Василий Авченко - Глобус Владивостока

Ознакомительная версия.

Корейцы и китайцы выпускают особую (полезную, но крайне отвратительную на вкус) водку, в которой плавают как корни женьшеня, так и целые проспиртовавшиеся змеи. Настойку на женьшене во Владивостоке по достоинству оценил Штирлиц (см. «Седанка»): «Тимоха тогда налил ему своей самогонки, и она тоже пахла дымом, …только настаивал её старый охотник на корне женьшеня, и она была из-за этого зеленоватой, как глаза уссурийского тигра в рассветной серой хляби» (Юлиан Семёнов, «Экспансия-I»). Очень интересно, когда и где Семёнов наблюдал глаза тигра в «рассветной серой хляби».

«Заря» — остановка общественного транспорта «Фабрика «Заря», неформальная граница города и пригорода. От самой одёжной фабрики «Заря» осталась, собственно, только остановка. «Увидимся на «Заре» означает не время, а место встречи. Те, кто едет за город, обычно договариваются встретиться сразу за остановкой «Заря» — справа по ходу движения на обочине за постом ДПС, где тусуются, помимо гаишников, недорогие проститутки-«подорожницы» и продавцы червей для рыбалки. Кому лень далеко ехать — устраивают пикники с шашлыками прямо тут, на несколько десятков метров углубившись в лес и не удаляясь от магазина. Неподалёку от «Зари» находится форт № 7 Владивостокской крепости (см. «Крепость»), превращённый в музейный объект. На «Заре» также проживает автор данного разговорника.

«Зелёные кирпичики» — популярный ориентир в центре Владивостока. В начале ХХ века зелёные облицовочные кирпичики привезли из Гамбурга и украсили ими фасад здания по Светланской, 23. Здесь до революции находился «бутик» китаянки Тау Цзэлинь, позже — китайский же чайный магазин, винная лавка Бабунидзе, корсетная мастерская Мари, граверная мастерская Новакова, ресторан «Москва», хлебопекарня Букреева, а в советские годы — магазин Центрального рабочего кооператива. В 2006 году отбойный молоток неизвестного китайского рабочего ликвидировал последние зелёные кирпичики (впрочем, по свидетельству историка и журналиста Сергея Корнилова, во-первых, не последние, во-вторых, некоторое количество аутентичных кирпичиков просто скрыто под новоделом).

Зелёный Угол («Зелёнка») — несколько сопок, прилегающих к 71-му микрорайону (здесь извивается улица Нейбута, получившая неофициальное наименование «улица обиженных женщин», становящееся понятным при переносе ударения в фамилии «Нейбут» на второй слог) и овощным теплицам. С 1993 года «Зелёнка» — крупнейший в стране рынок подержанных японских машин. Чрево и соль постперестроечного Владивостока, его главная достопримечательность. По мнению многих невладивостокцев, автомобилями торгуют все владивостокцы без исключения. Местные жители гордятся своими япономарками так, как будто делают их сами. В ряде случаев это недалеко от истины.

Возможно, «Зелёнке» осталось недолго: на её месте грозятся построить жилой микрорайон.

Змееголов — пресноводная рыба длиной под метр, может обходиться без воды несколько суток, дыша атмосферным воздухом, и переползать по суше из одного водоёма в другой. Водится в озёрах и реках Приморья, переползая то туда, то сюда.

Змеинка — отдалённый жилой район, географически относящийся к Чуркину (см. «Чуркин»). По степени оторванности от городской «метрополии» с ним может соперничать разве что Дальхимпром — другой отдельный «город в городе».

Золотой Рог — изогнутая бумерангом бухта в центре Владивостока, делящая его на респектабельно-офисный «центр» и маргинальный Чуркин (см. «Чуркин»). Названа в честь одноимённой бухты в турецком Стамбуле-Константинополе — будто бы за схожесть очертаний. В развитие этой аналогии пролив, отделяющий материковый Владивосток от острова Русского (см. «Русский»), получил название «Босфор-Восточный».

«Золотой Рог» также — знаменитая горькая настойка с элеутерококком, изобретённая в 60-е годы в Тихоокеанском институте биоорганической химии ДВО РАН знаменитым профессором-фармакологом Израилем Брехманом.

