Екатерина Васильева-Островская - Камертоны Греля. Роман

Ученые на протяжении веков ломали себе голову над тем, как могла бы выглядеть постановка трагедии такого ранга во времена Софокла, как бы она звучала и какое имела бы воздействие. Путем кропотливой работы удалось собрать множество отдельных сведений, увековеченных в письменном виде и ставших таким образом достоянием наших лучших рассудков. Как же поучительно для всех этих с избытком наделенных знанием и в то же время так ничтожно мало знающих ученых мужей было постичь на чувственном уровне то, что раньше только смутно маячило им в хитросплетениях разума! Так уж заведено в природе, что предмет и его отражение разнятся между собой. Самое лучшее описание картины никогда не сравнится с ее практическим созерцанием, которое единственно способно дать нам верное впечатление.

Не все, впрочем, воплощено так, как это можно было бы сделать в согласии с сохранившимися источниками. Некоторыми элементами увиденного вчера спектакля мы обязаны скорее современной художественной моде, чем требованиям исторической реальности. Для первого опыта, однако, это не только простительно, но и, вероятно, неизбежно, дабы сделать произведение удобоваримым для публики. Что касается меня, то я бы только приветствовал еще большее погружение в детали, какими бы далекими ни были они от сегодняшней реальности. Опасность отчуждения здесь не столь велика, как выигрыш от обретения нового, осязаемого, а не просто воображаемого знания.

Я бы желал, чтобы не только те драмы, которые дошли до нас с античных времен, были поставлены именно таким, приближающимся к достоверности образом, но также и сегодняшние сочинители попробовали себя в той же античной форме, разрабатывая, разумеется, наши современные сюжеты. Однако тут у нас перед древними обнаруживается один большой недостаток. Нам катастрофически не хватает тем, которые могли бы по-настоящему увлечь как самого художника, так и его публику. Мы не гордимся больше достижениями и страданиями наших отцов. Мы перестали чувствовать историю нашего народа, а сам народ и вовсе потерял к ней интерес: где уважение, где понимание развития, которое привело страну к нынешним условиям? У греков было по-другому. Греки знали подход к природе. Во время спортивных игрищ они созерцали прекраснейшие, деятельные тела, облагороженные осмысленным движением — голые, сцепившиеся в единоборстве, укрощающие лошадей, поодиночке и в группах. Народ, не прибегая к услугам угодливых драматургов, демонстрировал себя во всей своей естественной грации и сам же упивался этим зрелищем. Битвы, поединки, распаленные схваткой мужчины — что может быть прекраснее? Мы же, напротив, укутаны для приличия, хотя справедливее будет сказать — до неприличия! Облаченные в наши безвкусные одеяния, мы безмолвствуем в церкви, смиренно преклонив колени. Наши регулярные военные парады монотонны, наши солдаты выступают каменными истуканами, с трудом волоча за собой пушки ‹посмотрите хоть на казаков, они во сто крат живописнее!›, пороховой дым застилает глаза, мешая рассмотреть детали решающих сражений…

Нам катастрофически не хватает материала. Но надо пытаться».