Ознакомительная версия.
«Как можно скорее»? Я полагал, срок вашего служения определен в двенадцать лет, разве не так?
Если служительница доносит об отклонениях в поведении кого-либо из сестер, ее награждают одной звездочкой, снятой с ошейника нарушительницы. Лишиться звездочки… это мощный сдерживающий фактор! Я такое видела лишь однажды.
Ах да, пресловутая Юна-939. Вы хорошо ее помните?
Разумеется, ведь я знала Юну-939 лучше любой другой фабрикантки: некоторые чистокровные больше, чем я, знают о ее нервно-химической истории, но, возможно, эти индивидуумы будут названы позже. Первое мое впечатление было отрицательным. Когда я пробудилась у Папы Сонга, мне показалось, что Ма-Да-Лью запугивают новеньких, Хуа-Сун склонны помыкать нами, а Юны выглядели отчужденными и угрюмыми, и Юна-939 не была исключением. Мне хотелось работать вместе с другой Сонми, однако Смотритель Ли назначил меня в кассу Юны-939: он считал, что разнообразие корневых типов вокруг Оси весьма приятно с эстетической точки зрения. В тот год у Юны-939 было десять звездочек. Мы и работали с нею бок о бок, и койки наши в дортуаре стояли рядом.
К исходу первой своей десятидневки я убедилась, что ее отчужденность на самом деле была осторожностью. В ее глазах цвета слоновой кости сквозила отнюдь не угрюмость, но тонкое достоинство. Черты ее внутреннего характера меня привлекали, и она ответила взаимностью на мое желание дружеских отношений. Она расшифровывала заказы пьяных клиентов и предупреждала меня о брюзгливых инспекциях Смотрителя Ли. Удерживаться на плаву у Папы Сонга так долго, как оно вышло, мне удалось во многом благодаря урокам, которые преподала мне Юна-939, сознательно или нет.
Это «тонкое достоинство», о котором вы упомянули, — было ли оно результатом ее вознесения?
Исследовательские заметки аспиранта Бум-Сука были столь скудными и хаотичными, что я не могу с определенностью сказать, когда именно был запущен эксперимент по вознесению Юны-939. Однако считаю, что вознесение всего лишь высвобождает то, что подавляет Мыло, включая проявление врожденных личностных качеств, свойственных каждой фабрикантке. Никаких изначально отсутствовавших черт при этом не имплантируется. Как бы усердно чистокровные ни убеждали себя в обратном, сознания фабрикантов в огромной мере отличаются между собой, пусть даже их тела и лица полностью идентичны.
«Как бы усердно ни пытались убедить себя чистокровные в обратном»? Что вы имеете в виду?
Порабощение индивидуума тревожит вашу совесть, Архивист, но порабощение клона беспокоит с этической точки зрения не больше, чем обладание шестиколесным фордом последней модели. Поскольку вы не можете разглядеть различий между нами, то считаете, что их и нет. Но не впадайте в это заблуждение: даже однокоренные фабрикантки из одной и той же маточной цистерны так же своеобразны, как снежинки.
Тогда я поправлюсь. Когда отклонения — возможно, мне следует назвать их особенностями — Юны-939 стали для вас очевидными?
Увы, трудно отвечать на вопросы типа «когда?», если живешь в мире без календарей или настоящих окон, на двенадцатом подземном этаже. Может быть, на шестом месяце первого своего года я осознала, что у Юны-939 необычная речь.
Необычная?
Во-первых, она начала говорить больше: во время затиший у нашей кассы; когда мы чистили гигиенеры клиентов; даже когда принимали Мыло в дортуаре. Это нас забавляло, даже сдержанных Ма-Да-Лью. Во-вторых, речь Юны с течением времени становилась все более сложной. Ориентация учит нас лексикону, который необходим для работы, но Мыло стирает излишние слова, которые мы усваиваем позже. Так что для нашего слуха высказывания Юны были наполнены шумами, лишенными значения. В общем, она говорила как чистокровная. В-третьих, ей доставлял удовольствие юмор: она напевала Псалом Папы в абсурдных вариациях; в дортуаре, когда пособники отсутствовали, она изображала такие повадки чистокровных, как зевота, чихание или отрыжка. Ей доставляло удовольствие меня смешить. Юмор — это анархическое кощунство, и тираны не зря его страшатся.
А когда Юна-939 на деле отступилась от какого-нибудь Катехизиса публично?
