С самого начала я чувствовал свою связь с Эшли – пусть это и кажется очевидным тем, кто знает нас с недавнего времени. У нее были глаза Пенни, такие же добрые, и длинные ресницы, которые взлетали, как крылья бабочки, когда она моргала. Ее улыбка вселяла радость во всякого, и она помогала во всем, что касалось заботы о нас и нашем воспитании. Она помогала отлучать нас от матери, расчесывала нас по утрам и вечерам, следила, чтобы у нас всегда была свежая вода. Иногда Пенни приходилось напоминать ей, что надо делать домашнюю работу, и тогда Эшли покорно отправлялась наверх, но скоро появлялась вновь с учебниками, открывая их и усаживаясь на пол рядом с нами. Мои братья и сестры помогали ей, забираясь на книжки, потому что это было верный способ, чтобы тебя заметили и пощекотали.
«Очень решительный ребенок, – говорила моя мама. – Эта девочка далеко пойдет».
Что же касается будущего, то тот момент, которого я так боялся, настал. Через два месяца после того, как мы появились на свет, Пенни начала искать хозяев для меня, моих сестер и братьев. Мы все знали, что происходит. Мы слышали ее разговоры по телефону с людьми, которые хотели бы взять щеночка. Поэтому мы очень старались вести себя, как настоящие собаки. Вдруг не стало мокрых пятен на ковре, мы перестали вспрыгивать на диван, когда Пенни поворачивалась к нему спиной. Конечно, щенки не перестали гоняться за хвостами, но даже они почувствовали, что перерастают эту забаву. Однажды я увидел, как мой старший братец смотрит на улицу сквозь стеклянную дверь. Несколько черных дроздов тянули на лужайке червяков из земли. За ними с забора подсматривала белка, но сорвалась с места, когда на соседнее дерево уселись два лесных голубя.
«Сколько всякого, за чем можно гоняться, – мечтательно произнес он. – Я жду-не дождусь».
«Осталось недолго, – напомнил я. – Ну а пока у тебя есть твой хвост».
Братец заглянул себе за спину и отмахнулся, как от навязчивой мухи.
«Проблема в том, – заявил он, – что эти хвосты никак нельзя поймать. Неважно, как я стараюсь, он всегда убегает. Думаю, пора заканчивать с этими играми».
Я уселся рядышком у стеклянной двери. Мгновение мы вместе наблюдали за птицами.
«Куда же ты надеешься попасть?» – спросил я его.
Братец взглянул на меня, как будто заглядывал в зеркало.
«Мне хочется стать любимцем семьи, – признался он. – Нам всем этого хочется, ведь правда?»
Внешне мы выглядели вполне одинаковыми псами. В конце концов мы были одной породы. Но, похоже, все гены беспокойства достались мне одному.
«Я надеюсь, что хоть какая-нибудь семья захочет меня взять», – вздохнул я.
«Не дрейфь, – подбодрил меня братец. – Ты единственный щенок, который попал наверх. Для этого нужна смелость. Ты рисковал жизнью и лапами, когда взбирался на такую высоту. Мы волновались, что тебе будет не хватать кислорода на такой высоте».
Я усмехнулся, но сказал, что ничего страшного не было. Про двух колли и соседского кота я предпочитал молчать. С того раза я больше не встречался ни с Оби и Инди, ни с Красавчиком Брэдом, да и не горел желанием встречаться. Бордер-колли показались мне добрыми, но этот рыжий котище очевидно имел на них немалое влияние. Поскольку Брэд плохо принял меня, я боялся, что, если мой брат захочет его увидеть, дело обернется еще хуже для меня.
«Ничего особенного там и нет, – сказал я ему. – И я успел только обнюхаться, прежде чем Эшли унесла меня вниз».
«Эшли очень хорошая! – братец запрокинул голову и закрыл глаза. – Я буду скучать по ней, когда уйду отсюда».
«Я тоже, – сказал я, думая о том, что там, куда я попаду, товарищем мне будет разве что битая магазинная тележка для покупок. – Без нее все будет по-другому».
«Я думаю, она тоже будет скучать по нам, – отозвался братец. – Но я сам слышал, как Пенни говорила ей, что нас скоро должны разобрать».
Было странно слышать, что мой брат так трезво смотрит на вещи. Мне было грустно думать о том, что этот дом, в котором мы росли, скоро окажется для нас в прошлом. И оба мы вновь посмотрели на черных дроздов, взмывавших в небо.
