Вся его веселая энергия словно мгновенно почернела.
— Я тебя убью когда-нибудь, ублюдок, — прошипел крепыш. — Вот только сорви мне запись! Вот только спой плохо. Столько денег вложил, ребят из оркестра подогнал, а ты с утра на кочерге?..
— Только пиво, Василич! Мамой клянусь! Я осознаю ответственность момента… — звучно икнув, принялся врать Алеша. — Тут это, Василич, дело одно, — он оглянулся на меня, взял своего продюсера под локоток и повел к окну.
Я напряг слух и уловил, как Алеша рассказывает, что «должен парню сотку», и просит «небольшой аванс». Но в ответ «мясистый» Василич только дернул локтем и взбеленился.
— Какие деньги?!! Ты спой сначала! И так уже должен сколько? Ни копейки не получишь, пока запись не завершим, как следует.
И он отошел в сторону, всем своим видом давая понять, что разговор закончен.
Ловить здесь было больше нечего, а каждая секунда промедления жгла огнем, поэтому я начал потихоньку двигаться в сторону прихожей. Надо было срочно драпать отсюда. Но тут Алеша некстати задержал меня под локоток и сконфуженно забормотал.
— Ты погоди, дружище. Теперь он деньги отдаст, только когда спою. Задолжал я этому кровопийце. Но можно попробовать к обеду уломать его. Тогда уже половина записи будет готова, и я его уломаю. Так что давай — с нами поедешь…
— Куда с нами?! — резко возразила Ева Томашевская. Она дожидалась в прихожей и услышала последние слова Алеши. — Ты совсем сдурел? Запись тайная, квартира конспиративная, а он туда же — зрителей захотел, массовки…
— А я не могу петь, когда никто не слушает! — подчеркнуто капризным голосом заявил Алеша Козырный. — В стенку на обои, что ли, смотреть и петь?..
— Ладно, бери своего кредитора, — смилостивился Василич. — Пригодится нам за водкой бегать… — и подмигнул мне вполне дружелюбно, прихватив и букет. — Кстати, вы не в курсе, почему столько ментов в вестибюле? Документы проверяют. Вроде какого-то угонщика ловят? — направляясь к выходу, бросил Василич.
Я замер, отлично понимая, какого угонщика пытаются поймать в вестибюле. А потом облава — пойдут проверять номер за номером…
— Ты не слушай их, Сережа, езжай, куда собирался. Тебе с нами делать нечего, — продолжала возражать Ева. — Нам бы, Василич, как-нибудь незаметно отсюда выскользнуть? А то документов у Алешки, как обычно, не водится, проскочим через какой-нибудь задний проход? У тебя же тут вся администрация в друзьях…
Она слишком настойчиво старалась показать, что я для нее ничего не значу. Якобы забыла, как этой ночью, изгибаясь в судорогах оргазма, царапала мне спину… А потом, закурив, еще цинично пошутила: «До чего скользкий инструмент!..» А может, Ева просто опасалась, как бы я не намекнул Алеше про ее ночную измену? Но она не учла некоторых особенностей моего характера. Стараясь «срубить меня с хвоста», она только разбередила мое упрямство, которое в таких случаях подмывает поступить наперекор. К тому же не оставалось другого способа проскочить незамеченным мимо ментов, устроивших рейд в гостинице, кроме как в кампании с ушлым Василичем. Одному спуститься в холл гостиницы было то же самое, что явиться в милицейский участок оформлять явку с повинной. Единственный шанс смыться отсюда появлялся только через какой-нибудь боковой выход.
— Ладно, поехали, — ухватился я за этот шанс немедленно.
И если совсем честно — меня уже грызло любопытство, что за такая тайная запись? И что там за студия? Любопытство подкрепляло и необходимость, и досаду. Меня уже понесла река моей будущей судьбы. Но, удаляясь по ковровой дорожке вдоль широкого гостиничного коридора вместе с новой странной компанией, — я еще не подозревал об этом.
Такси дожидалось нас. Счетчик в машине успел натикать больше пяти рублей. Половину пространства на вместительном заднем сиденье «Волги» занимала гитара. Она была не желтого цвета, как я привык, а какого-то темно-вишневого с чернотой. Я таких никогда не видел.
— «Сандер Стратакастер»! — расплылся в блаженной улыбке Алеша. Он юркнул на заднее сиденье и принялся обнимать и нежно ласкать гитару, словно ее широкие деки были бедрами роскошной женщины-вамп. — Василич, ты сберег!.. — он обернулся к продюсеру, и я с удивлением обнаружил настоящие слезы на глазах странного певца.
— Ну, а как же! — пробормотал довольный и даже немного смутившийся Василич, располагаясь на переднем сиденье.
