Так, размышляя о достоинствах сотовых телефонов, Анна добралась до пятиэтажной сталинки, на первом этаже которой когда-то находился известный на весь Алынск комиссионный магазин, с его директором лично была знакома ее свекровь, периодически сдававшая туда какие-то вещи. Кто их покупал, Аня представляла плохо, но былую славу данного заведения помнила: сама с девчонками сюда забегала неоднократно в поисках дефицитных товаров, продававшихся только на рынке, и то из-под полы. Но рыночные приобретения всегда были небезопасны: неизвестно, какого кота в мешке притащишь домой, а магазин – все-таки официальное учреждение, какая-никакая, а все-таки гарантия безопасности.
С мыслью о том, что жизнь изменилась к лучшему, Анна, не торопясь, подошла к знакомой арке и, миновав ее, оказалась во дворе, заставленном машинами, часть которых вообще расположилась на территории пустовавшей детской площадки.
– Все лучшее – детям! – иронично пробормотала Анна и направилась к подъезду, возле которого, к счастью, никого не оказалось: не пришлось даже здороваться. «Наверное, все на дачах», – предположила она и нырнула в прохладное нутро парадного. От своей квартиры ее отделяло ровно два этажа.
– А вот и наша мама пришла! – радостно объявил Гольцов, как только услышал звук открывающейся входной двери.
– Не наша, а моя, – тут же по привычке исправил его сын и достал из мешка очередной бочонок с цифрой. – Одиннадцать – «барабанные палочки», – сообщил он и, аккуратно закрыв клетку, поднялся из-за стола. – Ну слава богу. – Игорь вышел навстречу Анне и вполголоса предупредил: – Я не один.
– С Настей? – одними губами, почти беззвучно уточнила мать и заглянула в гостиную: – Добрый вечер, – поприветствовала она гостью, сухо кивнула мужу и пообещала присоединиться к веселой компании ровно через минуту.
– Все в порядке? – задал традиционный вопрос Игорь и двинулся следом за матерью.
– Все хорошо, – заверила Анна сына и собралась проскользнуть в ванную.
– Только давай побыстрее, мам, – взмолился младший Гольцов, утомленный ролью спасателя.
Включив воду, Аня уставилась на себя в зеркало, придирчиво оценивая свой внешний вид, и прислушалась: сквозь шум воды до нее доносились радостные возгласы мужа и переливистый девичий смех. «Жизнерадостная девочка!» – подумала Анна с оттенком осуждения и выбралась из убежища, но в гостиную выходить не стала, оставив за собой право немного понаблюдать за тем, как идет игра в лото, с безопасного расстояния. Наконец Гольцова собралась с духом, напомнила себе, что так долго отсутствовать неприлично, и вышла к заждавшимся ее игрокам.
– Анна Викторовна, – протянула она руку Насте, поражаясь про себя вкусовым предпочтениям сына: в них не было никакой логики. В упорхнувшей в Москву Леночке имелось не менее ста восьмидесяти сантиметров роста, эта же, судя по всему, еле дотягивала Игорю до плеча. Любительница фитнеса и здорового питания, а по совместительству виновница страданий ее сына, была жгучей брюнеткой, волосы носила длинные, уплотняя их искусственными прядями, красилась ярко, даже, Аня сказала бы, вызывающе, с Игорем разговаривала снисходительно и все время требовала к себе внимания.
Настя же принадлежала к другому женскому типу. Это была природная блондинка субтильного телосложения, с узкой костью и с прозрачной, почти не тронутой макияжем кожей. В выражении ее лица не было никакой агрессивности. Наоборот, та интонация, с которой она обращалась к Аниному сыну, свидетельствовала об абсолютной покорности и готовности к самопожертвованию. «Игорек» – называла она Гольцова-младшего и так и норовила прикоснуться к нему. Причем Анна прекрасно это понимала, в этих прикосновениях не проглядывало никакой сексуальной озабоченности. Напротив, они были весьма целомудренны и преисполнены удивительной нежности. Ей просто было важно ощущать его рядом. «Как и мне», – Аня преисполнилась к сидевшей перед ней девушке искренней симпатией.
– В игру примете? – Анна аккуратно высвободила руку, которую разволновавшаяся Настя продолжала сжимать в ответе на рукопожатие.
– Конечно! – Девушка вскочила со стула, всем своим видом показывая, что готова уступить свое место.
– Не нужно. – Аня положила ей руку на плечо. – Стульев достаточно.
– Садись рядом, – предложил жене Гольцов и сдвинул карточки лото в сторону. – Одну партию – и хватит. Неплохо бы поужинать.
– А что у нас сегодня на ужин? – памятуя утренний разговор с мужем, поинтересовалась Анна и почувствовала, как вновь начинает раздражаться.
