В-третьих, концентрация исключительно на пассажироперевозках. Юго-Запад отказался от всех предложений экспедиторских компаний, какими бы они ни были, и даже не пытался конкурировать за получение контракта от почтового ведомства. "Припомните хорошенько, во всех красках, на что это было похоже, когда вы последний раз стояли в очереди на почте, чтобы купить марки, — сказал Кинг. — А сейчас попробуйте представить, что за бизнес такой может быть с этой командой".
И, наконец, в-четвертых: строгий принцип работы только с определенным видом рынка: короткие перелеты, массовый транзит с маршрутными сегментами не более двух часов в оба конца. "Мы настолько хорошо стали разбираться в этом рынке, что могли бы составить конкуренцию даже рейсовым автобусам".
Кинг выключил проектор и попросил зажечь свет. "Наверное, вам будет интересно услышать, что же произошло с той поры с нашей маленькой компанией", — добавил он. Юго-Запад распространил свою деятельность на всю западную часть Соединенных Штатов, по-прежнему на рынке коротких перелетов. Сейчас у них восемьдесят пять самолетов, которые обслуживают тридцать городов. Акции стали котироваться на нью-йоркской бирже. Через год-два ежегодный валовый доход Юго-Запада превысит миллиард долларов.
Свой рассказ Кинг завершил на чисто триумфальной ноте.
— И последнее, — сказал он. — Бранифф ушел из бизнеса.
Класс ответил Кингу аплодисментами стоя.
Конечно, когда в бизнес-школе устраивают овацию богатому человеку, такое зрелище никого не удивит. Но я не думаю, чтобы на студентов произвел впечатление тот простой факт, что Кинг создал компанию и от этого разбогател. Их поразило то, как он это сделал. Вот стоит человек, который бросил респектабельную карьеру финансового консультанта, атаковал давно известные, гигантские авиакомпании и свернул им шею. Кинг не полагался на некий гениальный финансовый анализ, не формировал свое предприятие согласно какой-то там академической бизнес-теории. Еще неизвестно, удалось ли бы ему вообще это сделать. (Когда Доусон покончил со мной, он попросил другие подгруппы дать свои решения. Никто так и не сумел предложить план, который бы хорошо согласовался с вводными данными). Подлинная суть решения Кинга?
— Сила воли, — сказал Доусон, завершая занятие. — Иногда, класс, это все, что требуется.
ДЕВЯТНАДЦАТЬ
Интеллектуальная жизнь волчонка
— На мой взгляд, — заявил профессор Хили, — мой курс следовало бы назвать "Бизнес-школы — а не «бизнес» — в условиях меняющейся конъюнктуры".
Этот предмет, входивший в состав «ядра» учебной программы, делился на два сегмента. Первые шесть недель посвящались взаимодействию деловых кругов и правительства, а последние четыре недели — этике. Я вполне отчетливо мог видеть, что первая часть, насчет правительства, имела смысл. В последние десятилетия бизнес в Америке стал во многом означать взаимодействие с контролирующими и законодательными органами, поэтому эмбиэшникам требовалось знать, как правительство работает. Но каким образом в учебный план пробрался месяц этики — это оставалось для меня загадкой. Поэтому-то я и забежал с вопросами на кафедру Хили, которому предстояло читать этот предмет нашему потоку.
— Вспомните, что преподаватели бизнес-школы встречаются за коктейлем с преподавателями остальной части нашего университета, — сказал Хили, протягивая руку за спичками для своей трубки. — В начале восьмидесятых в наш адрес стали звучать насмешки, что мы, дескать, подстегиваем жадность на Уолл-Стрите и дрессируем здесь современных пиратов и буканьеров. Прошло какое-то время и просто отшучиваться от таких замечаний стало уже невозможно. Тогда мы сказали: "Давайте-ка поставим в учебный план блок насчет деловой этики. Вот тогда все заткнутся". Словом, в 1985-м году этика стала фигурировать среди основных предметов.
Хили еще добавил в трубку табаку, утрамбовал его большим пальцем и зажег новую спичку. "Не то чтобы этику можно освоить за какие-то четыре недели, — продолжил он, попыхивая. — А с другой стороны, и за шесть недель многому из политологии тоже не научишься…"
Первое свое занятие Хили посвятил взглядам общественности на бизнес. "Вы, возможно, считаете, что пресса — это великодушные, альтруистически настроенные слуги публики, стоящие на страже ее интересов, — так он начал свою лекцию. — Я же хочу вам сказать, что газеты и ТВ-станции — это такие же деляги, как и нефтяные компании или военные промышленники".