И тут меня окликнули. Медленно оборачиваясь, я уже знал, что попался. Все-таки «Волга» стояла на виду, хоть и у бокового входа.
Ко мне спешил Валет. А в отдалении стоял, искоса поглядывая, тот самый вчерашний тип — инструктор обкома, владелец «Жигулей». А рядом с ним молча курил еще один мужчина, штатская одежда которого была не способна скрыть милицейскую выправку.
— Ну, ты наворотил дел! — выдохнул Валет. — Ты же новую машину помял! Еще и пьяным ездил! Без прав! Ты никого не сбил?.. Теперь тебя точно посадят!..
— Ну, а ты-то что суетишься? Сдал меня все-таки, не удержал язык за зубами? — зло буркнул я в ответ, не представляя, что теперь делать.
— Да я тебя спасаю! — возмутился Валет. — Мне деваться было некуда. Слушай — если ему компенсировать нормально: моральный и материальный ущерб — я, может, и смогу договориться, чтобы он забрал заявление. Только быстро решай! Стоить будет две тысячи, успеешь срочно собрать?
Прозвучавшая сумма придавила меня к земле. В бескорыстное посредничество Валета поверить мог только идиот. Но, какие бы свои интересы он ни маскировал за дружеской улыбкой, приходилось признать — только Валет мог мне сейчас помочь «отмазаться» от тюрьмы. Не он же меня усаживал вчера за руль «Жигулей»? Расхлебывать предстояло все самому.
— Молодой человек, так ты с нами едешь или нет? — нетерпеливо окликнул меня Василич.
И его окрик только подстегнул мое главное желание — прямо сейчас уехать от проклятой гостиницы свободным, в такси, а не в наручниках.
— Я соберу деньги! Не знаю как — но соберу. Только дайте немного времени, — попросил я.
— К пяти часам мы к тебе домой приедем. Только не вздумай его обмануть. Чтобы все деньги были. Иначе сядешь! — поставил меня перед фактом Валет и заторопился с отчетом к своему «старшему товарищу».
Когда я втискивался на заднее сиденье «Волги», гриф роскошной гитары, занимавшей там все оставшееся свободное пространство, неприятно боднул меня в висок. А когда такси резко рванулось с места, я стукнулся о гитару второй раз.
— Дорогая гитара? — потихоньку спросил я Еву, стиснутую между нами на заднем сиденье. С этой минуты меня начало интересовать все вокруг, что стоит денег.
— Кто бы знал? — недовольно отозвалась она, пытаясь сесть посвободнее. — Эту гитару какой-то умелец сделал у нас в Питере. А какая у самоделки может быть цена? Звук у нее, и правда, хороший, чистый. Единственное имущество, которое имеется у нашей звезды, — съязвила Томашевская. — Как до сих пор еще не пропил — я удивляюсь! Наверное, все-таки не дорого стоит…
— Она всегда ко мне возвращается, — певец все еще стискивал инструмент в любовных объятиях, прижавшись к деке небритой щекой.
— А что значит «Сандер Стратакастер»? — недоумевал я.
— Все это голый понт! — фыркнула Томашевская. — Услышал где-то, что у Джимми Хендрикса или Мика Джаггера все знают, как гитары называются. Вот и наш младенец себе выдумал игрушку…
«Волга» мчалась по утреннему летнему полупустому Питеру. Мы быстро проехали весь Невский, почти свободный от машин в этот час, и направлялись куда-то на новую окраину города. Я лихорадочно пытался изобрести способ, как срочно достать много денег. Но ничего не приходило в голову. На встречу с Асланбеком я уже опоздал, так что этот вариант отпадал, по крайней мере — сегодня. Но даже при удачном стечении обстоятельств сразу две тысячи там было не взять.
Пьяного Алешу быстро укачало, он сомлел и хватал воздух открытым ртом, как рыба, выброшенная на берег.
— Приоткройте там окно. Чтобы нашего солиста ветерком обдувало, надо ему трезветь, — распорядился Василич, обернувшись с переднего сиденья. — Хочешь, Алеша, настроение тебе подниму?..
И, не дожидаясь ответа, он попросил водителя такси:
— Федор, включи, пожалуйста!
Молчаливый водитель пошарил одной рукой у себя под креслом и извлек оттуда пропыленную магнитофонную кассету с ободранными наклейками. Не отрывая взгляда от дороги, он втиснул кассету в портативный магнитофончик «Весна», зажатый между передними сиденьями, и нажал клавишу.
— Стоял я раз на стреме! Держался за карман! Как вдруг ко мне подходит незнакомый уркаган… — Из магнитофона раздался искаженный помехами и приглушенный многочисленными перезаписями, но вполне узнаваемый голос Алеши. А затем в ритме танго вступила пронзительная скрипочка.
