Люди твердо убеждены в том, что расстаются по воле одного из партнеров — когда один из них надоедает другому. Но это не так. Время быть вместе заканчивается, будто сменяется время года. Просто поэтому. Это невозможно осуществить по воле человека. Потому, наоборот, следует жить полной жизнью до того дня, когда это произойдет.
Нам до самого конца было спокойно и весело.
Может быть, так думаю только я? Нет, пожалуй, я не ошибаюсь.
В той жизни в старом доме с бенто из универсама на обед, я прилагала все свои душевные силы, чтобы постепенно стать взрослой. Думала: может, уже пора начать жить одной? Неподалеку обнаружила подходящее дешевое жилье, поэтому сразу решилась и сообщила Тидзуру. Тогда она отреагировала спокойно. Улыбнулась: мы же и потом будем общаться! Оттого я совершенно не заметила, что она этим шокирована.
В последнее воскресенье нам стало немного грустно. Поэтому Тидзуру сказала, что хочет покататься на машине. Я села за руль машины Тидзуру, и мы поехали к ближайшим горам. В чайной на горе мы поели рис с грибами, добрались до смотровой площадки и полюбовались на разноцветные горы, побывали у горячего источника.
Да, все-таки тогда была осень.
У горячего источника скопилась облетевшая красная и желтая осенняя листва такой головокружительной окраски; что, казалось, сходишь с ума. Каждый раз, когда дул ветер, листья кружились, будто поднятые бурей. Мы долго плескались в бассейне на открытом воздухе, но грусть не исчезала.
Грусть оттого, что время проходит. Что наши дороги расходятся.
— Почему же так необычайно грустно? — наперебой говорили мы друг другу, будто это нас не касается. — Всего лишь переезд. Почему же?
Все люди, которые нас окружали, выглядели такими веселыми, что было даже завидно. Бабушки, маленькие дети, мамы, которые пришли в онсен. Одни люди уходили, другие приходили, а мы все сидели в бассейне под открытым небом. Небо было очень высоким.
— Я не покидала квартиру, и туманов было слишком много, и погода стояла неважная, поэтому, наверно, мне здесь так хорошо, будто во сне, — сказала Ткдзуру.
— Когда небо чистое, и в голове проясняется!
Затем в машине по дороге домой Тидзуру сказала:
— Я выйду здесь.
Как я ее ни уговаривала, она упорно стояла на своем. Постепенно атмосфера в машине сгущалась, стало невыносимо, и я, будто поддавшись колдовству, высадила ее.
Когда я в одиночестве приехала на квартиру Тидзуру, подумала: что же я наделала? Однако она не шутила. Все, что я сейчас могу сделать, — не дожидаться ее в этой квартире, чтобы не оскорблять ее чувства сценой своего ухода. Поэтому я упаковала вещи и досконально уничтожила следы своего пребывания. Наши общие вещи все оставила. Я думала о своей жизни, в которой за короткий период времени с такой скоростью переезжаю уже второй раз. Думала и о Тидзуру. Как бы я ни любила ее, у меня не было уверенности, что смогу любить настолько, чтобы продолжать жить в ее грустном и темном пространстве. Я понимала, что когда-нибудь полюблю мужчину и буду еще более безжалостной. Поэтому я не звонила ей.
Затем, спустя месяц, когда жизнь на новом месте совершенно вошла в свою колею, подумав, что она все-таки мой друг, и наконец, решившись встретиться с ней, я позвонила.
— Эй, как поживаешь? Прости, что тогда забрала у тебя машину. Как ты добралась?
— Все в порядке! Это было не так уж далеко. Я путешествовала еще два дня, потом вернулась автостопом.
— Здорово!.. — Я чуть не расплакалась.
— По сути, это же я попросила высадить меня. Я была серьезно настроена, потому что мне хотелось еще немного побыть на осенней природе. Хотелось привести в порядок свои мысли. Я сама заставила тебя так сделать, как же я могу злиться? — мягко сказала Тидзуру. — Это потому, что я ни за что не хотела видеть, как ты уходишь.
— Я поняла, но мне стоило бы довезти тебя до станции, — как бы извинилась я.
— Нет уж, вот так кошмар — расставаться на станции!
— Пожалуй…
— Мне правда было хорошо жить вместе с тобой. Я сама не знала, что могу жить с другим человеком.
— Я тоже.
— Я думаю, что тебе очень повезет. У тебя будет другая жизнь. В ней многое произойдет. Но себя нельзя упрекать! Живи со спокойной совестью. Что бы ни случилось, будь гордой.
— Почему? Разве я уже не такая?
— Нет. — Тидзуру захихикала. Ее голос тихо звучал в ушах, как колокольчик.
— Ну, что ж.
— Ну, пока.
