В гостинице был ресторан, при котором ещё можно разместить небольшие компании по двум комнатам, и всегда был забронирован 520 номер – двухкомнатный люкс, где после излияний можно было отдохнуть и предаваться оргиям.
Шеф и Ефим зашли в небольшую, на десять человек комнату, в которой кроме стола и стульев стоял музыкальный центр, телевизор, шкаф с дорогой посудой, холодильник с напиткам и большой диван с белыми чехлами.
Шеф сделал большой заказ и распорядился еду для шофёра и охранника отнести в машину. Завтрак по звонку принести утром в 520-й номер.
Пока никого не было шеф выговаривал Соколову:
– Я бы тебя давно выгнал, а быстрее избавился бы от тебя, ты слишком много знаешь. Но у тебя такое лицо, что вызывает доверие, и глупые глаза, по которым ничего нельзя понять. Я сначала думал, что ты умён. А ты дурак дураком. Есть у тебя одно хорошее качество, это, что ты ни хрена не умеешь, и будешь держаться меня до тех пор, пока я тебя кормлю. Ну и ещё ты страшный трус и будешь делать всё, что я прикажу.
Ефим смотрел преданно в рот шефу и улыбался. Шеф уже много раз грозился его выгнать, но Соколов понимал, что не так легко найти ему замену.
Когда привезли "тёлок", они внесли с собой шум, разговоры. Никто не знал настоящего имени и фамилии шефа, а "тёлки" называли его
Юрочка. Он пользовался разными паспортами, в которые вклеивались его фотографии. О себе он говорил, что закончил юридический факультет университета, что могло быть правдой, так как у него была правильная речь, иногда называл статьи уголовного кодекса и даже приводил латинские выражения. Ефим догадывался, что этим премудростям можно научиться и в лагере, или тюрьме, но у шефа на теле не было ни одной наколки, что в преступном мире бывает довольно редко. Ведь это, как правило, визитная карточка от карманника до вора в законе.
Прибывшие женщины были совершенно разные внешне и различались характерами.
Ефим имел патологический вкус по отношению к женщинам и выбирал, когда был выбор, безобразно толстых. Всё остальное значения не имело, ни интеллект, ни черты лица, ничего! Главное – объём. Над ним за это посмеивались, но он отшучивался: "Визьмеш в руки, маеш вещь".
Вот и сейчас Люська, трёхрублёвая проститутка, которую редко снимали с панели у гостиницы "Украина" любители сала под женской шкурой, натянутой как барабан, сидела рядом с Ефимом и целовала его в губы, приговаривая:
– Ты моя сказочка, ты моё солнышко.
Она имела кликуху и Люська-минетчица, и всегда показывала своим кавалерам зубную щётку и пасту, тем самым выбивая себе право целоваться в губы, что она очень любила. Сегодня для неё был праздник. Когда этот еврей был один, он давал ей пятёрку, иногда даже не покормив. Но когда он составлял компанию Юрочке, то кроме всенощной жратвы и пьянки она получит, как минимум тридцатку, а то и полсотни. Только нужно удержаться и не напиться, потому что её просто выставят на улицу и можно загреметь в вытрезвитель.
Две подружки шефа отличались также одна от другой.
Зоя, худая, высокая крашеная блондинка так покрывала лицо макияжем, что её собственное лицо не просматривалось под ним. Она была глупа, беспрерывно и по любому поводу смеялась, но в постели была неутомима и изобретательна. "Грёбаный станок, сделанный на
"Серпе и молоте", – говорил о ней шеф. Он иногда её использовал в качестве подсадной утки к фраерам, которых нужно было грабануть.
Марина же, брюнетка, с большими умными глазами, выделялась из общей компании. Она мало пила, была немногословна, в оргиях участвовать отказывалась, да и в постели, как говорил шеф, вела себя достаточно скромно. Шеф постепенно вводил её в дело, понимая, что она может быть полезна.
Утром шеф никогда не похмелялся и другим не разрешал. Он обычно говорил: "Похмелье ведёт к запою, а мне алкаши не нужны. На работе все должны быть трезвыми".
Зою и Люську утром покормили и отправили из гостиницы, а Марину шеф оставил для разговора. Сам он принял ванну, побрился, долго массажировал с применением крема лицо, и выглядел, как служащий приличной фирмы. Когда официантка убрала стол и унесла посуду, шеф сел на диван, а Ефиму и Марине предложил сесть напротив.
– Так, Ефим Бахтиярович…
– Я не Бахтиярович!
– Заткнись, байстрюк! У тебя никогда не было отца, и я буду тебя называть как захочу и не раздражай меня с утра! Тебе и вчерашнего достаточно. Так вот, ты сегодня, нет лучше завтра, пойдёшь в ту контору и принесёшь свои извинения. И больше того, скажешь, что если у них возникнут проблемы, пусть обращаются к нам, то бишь к тебе.
