Ознакомительная версия.
– По пять экземпляров каждого, Берил. Боже ты мой, мы знакомы?
Это уже было Беву.
– Подождите-ка! – удивился Бев. – Вы у нас последнюю инспекцию проводили. Из ГИБПа. Ваша фамилия Форстер.
– Фолкнер. И действительно, я служил в Главной инспекции боевой подготовки Его величества. Вы ведь валлиец, да? С каким-то валлийским именем? Пришли устраиваться на работу?
– Я пришел узнать, нельзя ли получить какой-нибудь офицерский чин. Моя фамилия Джонс. Магистр гуманитарных наук, университет…
– Подождите, схожу за пиджаком, очень уж тут душно. У меня как раз сейчас перерыв. И так в горле пересохло… Берил, скажи демократ-майору, пусть сам тут пока справляется, ладно? Мы с этим джентльменом будем в «Перьях».
В баре при «Перьях» Фолкнер, на желтой эмблеме которого был вытеснен черный майорский ромб, залпом опрокинул свой джин с тоником и заказал еще. Бев умял тарелку сэндвичей с чатни и сыром и теперь маленькими глотками смаковал двойной скотч.
– Ну и стоит же все это! – вздохнул Фолкнер. – Ну да ничего, недолго еще осталось.
– Хотите сказать, что цены снизятся?
– Хочу сказать, что больше просто не будет, – отозвался Фолкнер. – Адская выйдет заваруха, но ее не избежать. Ну да не важно, не важно, о главном.
Он осмотрел потрепанного, но чисто выбритого Бева. Фолкнер был опрятным, кокетливым, хорошеньким, лукавым, его напомаженные блестящие черные волосы – разделенными на пробор, точно выведенный по линейке.
– Так вы из непослушных? Ладно, не говорите. Меня поимели за мой стостраничный отчет о состоянии преподавания наук в средней школе. Если вам не нравится, сказал я… Остальное сами знаете. Какого рода работу вы ищете?
– А какого рода работа есть?
– Записью на офицерский чин занимаются на самом верху. Его светлость так пожелали. Я не могу позвонить в «Аль-Дорчестер», но он точно будет там завтра. Можете поехать с запиской.
– Его светлость?
– О, мы его так кличем. Я про начальника. Про шефа полка. Лоуренс – не настоящее его имя. Он даже не англо-ирландец, или кем там еще был Т.Э. бравый Аравийский. Деньги хорошие. Деньги очень хорошие.
– Жилье?
– Женаты?
– Моя жена сгорела до смерти перед самым Рождеством. Когда пожарные забастовали. У меня есть дочь. Тринадцать лет. Умственно отсталая. Жертва лекарства для облегчения родов. Послушайте, можно мне еще вот этого? – Стакан из-под виски у него в руке дрожал.
– Конечно, можно. – Фолкнер поманил бармена. – И хорошенькая, да?
– Пожалуй, но только лахудрой и назовешь. – Господи, не следовало бы так говорить о собственной дочери. – Сексуально не по годам зрелая. Телевизионная зависимость.
– С ваших слов, самая обычная тринадцатилетняя девочка. Когда поедете в «Аль-Дорчестер», прихватите ее с собой.
– Зачем? Спасибо. – Взяв свой новый свежий двойной, он плеснул туда содовой.
– Там обо всяком захотят узнать, – неопределенно откликнулся Фолкнер. – Я вам сейчас записку черкну. – Он накорябал что-то в блокноте и, вырвав страницу, свернул и отдал Беву, потом спросил: – Вы религиозны?
– Религиозен? А это важно?
Фолкнер ждал.
– Ну, меня воспитали в лоне методистской церкви. Разумеется, я завязал. Теперь я ни к какой церкви не принадлежу. Бог забросил мир.
– А, – протянул Фолкнер. – Не каждый так бы сказал. Я принадлежу к унитарной. Это помогает. Его светлость пожелает знать. Он яростно поносит общество, обезумевшее от материализма. Он считает, что единственный ответ – возвращение к Богу. Он захочет знать, как вы к этому относитесь.
– Жилье? – повторил свой вопрос Бев.
– Как обычно. Боюсь, никаких квартир для семейных. Но возьмите с собой вашу дочку в «Аль-Дорчестер». Попросите номер Абу-Бакар. Где вы остановились?
– Меня только что выпустили из Кроуфорд-Мэнор. Мой курс реабилитации окончился ничем. У меня есть тридцать фунтов.
– На это вы долго не протянете. У нас есть перевалочный пункт у вокзала Тернхэм-Грин, совсем маленький. Только для офицеров. Могу устроить вас туда на ночь, если хотите.
– Вы очень добры.
– Нет, просто делаю свою работу. Нам нужны хорошие офицеры. В нижние чины уйма рекрутов. А руководство армией всегда проблема.
– И в какой мере это армия? Спасибо. – Ему подали третий двойной скотч.
