Ник Хорнби - Смешная девчонка

– «Хутелось бы», – подхватил он. – Какая прелесть. Откуда вы приехали? Постойте, я сам угадаю. У меня тренированный слух. Понимаю, что «уткуда-то с севера», но откуда конкретно – вот вопрос. Из Йоркшира?

– Из Ланкашира, а конкретно – из Блэкпула.

Он без зазрения совести пялился на ее грудь.

– Сабрина тоже родом из Блэкпула, верно?

– Понятия не имею, кто такая Сабрина, – отрезала Барбара.

– Вот как? Я бы считал, ваши земляки должны ею гордиться.

– Нет, не гордятся, – сказала Барбара. – Знать бы еще, кто она такая.

– Она даже внешне похожа на вас, – добавил Вэлентайн Лоуз.

– С чем ее и поздравляю.

Он с улыбкой продолжал гнуть свое. Бойкий язычок девушки нисколько его не заинтересовал. Другое дело – ее сходство с Сабриной.

– Итак, «мисс Блэкпул». – Она вздрогнула, но это было сказано просто для красного словца. – Куда бы вам хотелось пойти?

– Я-то знаю, а вы дознайтесь.

Она готова была дать себе пинка. Такой тон годился для пикировки с каким-нибудь хлыщом в «Зимнем парке», но здесь был совершенно не к месту. Сейчас она будто устроила возню, а ведь Марджори ее предостерегала. По счастью, а может, по незнанию лексикона субботних танцулек, мужчина пропустил мимо ушей короткий всплеск ее высокомерия.

– Постараюсь, – терпеливо сказал он. – Но у меня к вам есть встречное предложение.

– Не сомневаюсь, – вырвалось у нее.

Она ничего не могла с собой поделать. На протяжении всей своей сознательной жизни, вернее, той ее фазы, которая занимала мужчин, Барбара привычно давала им отпор. А теперь вдруг оказалось, что вести себя нужно иначе – подавляя рефлекс, который верой и правдой служил ей не один год.

– И правильно. Денежки лишними не бывают. Разве я завел бы с вами разговор, не будь у меня предложения?

Оценив его грубоватую откровенность, Барбара улыбнулась.

– Я запланировал деловой ужин. С клиентом. Он придет со своей дамой и предложил мне последовать его примеру.

В прошлой жизни она бы тут же съязвила насчет кольца, но теперь училась придерживать язык:

– Очень мило.

До телевизора было еще далеко, но первый шаг она сделала.

Марджори посоветовала ей одолжить наряд в универмаге. Оказалось, продавщицы не стесняются так поступать. В обеденный перерыв Барбара взяла сумку, поднялась на другой этаж, пошушукалась со знакомой продавщицей и пошла обратно, унося с собой открывающее коленки эффектное красное платье со смелым вырезом. К назначенному часу она вспомнила о своих возможностях, слегка подкрасила губы и поддернула кромку юбки. Давненько она ничего подобного не делала.

– Умереть не встать! – воскликнула Марджори; Барбара заулыбалась.

Вэлентайн Лоуз заказал столик в клубе «Городская легенда», чтобы послушать Мэтта Монро – между прочим, любимого певца тети Мари. Афиши у входа гласили, что в другие дни здесь выступают «Сьюпримз», Хелен Шапиро, Клифф и «Шедоуз»{10} – кумиры девчонок с работы. Мэтт Монро был артистом из прошлого – из эпохи Блэкпула. Следуя за метрдотелем через ресторанный зал, Барбара отметила, что годится в дочери большинству посетителей.

Ее новый знакомый в одиночестве поджидал за столиком на четверых у самой сцены. Не спросив Барбару, он заказал «Дюбонне» и лимонад; разговор пошел о работе, о Лондоне, о ночных клубах, а потом Вэлентайн Лоуз поднял взгляд и просиял:

– Сидни!

Но Сидни, лысый, усатый коротышка, не выказал восторга, и у Вэлентайна тут же стало меняться выражение лица, да так причудливо, что Барбара лишь терялась в догадках. Сначала на его губах заиграла улыбка, потом улыбка исчезла, а в глазах, на миг округлившихся, мелькнуло потрясение. Затем улыбка вернулась, но в ней не было ни тепла, ни радости.

Клуб «Городская легенда»

– Одри! – произнес Вэлентайн.

Одри, краснолицая толстуха, пришла в нелепо длинном платье. Нетрудно было догадаться, что это жена Сидни. Чем дальше, тем яснее Барбара понимала: произошло недоразумение. Сидни решил, что встреча будет семейной («наши дамы», «наши верные подруги» – как-то так), а Вэлентайн, в свою очередь, пригласил Барбару, подумав, что на этот вечер планируется кое-что совсем другое – не «дамы», а «дамочки». По всей видимости, приятели нередко устраивали вечеринки обоих типов, отсюда и произошла эта путаница. Жизнь состоятельных женатых мужчин – штука настолько сложная и коварная, а коды общения настолько двусмысленны, что Барбара могла лишь удивляться, почему такие коллизии не возникали на каждом шагу. Впрочем, не исключено, что возникали. Вполне возможно, что сидевшие в зале женщины самого разного возраста готовы были испепелить друг дружку взглядами.