Всё. С этого дела я тебя снимаю, и даю новое задание. Ты переходишь в полное подчинение к Марине и будешь делать всё, что скажет она. На работе она твоя жена, и вы будете автомобильными кидалами. В помощь вам, когда будет нужно я дам двоих амбалов для окончательной обработки клиента. Работать можете по всей Украине. Через неделю первые бабки на стол. Участникам по десять процентов, и столько же накладные расходы.
– А куда это? – не понял Ефим.
– В жопу, дурак. Марина тебе объяснит, а пока пошёл вон!
Ефим понял, что дальнейшие расспросы бесполезны и направился к выходу.
– Подожди меня в вестибюле, – крикнула ему вдогонку Марина.
Ефим сидел в вестибюле гостиницы и думал о том, что шеф к нему несправедлив. Постоянно грубит, унижает, а теперь ещё передал его как собаку или кошку в подчинение бабы. Разве он виноват, что Сенька отметелил охранника? Спасибо надо было бы сказать, что и ему не досталось. А не будь его, Ефима, шеф бы тоже вылетел, как вылетел
Муму. Правда, у шефа всегда в кармане "Браунинг", но он бы ему помог, так, как Муму труба помогла. "А Сенька молодец", – улыбнулся
Ефим и вспомнил, как тот ещё в школе защищал его от мальчишек а позже и от парней. А завтра перед Сенькой придётся извиняться.
Только зачем? Ефим знал, что шеф не оставит Сенькину фирму в покое.
Наоборот, он или добьется своего, получив с них деньги или разорит их. И Сеньку жалко. С ним тоже шеф расправится. Соколов подумал, что чего это он Сеньку пожалел, себя бы лучше пожалел, потому что его тоже ждёт рано или поздно расправа и надо бы подумать, как уйти от шефа. Но от него уйти можно только на кладбище.
Стук каблучков по паркету отвлёк его от мрачных мыслей.
– Пошли, – только и сказала она, и не останавливаясь, быстро пола к выходу.
Ефим догоняя её, подумал, что он за ней бежит, как собачка, и замедлил шаг. Но тут же подумал, что крикни она: "К ноге!", – и он всё равно побежит, догнал Марину.
– С сегодняшнего дня мы муж и жена и…
– Спать будем вместе? – решил пошутить Ефим.
Марина остановилась и посмотрела на Ефима так, что он отвёл глаза.
– Это хорошо, Фимочка, что ты об этом заговорил Парень ты красивый, я не целка, чтобы ломаться, и раньше бы я с тобой с удовольствием переспала. Но после Люськи ты мне омерзителен. И учти, подумаешь нахальничать, прирежу, как козла, или кастрирую.
– Ого!
– Всё, мы муж и жена едем покупать машину, – Марина улыбнулась, взяла Ефим под руку и направилась вместе с ним к трамвайной остановке.
– Может тачку возьмём? – спросил Ефим.
– Бери.
Они остановили первого частника и поехали к автомагазину.
Автомобильный базар работал только в субботу и находился за городом, но к автомагазину съезжались и по будним дням, и торговля шла лихо хотя и полулегально.
Как всегда, там "работали" напёрсточники, и Ефим хотел подойти к ним, но Марина дёрнула его за рукав:
– У тебя сегодня другая работа, не отвлекайся.
Они стали ходить возле машин, предлагаемых на продажу, спрашивать цену, торговаться. За все новые, или почти новые машины просили не менее чем в два с половиной раза дороже официальной цены. Но им была нужна не просто новая машина, а с иногородними номерами, потому что в Одессе гораздо труднее поставить машину на учёт, да и вообще можно попасться на глаза как милиции, так и обманутому продавцу, что тоже небезопасно. Они увидели почти новую "Девятку" с Николаевскими номерами, но не сразу подошли к ней. Поторговавшись с продавцом соседней машины, они подошли к намеченной "Девятке". Это были
"Жигули" новейшей модификации "Ваз-2109", за что и получили короткое цифровое определение – "Девятка".
– Сколько просишь за неё? – спросил Соколов.
– Восемнадцать штук.
– Ты чего, парень, чокнулся? Это же почти три цены!
– Базар не вокзал, можно поторговаться, – выдал дежурную фразу продавец.
Это был мужчина лет тридцати, явно интеллигентного вида, но старающийся изо всех сил походить на крутого парня, всем своим видом показывая, что ему продать машину – раз плюнуть. Марина сразу разгадала подобный маневр и поставила его на место спокойным, даже ласковым голосом:
– Ну зачем же так сразу,*мальчик*. Если хочешь, чтоб мы торговались, назови приемлемую цену.
Парню бы возмутиться, какой я вам мальчик, но Марина правильно рассчитывала на своё обаяние и строгую красоту. Она уже знала, что понравилась парню, но держалась, как строгая учительница не терпящая возражений.
