Однако Олег был не из тех, кто приходит сам ко всяким разным Джиннам, да еще без звонка. Джинн не успел задаться вопросом, откуда и зачем он взялся, как Олег поставил в центре комнаты большую картонную коробку и объявил:
— Вот. Твой груз. Столько было геморроя, ты себе просто не представляешь.
— Какой — мой груз? — опасливо спросил Джинн.
— Пришел на твой адрес. Вот ГТД. Рыжов Геннадий Витальевич. Ты?
— Я, — ответил Джинн. — Что такое ГТД?
— Грузовая таможенная декларация. Заполнить стоит полтинник. Тебе — бесплатно. Плюс на такой груз, как у тебя, требуется спецразрешение. Стоит пятихатку. Я договорился на сто. И плюс моя сотня — за растаможку. У тебя стоимость стояла тысяча фунтов. Пришлось перексеривать сопроводительные документы — эруэй билл, это типа билл оф лэдинг, ну коносамент, только авиационный. Считай, заново изготовили. Еле уломал своего таможенника. Так что официальных платежей — всего пятьдесят три рубля сорок восемь копеек. Как с начинающего пятьдесят рублей тоже не возьму. Это мой подарок. Но привез я его тебе в первый и последний раз. Сам будешь приезжать. Забирай груз, и с тебя двести полноценных североамериканских долларов США. Со всеми скидками. Два франклина, короче. Две кати первого.
— Первого? — только и смог спросить удивленный Джинн. — А сегодня какое?
— Сегодня десятое. Мая. Тысяча девятьсот девяносто девятого года. Спать надо больше. Пока ты спишь, уже премьер-министра поменяли. А первого, прости за жаргон, — это первый номер. Код валюты 001. Доллеры УэСЭй, значит. Ты молодой, просто пацан. Фирму при Советах не утюжил. И пофарцевать не успел. Вот и не знаешь. А я в свое время не одну катю на Плешке отстоял.
— За что двести долларов?
— Ты товара поднял на косарь паундов — это один и семь к зеленому, — тут отслюнявить двести грин на таможню — сам Бог велел. Это вообще копейки. Мы, например, обычно с двадцатифутового контейнера или с фуры, скажем, хавки пятерку берем, это если в черную таможить, — а цена ей по родному инвойсу — двадцатка, ну тридцатка. В математике сечешь? Процент сам вычисли. А у тебя — штучная вещь. Немереной цены. Да вообще — считай, подарили.
— Чего подарили-то?
— А ты что, сам не знаешь?
Джинн замотал головой — нет.
— Да кувшин какой-то музейный. Где ты его выцепил, просто не представляю, но сразу видно — профессионал. Я первый раз такое вижу. Уважаю.
— Кувшин? — Удивление Джинна было легко понять. Он почти не помнил ни про какой кувшин, который перед сном торговал в далеком Лондоне. И насколько он помнил, ничего у него не получилось. Но даже если и получилось, то представить себе, что вот только вчера…
— Какое ты, говоришь, сегодня число? — спросил он Олега.
— Десятое, а что?
— Так… — Выяснение числа ничего не давало: Джинн не знал, какое число было вчера, если вчера вообще было вчера, а не пару дней назад, — он даже примерно не представлял себе, сколько проспал. И особенно его удивило, что мимо прошел День Победы. Впрочем, со всеми современными скоростями посылку вполне могли доставить и за один день — это вопрос цены. Какова была виртуальная цена доставки заказа. Джинн не знал. Зато теперь знал, какова цена оформления.
— Ну, так, так так, — резюмировал Олег. — Давай деньги, и я поехал. У меня куча дел.
— Денег у меня нет, — грустно сообщил Джинн, — так что я его не возьму.
— Что значит нет? — как бы удивился Олег — Таможня — это святое. Надо найти.
— Где — найти?
— Не знаю, хоть в кувшине. Он, кстати, запечатан. Его, конечно, просвечивали… Сам понимаешь, вдруг — контрабанда какая-нибудь левая, непроплаченная. Вроде там нет ничего. Но ты — взрослый человек. Раз покупаешь такие вещи, должен себе представлять их цену. Все. Пока. Я тебе позвоню.
И Олег ушел.
Джинн не особенно всерьез принял желание Олега получить двести долларов. Если кувшин и вправду чего-то стоит, тогда можно что-нибудь придумать. А если не стоит ничего — за что деньги?
Джинн распечатал коробку и достал кувшин. Он был почти такой, как на картинке, — только трехмерный и с более четкой графикой изображения. Вмятины и царапины были еще отвратительнее, местами он был покрыт зеленым налетом плесени веков, а на крышке, заплавленной чем-то вроде сургуча, действительно были какие-то древние каракули и маленькие рисуночки. К кувшину прилагались бумаги, которые сертифицировали его древность, уникальность и тот факт, что Джинн приобрел его на аукционе Гаммонда.
