Он подумал, что Игорь сейчас, должно быть, ложится в постель со своим новым покровителем, и в ту же минуту ревность, вожделение, чувство вины — все эти злые фурункулы вспухли на сердце и начали нарывать.
Зазвонил телефон — это была Марьяна. Он сбросил её. Ему захотелось выкинуть трубку в окно, оставить машину прямо посреди дороги и пойти пешком вдоль набережной.
На что дан свет человеку, которого путь закрыт, и которого Бог окружил мраком?..
Он почему-то вспомнил «Мучения святого Лоренцо» — лубочную фреску на стене какой-то итальянской церкви, где праведника поджаривали на каминной решетке. Попробовал засмеяться, но не почувствовал мускулов лица. Тогда он всё же остановился, вышел из машины и спустился по скользким ступеням к Неве.
Рискуя свалиться вниз, он зачерпнул горсть черной воды, пахнущей мазутом, плеснул себе в лицо. Начал глотать эту воду, чтобы остудить огонь внутри, обращаясь мысленно к высшей силе: «Господи, прости меня, но если это и есть любовь, почему так больно? И почему я никогда раньше не чувствовал ничего подобного? И что мне делать теперь?»…
Исподволь у него мелькнула мысль — видел бы его сейчас кто-нибудь из деловых партнеров или подчиненных. От этой мысли он немного отрезвел. Вытерев мокрые руки платком, он достал телефон и позвонил матери.
— Ещё не спишь? Что, если я приеду?
— Конечно, приезжай, — ответила она так, словно ждала его именно в этот час.
Мать открыла дверь всё в той же своей коричневой шали. Очки висели на цепочке на груди.
— Звонила Марьяна. Говорит, что вы поссорились, и она волнуется, просит прощения. Я сказала, что ты едешь ко мне.
— Хорошо, — поблагодарил Георгий. — Но тебе не обязательно меня покрывать… Я вымок немного. Нальешь мне чаю?
— Сейчас заварю тебе хороший цейлонский чай. Ты будешь с молоком или с лимоном?
— С лимоном, — кивнул он, усаживаясь на стул. — Я только что пил воду из Невы, и у неё был довольно мерзкий вкус.
Мать посмотрела вопросительно.
— Ты шутишь, я надеюсь?..
— Помнишь, — проговорил Георгий, — я как-то заезжал к тебе, ещё осенью, и ты сказала, что человек должен жить не ради счастья, а ради достоинства и долга?
— Я и сейчас это скажу, — кивнула она, расставляя чашки. — Но если это из-за Марьяны, то мне даже странно видеть, что ты так переживаешь.
— Мне нужно рассказать тебе одну вещь, — произнес Георгий с усилием. — Ты сейчас поймешь… Это простая идея.
Она нахмурилась.
— Какая идея? Мне кажется, ты как пьяный. Ты не болен?
— Нет, я не пил, — возразил Георгий. — Это важно, выслушай меня. Мне больше не с кем этим поделиться…
Мать села, сложила руки на коленях.
— Понимаешь, я уже давно, ещё в школе, выработал для себя весьма успешную жизненную стратегию, — с усилием начал Георгий. — Двойной стандарт. Я быстро оценил, как выгодно скрывать своё истинное лицо за маской, и выбрал маску благополучия, везения. Я решил стать объектом зависти окружающих, хотя для этого и не было достаточных оснований. За самоуверенностью я прятал свое смятение перед жизнью и перед самим собой. Тогда мне это казалось простым и очень эффективным решением… Я разделил форму и содержание. Мне нравилось, что меня принимают не за того, кто я есть, а за того, кто лучше, значительней, богаче, наконец. Я просто подменил самого себя другим, более успешным и состоятельным человеком.
Мать подняла брови.
— Что ты имеешь в виду?
— Это не такая сложная задача, как кажется. Нужно только сосредоточиться на создании своего блестящего внешнего образа. Манера одеваться, выражение лица, способ общения с людьми — всё было тщательно продумано. Всё служило рождению гомункулуса, человека из пробирки, на которого я хотел быть похож. Мне представлялось, что таким образом я выкупаю свою внутреннюю независимость. Строго соблюдая требования внешней респектабельности, наедине с собой я могу быть тем, кем по-настоящему хочу. И так, чтобы при этом не чувствовать себя изгоем.
— Изгоем? — переспросила мать. — Что это ещё за новости?
— Подожди, я до этого дойду… Одним словом, моя тактика очень хорошо работала, почти безотказно. — Георгий почувствовал, что не может продолжать. Он взял чашку и отхлебнул горячего чая.
— И когда же тактика перестала работать? — осторожно поинтересовалась мать.
