Привет, я —Мануэлла, — напечатала она. —Ужасно рада познакомиться с тобой.
Компьютерные курсы, на которые она ходила несколько лет назад —не по собственной воле, просто иначе биржа труда перекрыла бы ей кислород, —оказались очень кстати, когда после семи лет совместной жизни Джереми выставил ее вон без единого слова объяснения. Одна из старинных подружек Люси —Мадо —рассказала ей при случайной встрече о новом интернетовском Эльдорадо и нацарапала на клочке бумаги адресок в XV округе, где отбирали девушек. "Все, что нужно, кроме умения стучать по клавишам, —это иметь хорошую фигуру, а у тебя она обалденная. Тут есть огромное преимущество, по сравнению с работой на улице, —мужики до тебя и пальцем не дотрагиваются, только смотрят, а ты раздеваешься. Чисто, безопасно и куча бабок, сама увидишь..."
И Люси действительно увидела.
Две недели ушло на жестокую борьбу с собой —она изживала католическое воспитание, а потом разделась догола перед двумя мужиками, и они долго изучали ее с холодным профессионализмом то ли гинекологов, то ли сутенеров.
Минуэлла? Я хочу видеть таи г... груди?!
Сейчас? Как скажешь. Не забудь, мой большой сладкий волк, у нас с тобой целый час впереди.
Называть мужчин "волками", "тиграми" и "львами" она научилась у Марты —девушки, которая уже лет восемь обслуживала посетителей в Сети. Клиенты жались к их сайту, как стадо испуганных баранов, но обожали, когда с ними обращались как с ужасными хищниками.
Она развязала пояс и нарочито медленно распахнула полы коротенького халатика из алого шелка. Как правило, Люси одевалась как школьница —клетчатая плиссированная юбочка, рубашечка, хвостики, белое хлопчатобумажное белье, и это срабатывало как из пушки, —но теперь она пыталась привлечь клиентов иного сорта и время от времени надевала экзотичные, откровенно вульгарные наряды, например этот шелковый пеньюар, который откопала в жалком секс-шопе на улице Сен-Дени. Выдержав паузу, Люси обнажила перед камерой плечи, приоткрыла часть груди. Игра заключалась в том, чтобы максимально долго оттягивать момент, когда ей больше нечего будет снимать и придется перейти к эротическим играм, эксгибиционизму и "самообслуживанию".
С ми с... твой лифчик =
Она сдержала вздох, улыбнулась, расстегнула лифчик и, не слишком выкладываясь, обнажила грудь. Красивые, кстати, сиськи. Не слишком большие, но высокие, крепкие и, так сказать, натуральные. С маленькими розовыми шелковистыми сосками —хотя, если верить статистике, многие клиенты предпочитают широкие темные бугристые кружки, напоминающие потертые кожаные мячи.
Ао;нии офффиигительные: чччерт, каак же ооонни ммнее нравятся? По...а...ллласкай — х... пж...ааа...луста!
Люси пришлось сконцентрироваться, чтобы расшифровать это послание. Его наверняка трясло, как в лихорадке, —потому-то он и ляпал ошибки, путая клавиши.
Как правило, клиенты первым делом просили показать им грудь, и почти все, за редким исключением, переставали "дружить" с клавиатурой, как только лифчик летел прочь. Между собой девушки называли это "трясучкой Робера" —этот синдром наверняка исчезнет, как только внедрят систему голосового опознавания, —"яйцеголовые" практически завершили разработку. Правда, никто пока не знает, чем могут обернуться придушенный голос и всякие другие штучки. Счастье еще, что клиенты почти никогда не используют интерактивные зрительные окошки.
Система на манер видеоконференции помогла бы вступать в настоящий диалог и экономить время, но при этом пришлось бы высовывать нос из норы, показывать личико, а бродяги, шляющиеся по Паутине, не любят оставлять следов —только номер кредитки (даже эта формальность многих отвращала от посещения сайта).
Люси навела объектив на свою грудь, проверила картинку на экране монитора и начала прилежно ласкать себя, дав крупный план. Удовольствие, которое она испытывала в самом начале, наслаждаясь публичностью действа, улетучилось уже через несколько сеансов, и она тоже стала прибегать к маленьким хитростям, которые были в ходу у других девушек. Соски, заранее натертые специальным бальзамом, становились торчком от боли и обиды, стоило их ущипнуть, —оставалось только постонать, повздыхать да состроить гримасу страсти поубедительней, чтобы клиент поверил в бурный оргазм по первому его требованию. Люси часто спрашивала себя, неужели вуайеристы настолько тупы, что верят во всю эту херню, но за сто пятьдесят евро, или долларов, или йен (Сеть принимала деньги всех цветов радуги) играть свою роль следовало добросовестно. Ее наниматели —конечно, это слишком громко сказано о людях, плативших ей не через кассу, а "черным налом", из рук в руки каждый вечер, —пока не требовали от девушек, чтобы те засовывали себе что ни попадя во все возможные и невозможные места, однако, учитывая то обстоятельство, что секс-самообслуживание существовало практически на большинстве сайтов, а требования клиентов возрастали с каждым днем, не преминут потребовать.