Осмотрев кувшин со всех сторон, Джинн решил его открыть. Понятно, что если бы там и было что-то ценное, то его все равно давно бы уже не было. Но все же. Запечатанный сосуд — как нераскрытая тайна; пусть пустяковая тайна, но настоящая. Приятный повод пофантазировать о несметных сокровищах и сказочных дарах. Таких, как всемогущий джинн, навсегда привязанный к повелителю кувшина. Правда, вспомнил Джинн, у бедного мальчика Аладдина была медная лампа, но кувшин, с другой стороны, ничем не хуже. К тому же, по последним традициям, джинны хранятся в сосудах. И Джинн ничем не хуже бедного мальчика Аладдина. Кроме того, что Аладдин сам жил в сказке, а Джинн, к сожалению, живет в сказке, ставшей былью, в бывшей сказочной стране. Да мечтать-то это не мешает. В конце концов, подумал Джинн, каждый из нас живет там, где считает возможным: если я хочу жить в сказке, где к бедным программистам попадают кувшины с волшебными старичками, значит, я живу в ней. Это будет сказка.
Джинн пошел на кухню за ножом, чтобы расковырять сургуч.
«Я буду это делать медленно, — думал он. — Когда появится старичок, я уже буду готов заказать ему… э-э, что же заказать-то? Ну, денег, понятно, компьютер помощнее и личный самолет — летать к Этне по выходным…».
Тут Джинну стало стыдно.
«А как же мир во всем мире? — ехидно спросил он сам себя. — Как же война в Югославии, экономика в России, голодные в Африке, наркоманы, экологические катастрофы и все такое?»
Джинн вздохнул и начал отколупывать сургуч.
«Ну, война в Югославии — это, конечно, да. Первым делом война в Югославии. Потом, конечно, с коммунистами разобраться. И с бандитами. Тут даже непонятно, с кого начать. Потом экология…»
Он так всерьез размечтался, что даже стал беспокоиться: а вдруг желаний будет всего три или, скажем, семь. Тогда надо будет первым желанием сделать так, чтобы их было сто. Или триста. В триста можно уложиться.
От этих мыслей он сам не заметил, как снял печать. Оставалось только отщелкнуть задвижку, и крышка откроется.
«Ну что же — дым, огонь, ужас, — и старенький идиот, покорно исполняющий желания освободителя…»
Он откинул крышку.
Никакого ужаса, дыма и огня. В кувшине было пусто. Правильнее, впрочем, было бы сказать, что в кувшине была пустота. Самая настоящая пустота, самая пустая из всех пустот, которые когда-либо приходилось видеть Джинну. Она была еще пустее, чем все его мечтания и желания, пустее, чем воздух в комнате, пустее, чем свет луча, пустее, чем какой-нибудь несуществующий сайт в Интернете. В кувшине была абсолютная пустота, правда — с легким налетом горечи вполне ожиданного облома.
«Ну, конечно, — подумал Джинн, — раз даже у нас на таможне не взяли денег за содержимое, значит, его действительно нет».
Он взял пустой стакан и до половины наполнил его пустотой из кувшина. Потом поднял наполовину полный пустотой стакан к окну и посмотрел его на свет. Пусто.
«Ну что же, — Джинн попытался оптимизмом придавить разочарование. — Пустота — это уже кое-что. Пустоты мне как раз и не хватало. Все-таки пустота — это почти как свобода, с нее все начинается. Правда, и заканчивается тоже пустотой. Интересно, это начало или конец?»
Он взял кувшин и аккуратно наклонил его, выливая (высыпая?) оставшуюся пустоту на пол, перевернул его и постучал по донышку. Из кувшина выпал маленький кусочек отслоившегося окисленного до черноты металла, и на этом пустота прекратилась. Джинн перевернул кувшин обратно горлышком вверх и набросил сверху крышку, не застегивая ее.
«Ладно, если ко мне придут гости, я всегда смогу угостить их свежей пустотой, — подумал он и ногой задвинул кувшин под стол почти без злости. — Я нахаляву стал обладателем предмета за тысячу фунтов. К сожалению, совершенно бесполезного. Все справедливо».
Про двести долларов для Олега он совершенно перестал помнить.
Было уже половина восьмого. Это значило, что в «Турандот» уже собирается тусовка и можно развеяться. Он быстро собрался и вышел на улицу.
И все же человеку, который так воспринимает действительность и играет с пустотой, как маленький мальчик, только-только переставший играть в Чапаева, жить должно быть гораздо легче, даже если он признанный неудачник.
Краткое содержание второй главы
Звонок в дверь заставляет Джинна проснуться. Его знакомый Олег, таможенный брокер и вообще человек деловой, помогавший в свое время оформить на Джинна квартиру, приносит ему купленный им через Интернет запечатанный медный кувшин. Олег требует денег за растаможку кувшина, но денег у Джинна нет. Джинн мечтает найти в этом кувшине джинна, который исполнит заветные желания не столько самого Джинна, сколько всего прогрессивного человечества, чем проявляет крайнюю непрактичность своих жизненных ориентиров. Однако надежды на джинна из кувшина оказываются обломанными — кувшин пуст. Что вполне естественно, учитывая, что кувшин, прежде чем попасть к Джинну, прошел через сотни рук вполне практичных людей, а сюжет с невесть откуда взявшимся волшебником — через фантазии тысяч авторов. Будучи человеком непрактичным, Джинн никак не может применить кувшин.
