Еще о труде. Не будем мелочными, не станем фетишизировать терминологию. «Рабочая злость» находит и еще будет находить сторонников, но все-таки категорически утверждаю: «рабочая злость» вещь в годы НТР вредная. Рабочая злость. К чему? К кому? К бездарному начальнику цеха или директору завода? Но ведь такие ныне редкость. Помните, в телефильме «Обретешь в бою» героя заставляют пускать домну, когда нет для металла изложниц? Знаете, на кого должна была бы направиться рабочая злость героя? На Госплан, министра отрасли, директора завода – не много ли для одного молодого инженера! Но главное не в том, что он – один, а их – много, главное в существенном: никакой пользы «рабочая злость» дать литейному производству не может – нет же изложниц! О другом, видимо, тут речь. Критика снизу, спокойная от уверенности в полной победе борьбы с бюрократизмом, право апеллировать, наконец, возможность призвать на помощь партийный аппарат – имеет ли это отношение к «рабочей злости»? Злость, по литературе, кровавой пеленой застилает глаза, мешает хорошего работника отличить от плохого, истину от кажущейся правдушки… Нет, товарищи, злость делу не помощник, особенно в таком радостном деле, как труд, творчество. Они на разных полюсах, труд и злость!
Зло и добро. Ей-ей, ломимся в открытые двери? Кто лучше и быстрее валит лес: злой отчего-то машинист бензопилы или счастливый от молодой любви? По фронтовому прошлому отца знаю, что злость, как он рассказывал, и на фронте до добра не доводила: разозлился, высунулся из окопа – лоб пробит! На фронте любовь побеждала вернее, чем ненависть. Любовь к Родине, свободе, братству, равенству… Однако вернемся к нашей теме. Эстетика труда стала предметом изучения, обучения. Эстетическое удовольствие, получаемое от труда, – вещь безусловная, и не говорите мне, что может получать от работы удовлетворение человек, который пришел на делянку, переполненный «рабочей злостью»!
Сущность. Вы правильно меня останавливаете и насмешливо улыбаетесь… Какого черта, дескать, Худяков привязался к такому условному термину, как «рабочая злость»? Говорили же так, когда строили Магнитку? Во-во! Магнитку строила отсталая страна в окружении зубастых Чемберленов, с Магниткой – дело ясное. Но почему, спрашивается, в эпоху НТР, в годы, когда мы первыми вывели спутник и человека в космос, продолжаем по-прежнему взывать к рабочей злости? На кого, спрашивается, может злиться рабочий – ведущая сила страны развитого социализма? На самого себя – единственный ответ! Странно, а?!
Рабочая злость на конвейере. «ВАЗ – это качество»! Под таким заголовком печатала серию очерков о заводе одна газета. Но ВАЗ – конвейер, система контроля, подбор кадров, исключающие ошибки устройства и так далее. Создан он для получения высококачественной продукции. Понятно, что убеждать рабочих вазовских конвейеров, а потом читателя, что ВАЗ – это качество, так же наивно, как утверждать, что самолет должен летать… Если на конвейер ВАЗа придет сборщик, переполненный «рабочей злостью», мастер, присмотревшись, должен отправить его домой; кучу дров наломает злой человек на конвейере.
Неторопливо, монотонно, на вид скучновато работают ребята на главном конвейере ВАЗа, одетые в чистенькие спецовки с ладьей на груди, но монотонность – бич конвейера – редко «берет» молодых вазовцев: они почти все хохмачи, шутники и подначники. Работа – это работа, но на двух километрах главного конвейера улыбок в сто раз больше, чем непроспавшихся лиц. Злых почти нет – злые не вышли на работу, решая вопрос, увольняться или не увольняться с завода, где его – злого – черты характера не монтируются с веселым и общительным народом. Эх, похвалюсь! На лесосеках нашего леспромхоза в бодрящий морозец или солнечным днем угрюмого лица не увидишь…
Понимаете, отчего воюю с «рабочей злостью»? Ее некоторые выдают за… стимул, который, можете себе представить, двигает вперед производительность труда. Вот уж чушь!
А где и когда вообще возможна так называемая рабочая злость?
«Богово производство». Так у нас, лесозаготовителей, называют участки, где творится несусветное. Приходит человек на делянку – трактор с «помощью» сменщика увяз в канаве, хочет заправить машину – горючего нет, начинает работать – трелевочные волоки не пробиты… Вот именно на таком «боговом производстве» слова «рабочая злость» по отношению к конкретным виновникам «богова действа» применимы. Необходимо быстро идти к трактористу, загнавшему технику в канаву, к мастеру, не сумевшему организовать труд, созывать производственное собрание, чтобы такого мастера с работы снять… Вот такую рабочую – нужную – злость понимаю, но, товарищи, «богово производство» с каждым днем откатывается назад, кончается, исчезает. Честное слово, из десяти наших леспромхозов восемь хорошо организованы… Минутку! Недостатки есть: перебои в снабжении материалами, нехватка рабочей силы и так далее. Но представьте себе, если рабочая злость будет направлена против нехватки рабочей силы! Смешно? Имен-н-но! Сегодняшняя моя задача: бороться с неправедными словами «рабочая злость», не подвергая остракизму саму идею рабочей злости на недостатки, на трудности объективные и субъективные.
Самоотверженный, вдохновенный, облагораживающий труд – это прекрасно. Без этого нет жизни и быть не может. Мне кажутся очень важными слова товарища Л.И. Брежнева, сказанные в городе-герое Туле, о том, что всем нам надо трудиться еще лучше, интенсивнее, вдохновенней.
Образ рабочего. Он, то есть образ, моделируется довольно просто при всей его гигантской сложности. Никакой «злости» – ни рабочей, ни домашней, высокая квалификация и доведенные до виртуозности производственные навыки, интеллектуальность, общественная активность и добро во всех проявлениях – вот сотая часть облика рабочего новой формации, рабочего эпохи развитого социализма. Кроме всего прочего, этот человек хорошо воспитан. Например, если на лесосеке появятся признаки «богова производства» и у нашего героя появится необходимость вместе с другими рабочими поставить вопрос о нерадивом мастере, он кричать и стучать кулаком по столу не будет – существует двести методов спокойно и необидно перевести мастера на работу «по плечу»… Еще минуточку! Рабочий вот такого типа силен ощущением добра и гуманности нашей системы и нашего государства – отсюда он черпает силы для добра и самоотверженного труда.
