Увы, получить ожидаемое наслаждение от того же купания было довольно сложно. Сергей, потеряв терпение, решил искупаться сразу же и одев плавки побежал на пляж, благо до него было рукой подать. При первом же заходе в воду, он, проплыв туда и обратно метров двадцать тут же выскочил на берег и стал энергично «танцевать» на месте. Только после этого он обратил внимание на то, что любителей купаться совсем немного – вода в заливе даже сейчас в середине июля была никак не выше 17-18 градусов, хотя песок пляжа был горяч и приятно согревал ступни и все тело после бодрящей «водной процедуры».
- Водичка, скажу тебе, здесь не фонтан, гораздо холоднее чем у нас в Оби,- уже в домике, пояснил он Любе то, почему так быстро прибежал назад.- Дай полотенце, разотрусь, а то у меня от такого купания зуб на зуб…
- Садись ешь, обед уже готов,- подала полотенце Люба.- Ну уж если такому мерзляку как ты холодно показалось, то мне вода будет в самый раз,- она разливала суп, приготовленный из пакетов «Русский продукт», которыми они запаслись впрок еще в Барнауле.
- Не знаю, не знаю… боюсь что и тебя эта водица даже через твой жирок проймет. Пойдешь купаться, осторожнее, далеко не заплывай, здесь дно резко уходит, уже через два-три метра от берега глубина с руками…
Супруги пообедали и уже вдвоем пошли на пляж. Если купающихся было немного, то загорающих особенно к вечеру прибывало все больше, и буквально весь пляж длиной метров в двести и шириной в тридцать сорок был усеян телами – человек триста не меньше. Пляж был «оборудован» еще в советское время. Песка, чистейшего белого завезли столько, что он, наверное, не меньше чем на метр «похоронил» под собой собственно скалистый берег с северной стороны залива. Благодаря своей белизне он в значительной степени отражал солнечный свет, и потому не раскалялся до нетерпимой температуры, ну и позволял отдыхающим загорать как под прямыми, так и под отраженными лучами, создавал особый «курортный» загар.
Сергей больше не рискнул лезть в воду, а растянувшись на одеяле «отдался» солнцу. Люба же осторожно, но без боязни вошла в воду и отплыла туда, где несколько человек, в том числе и дети, загорали лежа на надувных матрацах. Новые отдыхающие, конечно, не могли не привлечь внимания «сторожилов». Сергей, рослый худощаво-мосластый, естественно заинтересовал женскую «аудиторию» пляжа, составлявшую не менее 60-65% общего «населения», ну а Люба, двадцатисемилетняя, среднего роста, полненькая, в тугом бирюзовом раздельном купальнике, белея открытыми пока еще молочно-белыми округлостями груди и бедер, конечно же привлекла взгляды близлежащего мужского меньшинства. Против ожидания Люба довольно спокойно выдержала в воде минут десять, после чего вышла, и пошла по песку, огибая тела к своему одеялу, делая вид, что «в упор не видит» многочисленные оценивающие взгляды. Обдав мужа холодными каплями, она улеглась рядом и резюмировала:
- Нормальная вода.
Тут к берегу, заложив вираж, подрулил водный мотоцикл и к нему сразу выстроилась очередь желающих прокатиться. Сергей же стал приглядываться – что за народ сюда понаехал? Национальный состав отдыхающих был довольно однороден. Подавляющее большинство составляли, так сказать, лица славянского происхождения. По обрывкам разговоров, фразам и репликам Сергей определил, что почти все эти «славяне» так же как и они приехали из России, и в основном из близлежащих сибирских регионов. Здесь было немало и земляков-барнаульцев, и отдыхающих из Кемерова, Новокузнецка, Прокопьевска, Томска, были и новосибирцы и омичи, были и семьи откуда-то с Урала. Были и казахстанские русские в основном с Усть-Каменогорска, но были и с Семипалатинска и Павлодара. Славян было до восьмидесяти процентов «населения» пляжа. Остальные двадцать составляли представители местной «титульной» нации. Впрочем, казахи были далеко не однородны. Так называемые «северные» казахи отличались более белой, ничем не отличимой от славян кожей и тем, что общались даже друг с другом только на русском языке. Причем говорили так, что сразу становилось ясно – это их родной язык. О том свидетельствовало не столько чистое произношение, сколько то, что не могли общаться, например, мать с сыном, или молодые муж с женой на неродном языке. Совсем другие казахи южные. Эти были, как правило, ниже ростом, имели более темную кожу и часто независимо