– Через дверь – не выпустят, – протянула она и посмотрела на окно.
– Издеваешься?
– Предлагаю. В жизни на первом этаже есть свои преимущества. Путь открыт.
– Путь в больницу, – буркнула я.
– Боишься? Не переживай. У меня знакомый травматолог есть, Фёдор Павлович – потрясающий мужчина. – Она закатила глаза.
– Я боюсь? – вскипела я.
Неужели она и правда думает, что я боюсь за себя? Да у меня за плечами шесть лет в акробатике. А вот Лиза… Она, конечно, умная. Наверное, даже самая умная в нашей семье. Но вот «спортивная» – это последнее, что о ней можно сказать.
Кажется, я слишком громко думала.
– Дашка, ты намекаешь на то, что это мне может сегодняшним вечером грозить встреча с Фёдором Павловичем? Что ж. Тогда стоит добавить цвета.
Она подошла к зеркалу и подкрасила губы алой помадой. Потом открыла окно и глянула вниз.
– Вполне реально. Если ты, конечно готова.
– Готова.
– Один момент.
Лиза подошла к колонке и включила свою заунывную музыку. Потом взяла картонную табличку «Не беспокоить. Медитация», отперла дверь, повесила табличку на ручку и снова щелкнула замком.
Везти нас за город таксист отказался. Пришлось тащиться на электричке. Я немного успокоилась, когда Юлька сбросила в группу новое фото – они с Ромой и Костиком были уже на месте и ждали нас. Я показала фото Лизе.
– Вот видишь, красавца твоего нашли, – хмыкнула она, – сейчас всех заберем и по кроватям.
Это была не станция. Просто освещенная фонарем площадка под навесом. А вокруг лес. Я поежилась, но тут увидела его. Палевый лабрадор, худой и грязный, стоял возле Юльки. Глазищи, которые не выходили у меня из головы весь вечер!
– Я же говорила, кобель, – уверенно сказала Лиза за моей спиной.
Рома и Костик уставились на нее во все глаза.
– Это моя Лиза, – представила я. – Лиза, это Рома – брат Юльки, ее ты знаешь. А это Костя – наш друг из волонтерского клуба.
Лиза кивнула. Потом подошла к псу, погладила его, пощупала лапы и живот.
– На первый взгляд здоров ваш красавец. Только худой. Думаю, недели полторы по лесу проплутал. Ничего, поправится. Не страшно было в темноте его искать?
Костя хмыкнул.
– Да мы еще когда светло было приехали, – затараторила Юлька, – а он тут недалеко от станции бегал, точно, как в чате писали. Мы тут уже минут сорок стоим. А он послушный, не убегает, рядом сидит. Мы ему корма дали. И имя – Гарри.
Мальчишки закатили глаза.
– А чего домой не едете? – спросила Лиза.
– Не пускают, – сплюнул Костик. – Говорят, с собакой без документов и поводка в электричку нельзя.
– Без документов, – Лиза задумалась. Потом отстегнула ремешок от сумки и как-то закрепила его на шее Гарри. Получился поводок.
К станции подъехала электричка.
– За мной, – скомандовала Лиза, взяла пса и уверенно пошла к открывшимся дверям.
Мы залезли в вагон вслед за ними. Проход перегородила тетка в серой форме.
– Женщина! С собакой без намордника нельзя! И документы надо! – взвизгнула она.
– Ознакомьтесь!
Лиза достала из кармана какую-то картонку, раскрыла прямо перед носом тетки, тут же закрыла и засунула обратно.
– Он на задании, – она указала на Гарри, – устали уже подростков по полустанкам ловить. Уедут, потом родители заявления пишут. А этим, – она кивнула в нашу сторону, – погулять, видите ли, захотелось. Вот если бы сотрудники железной дороги были более бдительными…
Она с прищуром посмотрела на проводницу. Та отступила.
– Так не уследишь же! Хулиганы! О чем только думаете? Матери, небось, извелись уже!
Я опустила голову, чтобы не засмеяться. Юлька закрылась салфеткой, со стороны казалось, что она плачет.
– Ладно уж. Садитесь вот сюда. – Тетка повела рукой в сторону целого ряда свободных скамеек. – Вон собака уже отощала за вами бегаючи.
Она протянула руку к Гарри, но тут же отдернула. И пошла в другой конец вагона.
Рома посмотрел на Лизу.
– А это что вы ей такое показали?