Я вспоминаю семью с тремя маленькими дочками, которая первой пришла выбирать щенка. Вид девочек заставил меня поволноваться. Увидев их в окно кухни, я представил себе, как день за днем меня будут наряжать, как куклу (видение, которое до сих пор заставляет меня содрогаться – ненавижу, когда меня наряжают «по моде»). Мои братья и сестры не выглядели обеспокоенными и, как только прозвенел звонок, бросились к передней двери встречать гостей. Прежде чем открыть, Пенни и Эшли загнали всю свору обратно на кухню. Мама из своей корзины посматривала на щенков, которые вертелись под ногами людей в надежде, что их выберут. Я попытался делать то же самое, но была такая толкотня, что меня в конце концов прижали к посудомойке. Выбрали мою младшую сестру. Она была вне себя от радости, и хотя нам было грустно расставаться с ней, было видно, что она обрела любящую семью.
Этот же сценарий повторился несколько раз за ту неделю. Понемногу, день за днем, количество оставшихся уменьшалось. Несмотря на все мои старания, меня никто не выбирал. Мой страх перед будущим нарастал, а это вредило мне еще больше. В то время, как щенки вовсю старались привлечь к себе внимание, я мог лишь наблюдать и волноваться. Даже я понимал, что имею не слишком привлекательный вид. Если люди все же замечали меня, то в их глазах было столько жалости, что мне становилось еще хуже.
И наконец мы остались вдвоем – мой большой братец был удивлен этим не меньше моего. Он был самым сильным и буйным в помете, но почему-то этого оказалось недостаточно.
«Что я делаю не так?» – задал он мне однажды вопрос, носясь туда-сюда по гостиной.
«Я не понимаю, Пузик. Я вполне симпатичный полукровок, ведь так? Я здоров и силен. Я не боюсь людей в униформе, фейерверков и всякого другого, чего пугаются собаки, и все же всякий раз, когда приходит семья за щенком, выбирают кого-то другого. Что я должен сделать, чтобы привлечь их внимание? – обратился он ко мне. – Только не говори, что танцевать. Ты же по себе видишь, к чему это приводит».
Должен признаться, что я пытался продемонстрировать пару танцевальных движений семье, которая явилась за щенком в предыдущий раз. Но я не репетировал, и это, без сомнения, сказалось. Я протанцевал перед отцом семейства несколько па из шимми, но он спросил только, нет ли у меня блох. Это было унизительно, и я в очередной раз остался ни с чем.
«Не паникуй, – сказал я брату. – Мама говорит, что нам просто надо быть самими собой. Она уверена, что это лучшее, что у нас есть».
Братец посмотрел на меня.
«Я научился новому трюку, – наконец признался он. – Тебе точно понравится, и я надеюсь, что и той семье, что придет следующей, тоже. Тебе только надо притвориться, что ты в меня стреляешь. Давай. Не стесняйся. Выложись по полной!»
Я пристально посмотрел на него и, как он просил, прицелился передней лапой, как из пистолета.
«Ладно. Поехали. Приготовься… бабах !»
Тут же старший братец повалился на спину, раскинув лапы. Язык его вывалился и глаза остекленели, и на секунду я подумал, что каким-то образом и вправду убил его.
«Эй! – позвал я его, вылизывая ему морду. – С тобой все нормально? Ну же, уже не смешно!»
В ответ братец подмигнул мне, ухмыльнулся и подскочил на лапы.
«Друг мой! Ты присутствовал на мастер-классе по обучению собачьим трюкам! Мне кажется, мы доказали, что я очень талантливый щенок».
«Было здорово, – согласился я. – Тебе действительно удалось испугать меня».
«Ведь и вправду, придумано остроумно? Смышленые щенята всегда находят семью».
Как раз в этот момент в комнату влетела Эшли. Увидев нас, она радостно улыбнулась и, слегка присев и похлопывая себя по коленям, подозвала нас к себе. Мы с братом наперегонки бросились к ее ногам. Я проиграл как всегда.
5
«Счастье – это теплый щенок».
Чарльз Шульц
В тот вечер к нам явилась молодая пара с малышом. Мальчишка был одет в комбинезон и футболку с вышитой спереди акулой. Он был веселый и дружелюбный, совсем как мы с братом. Общаясь с Эшли с момента своего рождения, мы знали, как вести себя с детьми. Мы всегда помнили, что нельзя наскакивать на них и ронять. Мне это было легко, но даже мой большой брат понимал, когда надо успокоиться. Все эти команды, которым вы учите нас: «сидеть!», «стоять!», «рядом!», «перестань гавкать, у меня голова уже болит!» – все мы в конце концов твердо усвоили. Но надо помнить, что именно дети первыми нарушают правила!
Малыш был не слишком любопытен, но, казалось, мы его заворожили. Пока его родители говорили с Пенни, которая краем глаза следила за ситуацией, мы изо всех сил старались подружиться с ним. У нас это неплохо получилось, но в какой-то момент он пнул меня под ребра. У меня перехватило дыхание, и я отскочил, своим резким движением напугав мальчишку. Его щеки покраснели, казалось, он вот-вот расплачется.