от пола кривые клещеобразной формы ноги. Последние особенно уродливо смотрелись обтянутые джинсами. «Южные» меж собой общались в основном по-казахски, а по русски говорили с тюркским акцентом. Чем и северные и южные казахи были схожи кроме, конечно характерной раскосости, это худобой, причем часто нездоровой. Даже люди в возрасте в основном были поджары. Сергей был в курсе, что эта всеобщей худобы былавызвана вовсе не здоровым образом жизни степняков-казахов, а тем что в последние 70-80 лет, потомственных скотоводов-кочевников буквально заставили сменить образ жизни на оседлый, и резко поменять веками выработанный рацион питания, где основную долю составляла мясная пища. А с мясом в светские времена всегда была напряженка и это обстоятельство сильно отразилось на внешнем виде и физическом развитии казахов. Особенно явно неестественность этой худобы проявлялась в сравнении фигур женщин и девушек, казашек и русских. Даже русские девчонки школьного возраста на том пляже смотрелись куда упитаннее и резвее чем их ровесницы-казашки. Еще большая разница наблюдалась и в сравнении девушек и молодых женщин. Что касается женщин средних лет и старше… Среди зрелых казашек лишь единицы нагуливали естественные для женщин в возрасте телесные излишки, среди русских, наоборот, единицы их не имели. Возможно по той же причине в воде залива, как правило, бултыхались только русские тетки. Изрядная жировая прослойка позволяла им не ощущать дискомфорта от прохладной воды. Казашки, за редким исключением, вообще в воду не лезли.
Со следующего дня супруги начали более детальное ознакомление с «Голубым». Люба походила по местным торговым точкам и купив необходимые продукты произвела расчет, переводя местные цены в рубли. После чего она сообщила Сергею, что сослуживец его не обманул, питание здесь действительно обойдется значительно дешевле, чем если бы они отдыхали у себя на Северном Алтае. То же сообщил ей и Сергей касательно цен на пиво, которого купил сразу десять бутылок. Пиво было усть-каменогорского и карагандинского производства и стоило меньше десяти рублей. По цене оно конечно было значительно дешевле имеющегося здесь же в продаже нескольких сортов российского. Впрочем, выпив бутылку, Сергей пожалел, что купил так много. Такого пойла он не пил уже давно, с советских лет и успел позабыть тот «специфический» вкус. Он даже поперхнулся:
- Ну, сучары, что делают… это же не пиво, моча.
Люба взяла недопитую бутылку, отлила в пластмассовый стакан, попробовала:
- Да…это, конечно не только не «Хольстен», но даже далеко не «Старый мельник». Но знаешь, оно вполне соответствует всему здешнему сервису.
- Да какой тут может быть сервис,- недовольно буркнул Сергей.- Вон в сортир куда бегать приходится.
- Вам еще терпимо, а нам… К нам в женский в середине дня очередь отстаивать приходится.. Знала бы от одного этого не поехала бы. Твой друг про это ничего не говорил,- лицо Любы тоже выражало крайнее недовольство.
- А что он мог сказать, он же в прошлом году не в домике, а в санаторном корпусе жил, а сюда по путевке приехал, в турагенстве ее купил. Он всех этих прелестей не переживал,- попытался оправдаться Сергей.
Тем не менее, Люба еще долго выражала недовольство, перечисляя все здешние неудобства, обязательно всякий раз «подитоживая»: «Знала бы, ни за что не поехала».
Вскоре супруги обнаружили, что этническое разнообразие отдыхающего народонаселения русскими и казахами не ограничивается. Невероятно, но здесь же оказались и чеченцы, причем исключительно молодые парни так называемого «призывного возраста». Их было человек пятнадцать-двадцать и они тоже как бы делились на два «подвида», те кто ходили небольшими кодлами по три четыре человека, с нарочитой наглостью разглядывая загорающих женщин, и тех кто ходил с девушками, исключительно довольно симпатичными казашками. То что это были именно чеченцы, а не какие другие кавказцы они всячески подчеркивали своим внешним видом. Некоторые из них носили характерные ваххабитские бородки, другие майки с надписями на спине и груди: «Чечня».
- Господи, эти-то что здесь делают и как они сюда попали, неужто из Чечни приехали!?- поймав на своей груди и бедрах алчный взгляд одного из «ваххабитов» забеспокоилась Люба.
- Навряд ли. Скорее всего это местные, казахстанские чеченцы,- высказал наиболее вероятную догадку Сергей.