Во время девятого месяца Юна нарушила Пятый Катехизис. Он запрещает прислуге обращаться к посетителю, если тот не побуждает к такому поступку. Как-то раз потребители, мать с маленьким сыном, заказали дудлики из водорослей, но воронка трубы доставки была забита до отказа, и Юна умоляла их подождать. Мальчику скоро наскучило ждать, и он стал приставать к матери с расспросами, почему некоторые из прислуг выглядят совершенно одинаково. Та объяснила ему, что нас выращивали в одной и той же маточной цистерне, как редиску в его биологическом классе. Тогда он стал допытываться, в какой маточной цистерне вырастили его самого. Две соломинки, осведомилась его мать, слегка покраснев, или три? Но мальчик не отставал: кто присматривает за малышами фабриканток, пока они здесь работают? У фабриканток детей не бывает, ответила мать, потому что они их не хотят. Мальчик призадумался, а потом спросил: что, тетя Ай-Сук тоже фабрикантка?
Мать сказала, что фабрикантки не беспокоятся ни о долларах, ни о тестах, ни о положении в обществе — повышается оно или понижается, — ни о страховке, ни о квотах на рождение. Указывая на нас с Юной, она заявила: эти счастливицы-клоны трудятся всего лишь двенадцать лет, а потом отправляются в рай на Гавайях. Вот почему прислуги всегда улыбаются.
— Что за хрень вы несете, мадам! — сказала Юна.
Она сказала такое потребительнице?! Что же сделала та женщина?
Ее изумление, Архивист, было так же сильно, как и ваше. Ошеломленная, она решила удостовериться, действительно ли Юна обращалась именно к ней.
— К вам, мадам, к вам, — не унималась Юна. — Сами работайте у этой Оси по девятнадцать часов в день, по десять дней в неделю, сами пресмыкайтесь перед Смотрителем, Пособниками и Логоманом, сами повинуйтесь всем Катехизисам! Отдайте этому двенадцать лет своей жизни, вот тогда и говорите мне, что фабриканты — самый счастливый слой в Государстве! Мы улыбаемся, потому что созданы такими по геному. Вы называете нас счастливицами? Да я хоть сейчас покончила бы с собой, не будь все ножи в этой тюрьме пластиковыми! Так-то, мадам.
Мальчик, вытаращив глаза, не отрывал взгляда от Юны-939, потом разрыдался.
Мать схватила сына в охапку и бросилась к выходу.
Почему же она не сообщила об отклонениях в поведении Юны-939 — ни тогда, ни впоследствии?
Может, та женщина просто онемела от потрясения; может, была скрытой аболиционисткой; может, она и подала жалобу, но Единодушие не дало ей хода, чтобы не помешать эксперименту. Точного ответа я никогда не узнаю.
А других свидетелей этого проступка не было?
Третьей сестрой, обслуживавшей западный сектор, была Ма-Да-Лью-801. Она «ненавидела» Юну-939 за дружбу с новенькой. Она вообще была злобной. О выходке Юны она не донесла, но я успела уловить выражение коварства на ее лице. Я умоляла свою подругу быть осторожнее, но ей было все равно.
Насколько мне известно, фабрикантки испытывают затруднения при составлении оригинального предложения из пяти слов. Как могла Юна — или вы, это то же самое — обрести такое вербальное проворство в столь герметичном мире, даже при растущем «ай-кью»?[156]
Возносящаяся фабриканта с такой же жадностью поглощает язык, как сухая почва впитывает воду, и это несмотря на все амнезиды. Во время своего вознесения я часто бывала потрясена, когда с моих собственных уст слетали новые, неведомые мне слова, подобранные от клиентов, Смотрителя Ли и самого Папы Сонга. Учтите, Архивист: Юна не была обычной прислугой, а ресторация не является таким уж герметичным миром: в каждой тюрьме есть узники и стены. Узники — капиллярные сосуды, которые сосут влагу из стен.
Более метафизический вопрос: в те прежние дни вы были счастливы?
Вы имеете в виду, до вознесения? Если под счастьем вы подразумеваете отсутствие несчастья, то я и все фабрикантки являются самым счастливым общественным слоем в корпократии, как на том и настаивают геномисты. Однако если счастье означает преодоление несчастья, или чувство осмысленности жизни, или осуществление человеческой воли к власти, то, безусловно, из всех рабов Ни-Со-Копроса мы самые жалкие. Я могу вынести нудную и тяжелую работу, но удовольствия она мне доставляет не больше, чем вам.
«Рабов», говорите? Даже дети-потребители знают, что самое слово «раб» уничтожено во всем Ни-Со-Копросе!
Корпократия построена на рабстве, вне зависимости от того, санкционировано это слово или нет. Архивист, я не хочу вас обидеть, но ваша молодость — она обеспечена таблетками свежести или подлинна? Я в недоумении. Почему мое дело было поручено такому, по всей видимости, неопытному корпократу?
Ознакомительная версия.