Иван Панфиlove — легендарная рок-группа, зародившаяся в 1997 году на Эгершельде (см. «Эгершельд»). Прославила Владивосток в хите «Море-Воды»: «И только мо-о-ре окружает этот город со всех его трёх сторон… В основном всё населенье — моряки и рыбаки, остальные все крутые, держат в бардачках стволы». По-настоящему народной песней, распевавшейся под разбитые гитары во всех владивостокских (и не только) дворах, стала «Бессмысленны слова» («Я лежу на хирургическом столе пластом…»). Не менее популярны «Молодость, куда уходит молодость…», «Любимая моя, Toyota Celica» и другие, доверху наполненные местными реалиями. Фронтмен — Иван Панфiловъ (в миру, говорят, Сергей, но это секрет), ранее игравший в «Рваных венах» и других славных коллективах. Уехал было в Москву, но некоторое время назад вернулся на Эгершельд — и правильно сделал. Во Владивостоке стал популярным телеведущим.

«Изумруд» — оборонный завод во Владивостоке на Второй речке (см. «Вторяк»), производивший не только секретную продукцию для нужд ВМФ, но и «товары народного потребления» — стреляющие и летающие светильники с кофемолками. Что производит сейчас (и производит ли вообще) — доподлинно неизвестно. В основном оборонные предприятия сдают цеха под склады и торговые центры.

Ингус — собака (даже несколько собак) легендарного пограничника Никиты Карацупы (1910–1994, службу начинал в Приморье в Гродековском погранотряде — к слову, в Гродеково в 1954 году родился артист Леонид Ярмольник). Говорят, собаку на самом деле звали Индус (некоторые приводят вариант «Ингуш»), но при героизации и популяризации подвигов Карацупы кличку пришлось отредактировать в соответствии с принципами интернациональной политкорректности.

Индусский дом — так называли дом по ул. Кирова, 29, где в 80-х годах жили семьи индийских офицеров ВМФ, учившихся во Владивостоке управлять подводными лодками.

Йод — вещество, получаемое из водоросли «ламинария» (она же — морская капуста, воспетая Ильёй Лагутенко, см. «Лагутенко»), которая обычно валяется широкими бурыми плотными листами в прибойной полосе и на берегу. Считается, что море по этой причине пахнет йодом, а раны и царапины в йодированной морской воде быстро заживают. На дне моря можно встретить целые ламинариевые леса. Ламинария — популярное во Владивостоке женское имя (уменьшительные варианты — «Лама», «Мина» и «Нара»).

Кальмар — его ловят ночью на «кальмарницы», привлекая, словно мотылька, светом прожекторов. Пойманный кальмар бывает страшно недоволен: пускает чернила, переливается разными цветами, обхватывает руку цепкими щупальцами. В фаршированном виде похож на маленькую симпатичную авиабомбу. Данному головоногому моллюску посвящена песня владивостокского автора-исполнителя Александра Бурнаевского «Кальмар тушёный, кальмар сушёный».

Камбала (ударение ставится на первый слог) — добродушная, покладистая, плоская, ромбовидная, очень ленивая рыба. Физическая патология у неё возведена в норму: камбалу отличают кривой позвоночник и глаза, переползшие на одну сторону (чтобы сделать более комфортным лежание на дне на боку, ставшем «животом» — иначе один глаз камбалы упирался бы прямо в дно). Столь причудливая физиологическая конструкция камбалы затрудняет определение самого понятия нормы. По легенде, своей необычной формой камбала обязана самому Моисею в ходе известного исхода из Египта: раздвигая воды Красного моря лазерным лучом, он случайно рассёк камбалу, до той поры похожую на всех нормальных рыб, прямо по осевой линии. Поэтому не исключено, что камбала — антисемит.

Тот бок камбалы, который стал «спиной», способен принимать облик дна, где лежит камбала. Поэтому по рисунку на спине выловленной камбалы можно понять, песчаное внизу дно или каменистое. При желании камбала может принять облик даже шахматной доски — ей проще мимикрировать и таким образом маскироваться, чем совершать какие-то телодвижения. Более того, для отпугивания акул камбала научилась выделять особое вещество «пардаксин». Никакой активности камбала не любит, предпочитая философскую неподвижность. Плавает плохо. По жизни — дауншифтер. Могла бы выступить идеальным героем римейка пьесы Горького «На дне».

Ознакомительная версия.