— Ублюдок, — рассеянно произнесла я.
— Ублюдок, — неожиданно согласилась Диди.
Это самое надоевшее слово в мире; сколько я клялась, что больше не произнесу его, — и вот, полюбуйтесь. Ничего не могу с собой поделать.
Так, значит. Любовь — это боязнь, что не сможешь открыться, думала я, ожесточенно кромсая грибы. О своей бывшей, наверное, говорил. О Резиновом Клювике.
Я с силой полоснула гриб ножом.
* * *
Пару часов спустя все было готово. Джоди с Диди слиняли в спальню, чтобы раскурить косячок, а я занялась списком приглашенных, что висел на дверце холодильника. Похоже, явится весь «Женский кружок» плюс Хилари с Натали и моя мама, ну и я. Тут мне пришла в голову страшная мысль.
— Джоди! — заорала я через красное сари, служившее занавесом в спальню.
— А?
— Ты Билла случайно не пригласила?
— Вик, за кого ты меня принимаешь?
Я просунула голову за сари — проверить, не обиделась ли она. Спальня выглядела и пахла, как автобус Дженис Джоплин в 1967-м. Устрашающе. Но травка, похоже, подняла Джоди настроение, и судя по ее безмятежному рыбьему лицу, все снова было в порядке.
Она даже разрешила мне взять что-нибудь из ее одежды. Вернее, их одежды — размер у Джоди с Диди одинаковый, и у них давно уже один гардероб на двоих. Но когда я заглянула в шкаф (там еще к каждой вешалке был прицеплен противный оранжевый пакетик с гвоздикой), то обнаружила только марлевые штаны, похожие на большие подгузники, и Джодины майки с пятнами от пота. И хотя от меня несло грибами, я решила остаться в своих джинсах и полосатом топике. Старые наряды для новой меня.
На доске висел календарь, и вторники — через один — были обведены красным кружком. Сначала я решила, что у Джоди непорядок с месячными, но потом сообразила, что это «Женский кружок».
Зазвонил телефон. На нем лежала книжка «Со мной говорят ангелы». Я даже подумала, что это ангелы и звонят, но то оказалась Хилари.
Мы обсудили, кто во что оденется, — Хилари, слава тебе господи, придет в платье, значит, мы наконец-то не будем выглядеть как парочка близнецов, — и я передала трубку Джоди (Хилари хотела узнать, надо ли нести выпивку), а сама отправилась в душ. Душ у Джоди с Диди был такой мощности, что Кейт Мосс, например, под ним вряд ли выжила бы. В нем хотелось стоять вечно — и, может быть, даже читать феминистские изречения, начертанные на стенках.
Когда я, наконец, вылезла из душа, до условленного часа оставалось совсем мало времени.
— Уже скоро, — шептала Диди, а Джоди, старательно изображающая спокойствие и собранность, поправляла на тахте батиковые саронги и крошила петрушку для вегетарианских соусов.
Первой явилась Хилари. Как обычно. Но без неожиданности не обошлось — под руку ее вел какой-то парень. Парень — шок номер один; под руку — шок номер два. А он ничего, сексуальный. Похож на молодого Андре Превена.[19]
— Это Пол, — возвестила Хилари с самодовольным видом.
Пол с улыбкой кивнул.
Что?
Рыбье лицо Джоди исказилось. Мне даже показалось, будто у нее вот-вот прорежутся жабры или она начнет извергать воду на ковер. Но она быстро взяла себя в руки.
— Привет, Пол. Выпить хочешь?
Диди протянула ему бокал, и мы уселись в саду, отгоняя москитов, — уже начинало смеркаться.
— Пол недавно вернулся, — сказала Хилари. — Занимался рафтингом.
— Замечательно, — дипломатично произнесла Диди. После этого все замолчали. Я думала о Натали. Что произошло? И что произойдет, когда она появится? Или это их «Женский кружок» так работает? Терапия с Переходным Мужчиной. И мне никто ничего не рассказывал!
Мне до смерти хотелось осторожно, уголком рта, как Джимми Кагни,[20] спросить у хитрой старой коровы: а) где она его откопала и б) как теперь будет с переселением на остров Лесбос.
Но мешал Пол. Сидел около нее как приклеенный.
Я задумалась: а знает ли он, во что впутался? Когда Диди уволокла Пола, чтобы он помог ей с напитками, я не выдержала и наклонилась к Хилари для маленького допроса.
— Он знает? — спросила я шепотом.
— О чем?
— О Натали?
— Нет, — прошипела Хилари. — Заткнись. Ни слова!
— А она знает? — не отставала я.
— Нет. Понятия не имею. Заткнись!
— Так ты что, снова с мужчинами?
— Тс-с!
Вернулась Диди, принесла ароматические свечи с лавандой. Объяснила, что лаванда оказывает успокаивающее воздействие. Что ж, нам антидепрессанты не помешают. Особенно если на премьеру придет Натали.