– Удостоверение доцента биофака, – ответила она, – освещение здесь так себе. Главное – удостоверение. Ну и уверенность в голосе.
Рома присвистнул и повернулся ко мне.
– Она у тебя что, в универе работает?
– Ага. Лиза – кандидат биологических наук.
– А вы с ней точно родственницы? – хихикнул Костик. И тут же получил по шее.
Решено было на эту ночь оставить Гарри у Юли и Ромы. Их родители до понедельника были на даче, а там мы что-нибудь придумаем.
Залезать в окно оказалось сложнее, чем вылезать из него. И если у меня без труда получилось оттолкнуться от Роминой спины и подтянуться на руках, то с Лизой нам всем пришлось повозиться.
– Ты иди, а то мама с папой волнуются. А я отдышусь и тоже подойду, – сказала она и села приводить в порядок прическу.
За разбитой кухонной дверью слышались голоса родителей.
– Уже три часа не выходят, – вздохнул папа.
– Ничего, – сказала мама, – я у одного психолога читала, что подростку в период конфликтов с родителями нужен рядом кто-то старший и разумный, с кем можно выговориться.
Я заглянула на кухню. Папа встал, подошел и молча прижал меня к себе.
– Даринка, ты прости. Я наговорил там. – Он махнул рукой. – Я завтра с утра машину из ремонта забираю. Съездим в твое Лесное, заберем этого пса.
Я прижалась к нему еще сильнее.
– Пап, там разрешилось уже все. Он у Юли с Ромой пару дней побудет. А куда потом – пока не знаем.
Я отстранилась и опустила голову. Папа посмотрел на маму. Она кивнула.
– Мы тут подумали. Ты давно собаку хотела. Может, к нам этого горемычного?
Мои глаза расширились. Родители засмеялись.
В дверях показалась Лиза.
– Елизавета Янисовна, – позвала ее мама, – вы же не против собаки в доме?
– Я против Елизаветы Янисовны в доме! – Она повернулась к папе, – Сын, я живу у вас уже четвертый месяц, а твоя жена все никак не запомнит, что меня зовут Лиза. Просто Лиза!
Мама напряглась, но Лиза тут же улыбнулась своей фирменной улыбкой.
– Все, с собакой решено, – сказал папа. – А сейчас всем спать. Ты, Дариш, и так бабушке отдохнуть не даешь. А она все же человек пожилой.
– Да, Дашка, – вздохнула Лиза, – проводи-ка свою пожилую бабушку в комнату, а то не дойду ведь, рассыплюсь.
Я взяла ее под руку, мы посмотрели друг на друга и рассмеялись.
Марина Крамская
Множитель
Человек стоял на крыльце под вывеской «Служба занятости», и по выражению его тусклого лица было заметно, что он напуган, потерян и совершенно не рад здесь находиться. Он утер ладонью пот, катившийся из-под каракулевой шапки, потеребил нитку оторванной пуговицы на сером пальто, достал из кармана пачку сигарет и подцепил одну ногтем. За ней вытянулась другая, упала на асфальт. Человек занервничал, нагнулся, но только ухудшил свое положение: пачка перевернулась, и сигареты ворохом легли вокруг его стоптанных ботинок.
Забавно озираясь, будто бы скрывая преступление, человек встал на колени и принялся пихать проклятые сигареты в пачку, но от его усердия они ломались и обратно уже никак не вмещались. Он весь взмок, хотя мне с лавочки этого было не видно, но, когда так выбиваешься из сил, невозможно не вспотеть, тем более в каракулевой шапке, тем более в мае.
Смотреть на это безобразие я дальше не мог, так что пришлось встать с нагретой скамейки и дотащиться вместе с клетчатым баулом до крыльца. Человек, увидев меня, передернулся, подскочил и отряхнул колени.
– Закурить не найдется? – спросил я.
Человек, сжимавший в кулаке пачку, растерянно протянул ее мне. Сигарет в ней было под завязку, и еще с десяток изломанных валялись под ногами.
Я с удовольствием затянулся. Человек разглядывал меня с некоторой брезгливостью и старался дышать ртом.
– Что, завернули? – спросил я, указывая на вывеску.
Человек грустно кивнул. Лицо у него было приятное: круглое и почти без морщин. Один глаз косил к переносице, губы обветрились. Он снял шапку, чтобы промокнуть пот на лысине, вокруг которой мокрой соломой налипли остатки и в прошлом невыдающейся шевелюры. Хороший человек был, наш.