Люси пока не знала, как станет реагировать: ей трудно было себе представить, что она будет целыми днями пихать всякое дерьмо внутрь своего тела, но она и помыслить не могла о том, чтобы отказаться от шести-семи тысяч евро в месяц (тридцать пять —сорок тысяч франков, зарплата хорошего инженера!). Пытаясь успокоиться, она как-то зашла на один из таких сайтов, заплатила двести евро —цена выше, следовательно, теоретически и доход больше —и оказалась лицом к лицу с девушкой, чей юный возраст ее просто ужаснул. Тамаре —русские имена были в моде —вряд ли исполнилось даже шестнадцать, но сайт наверняка был зарегистрирован в одной из стран со вполне терпимым — читай: подстрекательским —законодательством, этаком новом легальном раю мировой интернет-деревни. Псевдо-Тамара выполнила все ее приказы, удовлетворила все желания с устрашающей покорностью и отчаянием во взгляде, и ни капризные гримаски, ни вызывающие позы не могли этого скрыть.
На сайте sex-aaa-strip//cyberlive, на который ишачила Люси (sex —потому что это слово чаще всего использовали при поиске, ааа —потому что, в силу алфавитного порядка, это сочетание оказалось в числе первых, strip//cyberlive — так пользователь мгновенно понимал, с чем имеет дело), в последнее время отмечался отток посетителей —нет, ничего драматичного, конечно! —но это заставило боссов, на которых сильно давили их "наниматели", а эти люди были кем угодно, но только не шутниками, вернуть старые сайты, где кувыркались в прямом эфире гетеро- и гомосексуальные пары. То, что делали Люси и ее товарки, не должно было исчезнуть —во всяком случае, до тех пор, пока существуют клиенты, готовые платить по сто пятьдесят евро за час безраздельного владения девушкой: многие из них воспринимали присутствие третьего лица как вторжение, как покушение на "интимные" отношения, возникающие между двумя вышедшими на связь людьми. Ясно одно —девушек попросят быть "пощедрее" и удовлетворять, не чинясь, любые фантазии клиентов.
У ммме-еня всстаает!
Люси поправила камеру, выдав на экран крупный план одного из своих сосков. Реакции Бартелеми были до трогательности предсказуемы. Как и все остальные, он считал, что обязан объявить о своей эрекции, восславив собственную мужественность. Как и все, он скоро начнет мастурбировать и, если ей повезет, не удержится и кончит, отключившись задолго до окончания сеанса.
У тебя классный член, мой волчонок. Хочешь, чтобы я продолжила ?
О том, что жирная лесть стоит активной ласки и может иногда "довести до кондиции" анонимного клиента-партнера, Люси поведала та же Марта. Экран оставался пустым. Люси воспользовалась передышкой, чтобы расслабить ноги на матрасике, покрытом шелковой простыней, кинула взгляд на мигающую лампочку, молясь в душе, чтобы та погасла.
Хоччу На теБя... хооочу чтобТыы ттепперь совсем ррраззделась
Люси спрятала разочарование под кривой улыбкой: сегодня она не может позволить себе прервать сеанс на самом пике. Свет ламп, установленных вокруг студии, начинал ее раздражать. Она механически сняла трусики —чувственности в ее движениях не было ни на грош —и устроилась перед бесстрастным глазом камеры.
Марта не уставала поучать, что они никогда, ни при каких обстоятельствах не должны были показывать клиентам свое раздражение или усталость, им следовало всегда выглядеть свежими, податливыми, улыбающимися —в три утра и в девять вечера, на первом виртуальном свидании и на седьмом. "Эти гнилушки способны прислать ноту протеста, если останутся недовольны. Сама понимаешь, что случится после четвертой такой жалобы. Чертова прорва девушек готовы пригвоздить нас, чтобы получить работу..."
Спохватившись, Люси приняла более похотливую позу. Порой, когда она видела на экране свой гладко выбритый лобок маленькой девочки, ей становилось стыдно. А иногда в памяти всплывало перевернутое лицо мужчины с выпученными глазами, притаившегося во мраке ее детской комнаты: однажды его нашли повесившимся в подвале, и Люси только через много лет узнала, что он был ее дядей.