Гости подтягивались, и кипящая жаждой мести Джоди исполняла роль и хозяйки, и режиссера, облачившись в марлевые штаны-подгузники.
Потом появилась Натали. К моему изумлению, заметив Хилари с Полом, она беззаботно помахала им, будто искренне рада их видеть, и растворилась в компании «Женского кружка».
Я взглянула на Хилари — та старалась не встречаться со мной взглядом. Пол между тем рассматривал коллекцию Джодиных и Дидиных компакт-дисков. Удивлялся, наверное, почему так много Джоан Арматрейдинг.[21]
А потом приехала мама. И тоже, помахав мне рукой, растворилась в «Женском кружке». Странно. Я — что, став бездельницей, превратилась в такую зануду, что со мной и поговорить не о чем? Я спохватилась. Самое время сказать маме, что я потеряла работу. А то Диди брякнет ей об этом раньше.
Но прежде чем я успела хоть что-нибудь предпринять, Джоди замахала руками и закричала, сзывая публику.
Пока Джоди не записалась в режиссеры, ее мало волновала пунктуальность. Но теперь она на ней просто помешалась.
— Всё, люди, уже полчаса прошло! — крикнула она, встав у проектора. — Думаю, пора начать. Согласны?
— Даешь кино! — завопила какая-то исполненная энтузиазма хиппи.
А я думала только об одном: нет, нет, нет! Что за дьявольщина здесь происходит? В смысле — остановите фильм! Кто-нибудь, ну же, остановите! Здесь же будет столько всего про меня, это просто какая-то адская серия из «Это ваша жизнь»!
Джоди хлопнула в ладоши.
— Итак, начинаем! Рабочее название — «Цыпоньки, ложь и видео»!
— А с «Влюбленными женщинами» что случилось? — заорала хиппи; похоже, это мои грибы так подействовали.
Все загоготали и зааплодировали. Диди выключила свет, и на стене высветились титры.
В первом же кадре появилась Диди в чем мать родила.
— Quelle surprise,[22] — пробормотала Хилари.
Думаю, после этого большинство присутствующих суть сюжета уловили. Покачивающаяся камера, бессвязные интервью с членами «Женского кружка» и несчастными стариканами, которых отловили в парке. То и дело появлялись надписи, сделанные Дидиным почерком с завитушками, — так объявлялось о новой теме. Одна из них называлась «ПОКА СМЕРТЬ НЕ РАЗЛУЧИТ НАС», и вот здесь-то я и появилась.
У меня на носу был огромный прыщ, и я даже не подозревала, что так плохо выщипала брови.
— Свадьба — это как финал футбольного матча…
Я смотрела на себя. В мое лицо на экране тыкался микрофон. Теперь я вспомнила… Я думала тогда о Дэне.
— Как это? — послышался Джодин голос; звучал он довольно глупо.
— Ну, кто-то обязательно проигрывает, понимаешь? И мы все знаем, что кто-то должен проиграть. Но это никого не останавливает: люди все равно приходят на увлекательное зрелище.
И все. Это все, что они использовали. А вид у меня был как с перепою.
Но нет, это еще не все. После нескольких кадров с цветами — красные розы, пурпурные ирисы, как поэтично, и вот еще надпись с Дидиными завитушками — я появилась снова.
— У тебя не возникает чувство, будто ты борешься с приливом? — драматично вопросила Джоди. О нет. Вспомнила.
— Что ты имеешь в виду? — И голос, и вид как у полной дебилки.
— Один из трех браков распадается. Быть может, ты — ходячий анахронизм, веришь в любовь, когда все общество говорит, что любовь больше не верит в тебя?
Чей это фильм, в конце концов? Но вот я моргнула при этих словах и приготовилась к ответу. Довольно категоричному, если хотите. И если бы… если бы только я не брякнула:
— Если я до сорока лет не выйду замуж, то покончу с собой.
И опять поплыли цветы — прелестные лилии, анютины глазки и гибискусы.
Пол смотрел на меня с восхищением, смешанным с ужасом. Мило, ничего не скажешь. Мы же только что познакомились. А Хилари вообще на меня не смотрела, только тряслась от смеха, как один из тех качающихся пластиковых замков, по которым скачут дети.
Потом наступила мамина очередь. Выглядела она, конечно, грандиозно. Наверное, перед съемкой несколько часов пролежала в ванне с маской на лице. И, само собой, вызвала на дом свою парикмахершу.
— Что изменилось для женщин в современном мире? — раздался Джодин бестелесный голос.
— Как финансовый работник, — начала мама (о нет… пожалуйста… только не это), — должна сказать, что женщины обрели большую финансовую независимость. Теперь у нас нет необходимости объединяться с мужчинами. — Господи, да она словно лекцию для недоразвитых читает! — Да, я думаю, что теперь все стало гораздо лучше. Даже если у нас серийная моногамия. Мы обрели свободу. Разве не так?