– Мы с Вэлентайном отойдем к бару, обсудим небольшое дельце, – сказал Сидни. – Просим нас извинить – буквально на пять минут.

Вэлентайн поднялся со стула и, кивнув женщинам, последовал за Сидни, который злобно топал впереди. Очевидно, эта нестыковка грозила суровыми последствиями. Верная подруга Сидни без труда могла догадаться, кто такая Барбара и какова ее роль; а дальше напрашивался вывод, что муж с приятелем и раньше устраивали тайные вечеринки без жен. Вэлентайн, пошевели он мозгами, должен был бы с самого начала представить Барбару как свою родственницу, или секретаршу, или инспекторшу по надзору за условно-досрочно освобожденными, но вместо этого он позволил увести себя к стойке бара, чтобы получить выволочку от Сидни, и предоставил женщинам делать собственные умозаключения.

Одри, грузно восседавшая на стуле, не сводила глаз с Барбары.

– Между прочим, он женат, – в конце концов сообщила она.

Барбара заподозрила, что не досидит до выступления Мэтта Монро, а потому решила хотя бы развлечь сама себя. Встретившись глазами с Одри, она залилась презрительным смехом.

– На ком? – спросила она. – Убью ее. – И вновь рассмеялась, показывая Одри, что ничуть не задета этим известием.

– Он женат, – упрямо повторила Одри. – На Джоан. Я с ней знакома. Женаты они много лет. У них все в порядке, и дети есть. Собственно, уже не дети. Сыну шестнадцать, а дочка в колледже учится, на медсестру.

– Так-так, – протянула Барбара. – Стало быть, воспитатель из него никакой. За два года ни на сутки от меня не отлучался.

– От вас? – поразилась Одри. – Вы что, сожительствуете?

– О, это сейчас в порядке вещей, – парировала Барбара. – В июне собираемся пожениться. Но если в ваших словах есть доля правды, ему придется вначале уладить некоторые формальности. – Покачивая головой, она в третий раз засмеялась от такого абсурда. Вэлентайн! Женат! С детьми! – А вы когда-нибудь видели этих «детей» своими глазами?

– Вообще-то, – начала Одри, – не видела. – Ей в душу, с удовлетворением отметила Барбара, закрался червячок сомнения. – Но с Джоан о них беседовала. У нас с мужем двое своих детей-подростков.

– Ну-ну, – сказала Барбара. – Беседовали. Беседовать все горазды. Вот мы с вами беседуем – давайте я вам сейчас изображу, будто у меня полтора десятка малюток. Хоп, хоп, хоп, хоп, хоп…

Повторять «хоп» пятнадцать раз – до нее только сейчас дошло – было бы по меньшей мере странно. Чтобы не выглядеть припадочной, Барбара на этом остановилась и только сказала:

– Ну ладно, пятеро.

– Вы о чем?

– Одно дело – говорить, а другое – родить, правда?

– По-вашему, их дети – это фикция?

– Честно говоря, по-моему, и сама Джоан – фикция.

– Как такое возможно? Я ведь с ней знакома!

– Допустим, но вы же знаете, что это за перцы. Иногда их тянет скоротать вечерок без нас – вы понимаете, о чем я. Ничего такого, все безобидно. Ну, по крайней мере, я на это рассчитываю.

– Вы утверждаете, что Джоан была из этих… как их…

– Нет-нет. Просто ему не хотелось идти одному. А я в тот вечер, наверное, побежала в кино или еще куда-нибудь.

– Она далеко не первой молодости, – сказала Одри.

– Как трогательно: провести вечер со своей ровесницей.

Обдумав такой изощренный блеф, Одри покачала головой:

– Прямо не верится. Нескладуха какая-то.

За стол вернулись Сидни и Вэлентайн – снова друзья до гроба.

– Давайте-ка я вас представлю по всей форме, – сказал Вэлентайн. – Одри, это Барбара. Она работает у меня в конторе и сходит с ума по Мэтту Монро. А Джоан сегодня приболела, поэтому…

Жена Сидни уставилась на Барбару – сначала в недоумении, потом в ярости.

– Рада была познакомиться, Одри, – сказала Барбара и пошла в гардероб.

Считаные минуты, проведенные в компании Одри, доставили ей, как ни странно, истинное наслаждение: она успела разыграть скетч, сочиненный ею самой прямо на месте. Правда, исполнение вышло довольно сырым, подумала Барбара: материал чересчур надуманный. Но выброс адреналина вскоре закончился, и когда она встала в очередь за пальто, на нее нахлынула такая тоска, какой она не знала за весь прожитый в Лондоне срок. После разговора с Марджори она повторяла себе, что выбор ее предопределен, хотя и мрачен: либо торчать за прилавком в отделах косметики, либо заводить знакомства с такими, как Вэлентайн Лоуз, в надежде хоть чуть-чуть приблизиться к желанной цели. Но вот она завела такое знакомство – и в результате опустилась до дешевого фарса, а назавтра все равно обречена вернуться за прилавок. Хоть плачь. Неудивительно, что ее тянет в родные края. С нее достаточно. Нужно ехать домой, выходить замуж за владельца ковровых магазинов и рожать ему детишек; он тем временем станет развлекаться с девицами в ночных клубах, а она будет стареть и умирать с надеждой на мифическую удачу в следующей жизни.