он. — Ты все еще занимаешься джоггингом?»
Ирэн смотрит на экран.
«Нет, — отвечает Грегор. — Но все еще курю. И пью».
«Ирэн рассказала мне, как ты хотел отличиться», — говорит Питер-Педро и опять прыскает вином изо рта. «Прости, — говорит Педро, и снова прыскает. — Прости, правда, смешно».
«Конечно, — отвечает Грегор, — конечно, смешно».
Ирэн смотрит на экран.
«А как ты? — спрашивает Грегор. — Пишешь новую книгу?»
«Конечно», — говорит Питер.
«По Нью-Йорку на велосипеде?» — спрашивает Грегор.
«Что-то в этом роде, — отвечает Питер, — на тандеме».
Голова у нее характерно приподнята, подбородок прямой, глаза с контактными линзами сверкают.
«А ты? — спрашивает Питер, — ты книгу уже закончил?»
«Нет, — говорит Грегор. — все еще пишу».
«На каком ты этапе?» — спрашивает Питер.
«Последние страницы пишу», — отвечает Грегор.
На экране появляются мусорщики, они садятся в мусоровозы.
«Там что-то происходит», — говорит Ирэн.
«Ничего там не происходит», — возражает Питер.
«Происходит, — настаивает Ирэн, — они садятся в машины».
Все трое смотрят, как мусорщики прыгают в грузовики.
«А что со знаменитым велосипедом?» — спрашивает Грегор.
Питер и Ирэн переглядываются.
«Не хватило места, — говорит Ирэн. — Пришлось выбросить».
«И теперь мы с ней уже неделю на него смотрим, — добавляет Питер, — потому что мусор не вывозят».
Он шагает к окну и смотрит вниз. Ирэн бросает взгляд на Грегора и быстро переводит блестящие глаза на экран. Замечает:
«Его больше не видно».
Питер берет с полки велосипедный звонок.
«Это на память», — говорит он.
Садится и делает глоток вина.
«Впрочем, это ты мне его продырявил», — говорит он.
Грегор смотрит на Ирэн. Ее глаза сверкают еще сильнее, нижние веки слегка подрагивают.
«Это был несчастный случай», — произносит Грегор.
«Ну, да, — говорит Питер и смотрит на Ирэн, — несчастный случай».
Ирэн заталкивает в рот полную горсть арахиса.
«Все нормально», — говорит Питер и смотрит на Ирэн.
Мусоровозы трогаются со стоянки и выстраиваются в колонну.
«Теперь мы ездим на тандеме», — говорит Питер.
«На тандеме?» — переспрашивает Грегор.
«Да, — отвечает Питер. — По Нью-Йорку на тандеме».