– Пока ничего, – с определенным вызовом ответил жене Анатолий и демонстративно пожаловался: – В нашей семье, Настенька, прием пищи – явление необязательное. Правда, Анют? Ты бы подумала, в гостях – дети.
– Дети сейчас уходят, – заверил всех Игорь, отметив про себя, что игра в лото приняла какой-то странный вид обмена претензиями. – Можно тебя на минуточку?
– Меня? – в один голос воскликнули родители, выжидательно уставившись на сына.
– Тебя, мам, – нахмурился Игорь, а старший Гольцов тут же добавил, обращаясь к Насте: – И вот так у нас всегда. Чуть что – сразу «Мам!». Мое слово, дорогая Настенька, здесь не котируется.
– Да что вы, Анатолий Иванович! – моментально сориентировалась девушка, несколько обескураженная выпадом последнего, Игорь-то ей рассказывал о взаимоотношениях родителей нечто совершенно противоположное. – Просто мы-то с вами целый вечер общаемся, а с Анной Викторовной – всего пять минут. Да и потом, может быть, Игорек хочет сказать ей что-то важное.
– Важное – это что? – заинтересовался Анатолий, временно забыв об образовавшейся на кухне коалиции родственников.
– Да я не знаю, – тут же пожала плечами Настя. – Мне показалось, что у Игоречка с Анной Викторовной совершенно особенные отношения. Он говорит о ней с таким уважением.
– О ней – да, – саркастически изрек Гольцов, выдав себя с головой.
– О вас – тоже, – бросилась успокаивать его Настя. – Игорек говорит, что вы с ним очень похожи. Гораздо больше, чем с Анной Викторовной.
– Не знаю даже, – кокетливо произнес Гольцов, – хорошо это или плохо…
– Конечно, хорошо. – Настя с легкостью бросилась грудью на очередную амбразуру. – Игорек говорит, что вы очень правильный: верный, внимательный, заботливый…
– Есть такое, – смутившись, проворчал Анатолий, не забывая еще чуть-чуть поднять себе цену: – Только вот кто это ценит?
– Все ценят! – с готовностью отозвалась Настя. – Даже я, хотя и знакома с вами всего несколько часов.
Этого признания оказалось достаточно, чтобы отношение Гольцова к миру изменилось. Реабилитированный, он вновь почувствовал симпатию к своему окружению и заочно перевел Игоря в сан жениха. «Хорошая девочка. Теплая. Милая. О такой невестке можно только мечтать», – размяк Анатолий, наивно предполагая, что эти отношения Игоря должны непременно закончиться свадьбой, о чем и сообщил жене, как только дети скрылись за дверью.
– Не думаю, – грустно покачала головой Анна, расстроенная разговором с сыном.
– А что тебе не нравится? – возмутился Гольцов, немного воспрявший духом после всех пережитых сегодня потрясений.
– При чем тут я? – искренне изумилась Аня. – Главное, чтобы Игорю нравилось.
– Ему нравится, – убежденно заявил Анатолий, недоумевающий по поводу того, как эта девочка может быть кому-то несимпатична.
– Не настолько, чтобы… – Анна осеклась. – Чтобы связать с ней жизнь. Мне кажется, это не его тип.
– А его тип – это ты? – Голос Гольцова странно изменился.
– С точки зрения психологии это абсолютно оправданно. Мальчик всегда интуитивно ищет в своей избраннице то, что бы ему напоминало его собственную мать.
– Это не аксиома, – воспротивился Аниным словам Анатолий. – Не ты ли говорила, что тебя я выбирал от противного.
– Говорила, – легко согласилась с мужем Гольцова. – Но это не означает, что я спорю с законами, проверенными жизнью. Просто мне не хочется признавать, что во мне есть то же, что так не нравится мне в твоей матери.
– И что же это? – помрачнел Анатолий.
– Зачем тебе это знать? Тебя же все устраивает? – Анне не хотелось распространяться на эту тему.
– До сегодняшнего дня казалось, что все, – туманно ответил Гольцов, а Аня, и так уставшая от перепадов собственного настроения, насторожилась: «Что не так?»
– Знаешь, Толь, ты сегодня какой-то странный. И главное, я понять не могу, с чем это связано. То тебе хочется побыть одному, то тебя, оказывается, не все устраивает во мне или в наших отношениях, я так и не поняла. Что случилось-то?
– Ничего, – потупился Гольцов, понимая, что если разговор будет продолжаться, то ни к чему хорошему это не приведет. – Я, Анют, собой очень недоволен.
– Есть такое дело, – не стала разубеждать мужа Анна.
– Обычно ты говорила иначе… – попрекнул жену Гольцов.