Нам с Конором уже приходилось иметь дело с прессой и такое высказывание Хили мы сочли элементарным, совершенно очевидным. "Ты знаешь, — на следующий день сказал мне Конор, — ходит мнение, что Хили циник". Конору довелось услышать, как Эверетт Адамс, тот наш однокурсник, который в свое время предлагал составить конспект по "Организационной бихейвиористике", заявлял, что он, Адамс, "просто шокирован". На следующем занятии Адамс вступил с Хили в открытую конфронтацию.
Хили начал с того, что раздал материалы про т. н. группы с общими интересами. "Такая группа…", гласил, в частности, текст:
"… склонна формироваться среди индивидуумов и организаций с совпадающими интересами, когда выгода от коллективной акции будет превышать ожидаемые издержки на организацию и реализацию такой акции".
— Иными словами, — пояснил Хили, — когда люди становятся вовлечены в упорные и дорогостоящие политические битвы по проведению законопроекта через Конгресс, их к этому обычно побуждает не альтруизм. Перед этим они кое-что просчитывают. А именно, приходят к мнению, что выгоды от такой схватки превысят затраты на нее.
Затем Хили обратился к практическому примеру, "Детройт против Вашингтона", насчет попытки «зеленых» заставить Конгресс принять жесткие нормы на автомобильные выхлопы. "Могучая Тройка" автомобилестроителей, а именно, Крайслер, Форд и Джи-Эм, возражала против этого законопроекта, заявляя, что он сделает их машины менее мощными и поднимет цены. «Зеленые» вместе с прессой поставили это утверждение под большое сомнение. Не тут-то было. Председателем соответствующего подкомитета в Палате представителей числился конгрессмен по имени Джон Дингелл, а в Мичигане — от которого Дингелл баллотировался — автомобильные фирмы были важными работодателями. На Капитолийском холме ходила злая шутка, что Дингелл не кто иной, как "конгрессмен от Дженерал Моторс". Дингелл заблокировал законопроект.
— "Зеленые", — сказал Хили — заняли свою позицию от имени общей, расплывчатой идеи, что все заинтересованы в чистом воздухе. Но такой организационный принцип ни в какое сравнение не шел с миллионами долларов для "Могучей Тройки" или с числом голосов избирателей для конгрессмена Дингелла.
Эверетт Адамс поднял руку.
— Профессор, я хочу сказать, что ваша позиция меня очень беспокоит. — Говорил он эмоционально, было видно, что это его сильно задело. — Вы проповедуете циничный взгляд на правительство. А что же с идеалами?
— На это у меня два ответа, — возразил Хили. Он старался говорить спокойно. — Во-первых, вы можете определить затраты и выгоды так, чтобы включить в них высокие идеалы. Некоторые люди могут считать, что само по себе существование какого-то социального зла, например, загрязнение окружающей среды или коррупция, наносит им прямой, материальный вред, и это их раздражает. Если бы им удалось заставить правительство устранить такое зло, ликвидировать загрязнение или коррупцию, это принесло бы им чувство удовлетворения столь сильное, что его можно было бы считать реальной выгодой.
— Да, конечно, — продолжал Хили, — идеалы занимают большое место в такой модели, когда вы учитываете психологические издержки и выгоды… И вы имеете право именно так и поступить. Но что я пытаюсь сделать в этом классе, так это показать вам, как система работает в действительности, не вдаваясь в рассуждения, хорошо это или плохо. Должен сказать вам, Эверетт, что в правительстве куда как меньше идеализма, чем вы можете себе вообразить. Вот таков мой второй ответ.
Хили уже сам начал говорить эмоционально, повысив голос. Никто из эмбиэшников, заявил он, не удивится, что люди в бизнесе поступают, исходя из практического смысла. В конце концов, бизнес есть бизнес.
— Что же, предлагаю вам обсудить мысль, что в политике есть практическая подоплека. Голоса избирателей. Если вы политик, вы сохраните за собой работу, когда наберете достаточно голосов. Не наберете — вас выкинут вон… Так и как набрать голоса?
Здесь Хили на минуту замолчал, вглядываясь в наши лица.
— Полагаю, один путь состоит в том, чтобы выполнять свои обязанности согласно высоким идеалам, работая ради некоей благородной идеи общественных интересов и надеясь, что потом, в день выборов, ваши избиратели промаршируют к кабинкам для голосования, пылая стремлением бороться за правду, справедливость и американский образ жизни. Однако же общепринятый прием состоит в том, чтобы апеллировать к группам с общими интересами, которые пожертвуют свои деньги на вашу избирательную кампанию. Работать так, чтобы голоса набирались от вашего имени.