— Когда я завел один неприличный роман. В сентябре прошлого года. Меня вдруг перестали заботить эти вопросы. То, о чем ты говоришь: обязательства, ответственность. Это продолжалось несколько месяцев, но потом мне показалось, что я не должен позволять себе так увлекаться… Что эти отношения разрушают мою распланированную стратегию успеха. И я убедил себя, что должен прекратить эту связь, что она тяготит меня и мешает реализовать свои большие возможности. Я внушил себе, что если я окончательно укреплю свою внешнюю респектабельность, то есть стану безупречным во всем — женюсь, получу доступ к власти и финансовым ресурсам — то обрету расширенную свободу и подлинную независимость внутри себя… Это очень запутанно?
— Мама и муж всё узнают последними, — проговорила мать. — Этот твой роман… Она была намного моложе?
— Да, намного, — сказал Георгий. — Его зовут Игорь, ему восемнадцать лет.
Мать помолчала.
— Не думай, пожалуйста, что ты меня сильно удивил… Мне много раз намекали… И что же дальше? Ты прекратил эту связь?
— Да, прекратил. Я взрослый человек, а это было почти как болезнь… Я сделал предложение Марьяне — с самыми лучшими намерениями. Я хотел стабильности, защищенного тыла. Но теперь я задаю себе вопрос — ради чего я пожертвовал тем, что имел? Кого я осчастливил? Общественное мнение? Плевал я на это. Марьяну? Нет. И уж точно не себя.
— Знаешь, — сказала мать, поднимаясь, — я где-то прочитала, что зеленый чай с молоком способствует похуданию. Дать тебе молока?
— Нет, — отказался он. — Спасибо. Я лучше закурю, с твоего позволения.
Она достала с полки пепельницу.
— Мне казалось, что ты женился на Марьяне ради сохранения компании, разве не так? При чем тогда эта лирика? И Марьяна, как я понимаю, была в курсе всего, но пошла на эту сделку. Почему ты говоришь про свою женитьбу как про какой-то неотвратимый крест, который ты должен принять и нести?
— Да, я не мог отдать компанию в чужие руки, — кивнул Георгий. — У меня есть обязательства перед людьми, перед Максимом.
— Ну, и в чем тогда вопрос? — вздохнула мать. — Я говорила, что мне не нравится эта затея, и сама Марьяна в роли твоей жены вызывает сильные сомнения. Она, может быть, неплохой человек, но совсем тебе не подходит. Однако деловой контракт — это другой вопрос. В бизнесе я ничего не смыслю и не могу советовать. Ты сам принял это решение, никто тебя не заставлял. — Подлив ему чаю, она снова села, кутаясь в шаль. — Я давно вижу, что тебя что-то мучит, но здесь только ты сам можешь разобраться. Поступай, как знаешь, Егор. Я просто хочу, чтобы у тебя всё было хорошо. Хоть и не одобряю, когда взрослые мужчины заводят романы с восемнадцатилетними детьми.
— Да, — проговорил Георгий. — Наверное, ты права. Я поеду.
— Дать тебе зонт? — спросила мать, провожая его к двери. — Там снова ливень. Такие перепады погоды в этом году.
— Ничего, у меня машина во дворе, — сказал он и, нагнувшись, поцеловал её в щеку.
Из арки Георгий Максимович повернул налево и поехал по направлению к Невскому. На душе у него было по-прежнему скверно, но он уже всё решил для себя. Он припарковался возле круглосуточно работающего цветочного магазина, купил розы и позвонил Марьяне — предупредить, что едет домой.
Глава 5. ПУТЕШЕСТВИЕ НА КРАЙ НОЧИ
— С первой же зарей после его женитьбы на другой твое сердце разорвется на части, и ты станешь пеной морской!
Андерсен
В июле у Майкла заканчивался контракт, и он собирался вернуться в Лондон. Игорь ехал с ним — для этого оформлялась виза и другие необходимые документы. Заодно Майкл решил проверить его здоровье в дорогом медицинском центре на улице Марата, куда Игорь ходил уже неделю сдавать анализы, делать рентген и УЗИ, обследовать зрение, состояние зубов и позвоночника.
Майкл подробно распланировал их будущую жизнь. Он хотел, чтобы в Лондоне Игорь поступил в школу искусств, но был не против временной работы в модельном бизнесе и даже обещал устроить это через своих знакомых. Полезные знакомые Майкла были разбросаны по всему земному шару; они занимались самой разнообразной деятельностью и, как правило, были чем-то ему обязаны. Он часто повторял поговорку про сто рублей и сто друзей, на что Игоря всякий раз подмывало ответить в духе Бяшки, что друзей не надо иметь, с ними надо дружить. Но он знал, что Майкл не поймет шутки.