Я, вздохнув с облегчением, положила трубку. Наверно, для нас не наступит завтрашний день, но во мне появилась надежда, что мы сможем общаться по-другому. Я впервые после той разлуки на горной дороге действительно смогла крепко заснуть.
И тогда я тоже видела странный сон.
Я уже не сержусь и возвращаюсь на горную дорогу. Я приближаюсь к тому месту, где мы расстались с Тидзуру. Тидзуру лежала на обочине, свернувшись, как котенок. Когда я приблизилась, она радостно рассмеялась. Открыв дверь, села в машину, оживленная, какой никогда не была. Мы беремся за руки. Одной рукой вести машину по горной дороге ужасно трудно, но я не хочу выпускать ее руку. Холодная рука Тидзуру. Всегда холодные пальцы. Тидзуру выглядит еще более хрупкой, чем всегда. Какой бы ни был грязный дом, как бы он ни протекал под дождем, какие бы ни были тонкие стены и как бы ни было шумно, пусть даже не будет за окном ласкающих взгляд пейзажей, мы вернемся в ту квартиру вдвоем и уже никогда в жизни не расстанемся…
На этом я проснулась.
Целый день я размышляла о сне. А вечером, вспомнив, что не сообщила никому, кроме Тидзуру, свой новый адрес, позвонила другу. Это был наш общий с Тидзуру знакомый.
— Ты жива! — закричал он. — Тебе чертовски везет!
— А в чем дело? — спросила я. Его слова удивительно повторяли сказанное Тидзуру.
— Ты не знаешь? Извини. Позавчера в вашем доме случился пожар, Тидзуру погибла!
— Что? Но ведь я вчера говорила с ней по телефону?! — удивившись, ответила я.
— Это… в ее духе. С Тидзуру это возможно!
— Т… такое?..
— Все думали, что ты еще там, волновались, пытались обнаружить твое тело, искали, куда ты подевалась. С тобой никакой связи, ничего было не поделать! Но хорошо, что ты жива. Вот повезло. Я всем передам! — Он говорил какие-то бессвязные фразы, а мне передавалась его печаль.
Я в ужасе вцепилась в телефонную трубку:
— Спасибо, что дал мне знать. Похорон, наверно, не будет.
— Кто-то, вроде бы дальний родственник Тидзуру, приехал в больницу и быстро забрал останки. Сказал, что не встречался с Тидзуру около десяти лет. Похоже, Тидзуру раньше натворила дел, поэтому родственники разорвали с ней отношения! Я попросил сообщить о похоронах, но мне никто не позвонил.
— Вот как. Ты спросил, как можно с ним связаться?
— Да, спросил. В следующий раз объясню. Хоть могилу ее хочу посетить. На самом деле Тидзуру бесследно исчезла в одно мгновение!
— Да.
Я спросила еще только одно, что хотела знать:
— Пожар начался в квартире Тидзуру?
Друг с уверенностью ответил:
— Нет, в другой. В соседней, где жил алкоголик. Говорят, он оставил включенным чайник и мертвецки напился. Самому-то удалось спастись.
— Понятно…
Я не могла плакать. И сейчас не могу как следует поплакать.
Я много раз раскаивалась. И сейчас тоже. Но каждый раз одумывалась. У нас наверняка больше ничего бы не получилось. Нам было хорошо до самого конца. Я повторяю это как заклинание.
— Здорово, я бы тоже так хотела. Где же и в чем я могла ошибиться?
Хотя я вовсе не делилась с ней своими воспоминаниями, эта женщина словно прочитала их в моей душе. Она произнесла слова со скучающим видом. Ей было абсолютно наплевать.
— Еще не поздно все исправить, — сказала я. — Возвращайся в номер и прямо поговори о том, что вы будете делать — расставаться или продолжать встречаться? Оденься. Холодно же ведь.
— Наверно, уже поздно, — посетовала она.
Из-за распущенных волос ее лица не было видно.
— Мы пытались совершить двойное самоубийство… — Повисла пауза.
— Но ты ведь…
— А если это так, что делать? А если я, убив его, вышла из номера… Я сама не хочу об этом думать. А может быть, у меня не получилось умереть, и я проснулась, только я, а он мертв… Какой вариант?
— Какой? Никакой! — закричала я.
Потому что, если бы не крикнула, мне бы, наверно, стало страшно от этой чертовщины.
— Хватит! Надо действовать. Я возьму ключ у администратора!
Я схватила ключ от своего номера и встала. Почему-то я подумала, что, если у меня не будет ключа, я, как и она, не смогу вернуться в номер… Хотя она здесь…
У двери я оглянулась, она, медленно передвигая ноги, подошла к кровати и печально опустилась на нее.
Ее голова упала на грудь, она пристально смотрела в пол.
Я спустилась на лифте, подошла к стойке ресепшн и настойчиво позвонила.