Фолкнер задумчиво и холодно на него посмотрел и лишь потом ответил:
– В чем-то сродни Армии Спасения. Но отщепенцам у нас не место. Мы за энергию и патриотизм, за сноровку и Бога. Мы – альтернативное государство. У нас нет оружия. У нас нет желания функционировать вне рамок закона. Во всяком случае, до тех пор, пока закон не выйдет за рамки разумного.
– Он уже это сделал, – мрачно откликнулся Бев.
– Нет. Пустите в ход воображение. Или просто подождите. Сомневаюсь, что ждать придется долго. События обладают особым, собственным гением. Что бы ни нарисовало воображение, наш разум всегда отшатывается. Погодите. Еще на дорожку?
Перевалочный пункт располагался в здании фабрики по изготовлению бисквитов. Бев осмотрел несколько комнат на шесть коек, а еще отдраенные уборные и кухню, где подавали хлеб, сыр и очень крепкий чай. Офицерский бар отсутствовал. Поговорив с лейтенантами Брауном и Деррида, капитаном Чакраворти и исполняющим обязанности майора Латимером, Бев обнаружил, что они ждут назначения в бараки в провинции – в Дарлингтон, Бери, Сент-Эдмундс, Дарем и Престон. По прикидкам Чакраворти, численность «свободных британцев» уже перевалила за пятьдесят тысяч и быстро росла, но, по его словам, им прискорбно не хватало офицеров. Латимера беспокоила проблема создания тайных складов оружия. Он был убежден, что скоро необходимо будет вооружиться. Он рекомендовал ввести ускоренный курс владения автоматическим оружием – с игрушечными автоматами и пистолетами, если потребуется. Но необходима сеть арсеналов, и необходимо обеспечить свободное перемещение оружия.
– Надо подождать ДВЗ, – сказал он под конец. – У нас и так неплохо выйдет.
– ДВЗ? – недоуменно переспросил Бев.
На него посмотрели, как на законченного невежду, но потом Деррида все же сказал:
– Вы, конечно, новенький, откуда вам знать. ДВЗ – День всеобщей забастовки. Нашей, как и их. Ожидается страшная оппозиция.
– И откуда возьмется оружие? – спросил Бев.
Все сдержали смех, но Чакраворти сказал:
– Вот это вам следовало бы знать. Для такого невежества нет оправданий.
Но никак своих слов не разъяснил, а, благовоспитанно зевнув, сказал, мол, пора ложиться спать. Ему надо успеть на поезд в 5.15, да еще забрать за полчаса до того Спецотряд водостоков и канализации.
Бев тоже встал пораньше. Ему предстояло забрать Бесси прежде, чем «девобус» в 8.15 увезет ее в школу. Поехал он на подземке (поезда ходили по сокращенному расписанию, но хотя бы тут не бастовали) от Тернхэм-Грин до Бэнк, а потом пересел на Хайбери и Ислингтон. Дом для девочек находился за Эссекс-роуд. Поскольку забастовка закончилась, на Тернхэм-Грин он купил газету, но обнаружил, что она полна пустот, поскольку печатники не позволяли публиковать определенные тексты. Первая полоса пестрела сообщениями о начале забастовки строительных рабочих. Имелась фотография неуживчивого Джека Берлэпа, профсоюзного лидера Джека Берлэпа, который говорил, мол, попытки переговоров провалились, и разумно затребованные двадцатичасовая рабочая неделя и прибавка в двадцать фунтов были безжалостно отброшены на совместном заседании Советов по Государственной производительности труда и Государственным зарплатам. Братья, они знают, что их ждет, и теперь время пришло.
Бесси, которая, что-то жуя и слушая сиплый рок по транзисторному радио соседки-цыганочки, ждала с подружками «девобуса», сначала не узнала отца. Потом крикнула «Папа!» и смачно обняла. Она была чисто одета в короткую синюю юбку и вызывающий красный свитер и сильно похудела, так что стала видна фигура, но грудь осталась по-прежнему пышной.
– Его по телику показывали, да-да, моего папу показывали, – сказала она подружкам, а отцу: – Забастовка закончилась. Ужасно было, правда, Линда, когда нет телика? Но сегодня «Придорожная красотка».
Цыганочка крутила колесико настройки. Сперва слышался какой-то диалог, потом прорвался голос диктора:
– Шейх Абдурахман сказал, что он… ни при каких обстоятельствах забастовке не позволит… Грейт-Смит-стрит по плану…
А потом вдруг музыка – громкая, примитивная, наглая.
– Верни новости, – попросил Бев. – Кажется, что-то важное.
– Засунь себе в гребаную задницу, – отозвалась цыганочка. – Автобус идет, Бесс.
– Ты поедешь со мной, Бесси, – сказал Бев. – Собирайся.
Бесси завыла.
Ознакомительная версия.
