Василий Аксенов - На полпути к Луне

– Давай, шеф, гони! На самолет как бы не опоздать.

– Куда летишь-то? – спросил шофер.

– В Москву, в столицу.

Таню он увидел через два дня на аэродроме в Хабаровске, когда уже возвращался домой на Сахалин, когда уже кончились аккредитивы и в кармане было только несколько красных бумажек. Она была в белой шубке, подпоясанной ремешком. Она смеялась и ела конфеты, доставая их из кулька, и угощала других девушек, которые тоже смеялись. Он обессилел сразу и присел на свой чемодан. Он смотрел, как Таня достает конфеты, снимает обертку, и все девушки делают то же самое, и не понимал, отчего они все стоят на месте, смеются и никуда не идут. Потом он сообразил, что пришла весна, что сейчас весенняя ночь, а луна над аэродромом похожа на апельсин, что сейчас нехолодно, и можно вот так стоять и просто смотреть на огни и смеяться и на мгновение задумываться с конфетой во рту…

– Ты чего, Кирпиченко? – тронул его за плечо Маневич, инженер с соседнего рудника, который тоже возвращался из отпуска. – Пошли! Посадка ведь уже объявлена.

– Маневич, не знаешь ты, сколько до Луны километров? – спросил Кирпиченко.

– Перебрал ты, видно, в отпуске, – сердито сказал Маневич и пошел.

Кирпиченко поймал его за полу.

– Ты же молодой специалист, Маневич, – умоляюще сказал он, глядя на Таню, – ты ведь должен знать…

– Да тысяч триста, что ли, – сказал Маневич, освобождаясь.

«Недалеко, – подумал Кирпиченко. – Плевое дело». Он смотрел на Таню и представлял себе, как будет он вспоминать ее по дороге на перевал, а на перевале вдруг забудет, там не до этого, а после, в конце спуска, вспомнит опять и будет уже помнить весь вечер и ночью, и утром проснется с мыслью о ней.

Потом он встал со своего чемодана.